Это у нас семейное

– Знаешь, я не поверила тебе ни на мгновение. Лена засмеялась и поставила бокал вина на стол, откинув назад волосы, когда почувствовала порыв ветра с балкона. – Всё ещё не вход, но я чувствую, что ты и не собираешься пользоваться входной дверью, не так ли? Супергёрл появилась в её поле зрения, руки на бёдрах, плечи широко расправлены, что, как обычно, выставляло напоказ её герб – этот дурацкий, лицемерный герб, который до сих пор не давал Лене покоя в глубине души, когда она вспоминала своего брата. Лекс получил по заслугам, конечно же, но всё равно… она не могла выкинуть из памяти суд Лекса, и как Супермен стоял там, с этим гербом, символом всего, что уничтожило её брата, которого она любила. Нелогичное и непонятное чувство обиды засело у неё в груди как позорный шрам, и она думала, что, возможно, все правы насчёт неё. – Вы хорошая актриса, мисс Лютор. Но как человек вы лучше. Лена восхищалась волосами Супергёрл, этими светлыми локонами, которые могли выглядеть невинно, если бы не впечатляющая личность их обладательницы. В сочетании с голубыми глазами они делали её похожей на ангела – она поймала себя на мысли, что Супергёрл была бы очень красивой женщиной, если бы у неё была личная жизнь за пределами миссии спасения человечества от самого себя. – Забавно. Я всегда была одной из лучших в моём драматическом кружке. Когда она подняла глаза, сделав большой глоток вина, ей хотелось только, чтобы этот проклятый герой не смотрела на неё таким… таким… чёрт возьми, у неё даже не было слов, чтобы описать этот взгляд… она ненавидела глубину этих голубых глаз, смотревших на неё так, будто она какой-то раненый ребёнок, нуждающийся в объятиях. Она ожидала увидеть гнев, какое-нибудь покровительство, но всё оказалось хуже. Это… сочувствие, она не нуждалась в нём, ей просто была нужна возможность выпивать в тишине, чтобы оплакать потерю ещё одного члена семьи очередному бредовому манифесту о самопровозглашении злом. – Я сожалею. Лена засмеялась. – Из-за чего тебе сожалеть? – Твоя мать, – она сказала это так серьёзно, по-прежнему смотря на неё взглядом, в котором отражалась слишком сильная вера, и Лена испытала желание утопиться в своём следующем глотке вина. – Она была преступницей, – ответила она, и если бы всё было так просто, как она хотела. – Её арестовали, не беспричинно; это не похоже на то, если бы она умерла. Супергёрл вздохнула и облокотилась на стену, слишком знакомо, слишком похоже на то, как это делал Лекс в дни, когда Лена была особенно упрямой. – Это не так просто, когда люди, которых любишь, оказываются не такими, как ты думал. Лена испытала внезапное желание бросить бокал через всю комнату, потому что как бы она ни ненавидела это, как бы ни старалась не думать об этом, это правда… она любила свою мать. Несмотря на всё разочарование, и пренебрежение, и предательство она всё ещё любила свою мать, и когда Супергёрл посмотрела на неё своими большими, полными слёз, добрыми голубыми глазами, она вспомнила, что инопланетянка говорила о родителях и отвернулась. С жалостью она могла бы справиться. В конце концов, это всё, что к ней испытывали незнакомцы всю её жизнь. Но такое взаимопонимание? Связь? Был только один человек, который старался понять её без осуждения, и Лена не была уверена, что готова расширить этот небольшой круг до двух человек. – Единственный раз, когда ты не играла, это момент, когда ты повернула ключ. Лена помнила этот момент: неожиданные эмоции нахлынули на неё, и она была не в силах выдержать то, что Супергёрл умоляла её, то, что её мать наконец-то приняла её, когда она притворилась, будто согласна участвовать в чём-то особенно отвратительном, потому что… – Я ведь Лютор, как-никак. Это обвинение. Яростный ответ миру, который воспринимал её только как сестру своего брата или дочь своих родителей, вызов всем, кто хотел доказать её неправоту, и нет, она не заслуживала такого отношения, то, как мир принимал её, не должно зависеть от отношения к её семье – нет, она должна оставаться сама собой и по-прежнему быть любимой кем-то. – Мисс Лютор, вы знаете, что означает символ на моей груди? Лена бросила на него беглый взгляд, лениво махнув рукой, прежде чем дать ответ. – «С» значит Супер, разве не так? Как и у твоего кузена? Супергёрл отрицательно покачала головой, и Лена была уже достаточно пьяна, чтобы позволить этим раскачивающимся светлым локонам запустить в свою грудь порхающих бабочек. – Это герб моей семьи. Он отражает нашу гордость, нашу силу в единстве, историю нашего рода. Когда я впервые появилась в городе в этом костюме, это заставило меня чувствовать себя такой… гордой, такой сильной, как будто я была носителем благородной традиции. Лена усмехнулась. Какая удача, когда то, чем ты гордишься, не является неуместным – она помнила, как это заразительно, она помнила день, когда Лайнел Лютор привёл её и Лекса в здание Люторкорп, представив своё наследство, наследство, которое перешло к ней. Ей придётся мучиться с неукротимым счастьем этого момента всю свою жизнь. – Зачем ты мне это рассказываешь? – произнесла она, не потрудившись убрать сталь из своего голоса. Супергёрл скрестила руки на груди, практически обняв себя и скрыв эмблему, и стала выглядеть почти… уязвимой. – Потому что мой отец, на моей родной планете, до того, как она была уничтожена, он создал этот вирус. Я всегда думала, что он был учёным, который спасал жизни… А сейчас я знаю, что его идея о спасении жизней означала убийство всех, кто по его мнению был недостоин спасения. Лена посмотрела Супергёрл в глаза, потому что это прозвучало так знакомо, практически как её собственная история. Кристально-голубые глаза смотрели в ответ с такой грустью, что Лена знала: этот пришелец, эта женщина каким-то образом понимала её лучше, чем кто-либо в мире. Это немного нервировало. – Почему ты здесь, Супергёрл? – это было мало похоже на вопрос, скорее, на требование. Супергёрл снова выпрямилась, приподняв свой раздражающе привлекательный подбородок, плащ следовал за её движениями очень стремительно. – Потому что у меня не было шанса поблагодарить тебя раньше сегодня. Лена закатила глаза, сделав очередной глоток. – Просто выполнила свою работу, как добропорядочный гражданин. Нет необходимости благодарить меня. – Ты, в первую очередь, Лютор, а потом уже гражданин этого города. Метафорический звук разбитого стекла в её груди, должно быть, отразился на её лице, потому что Супергёрл стремительно шагнула вперёд, немедленно добавив: – Я не это хотела сказать… Прости. Я не это имела в виду. Она попыталась принять извинение, действительно попыталась – Супергёрл была честна и энергична, и она, вероятно, имела в виду совсем другое, но всё, о чём Лена могла думать – это Супермен, который говорил Лексу те же самые слова, в такой же ситуации, за несколько дней до того, как Лекс попытался убить его. – И что же ты имела в виду, Девушка из Стали? – произнесла она, снова не потрудившись убрать эту резкость из голоса, как ужасно. – Я имела в виду, что… Я знаю, как тебе было тяжело. Когда я пришла к тебе, я видела, как тяжело тебе было смириться с тем, что ты уже знала… ты не хотела знать, ты не хотела, чтобы это оказалось правдой. – Она снова шагнула вперёд, странно жестикулируя руками, как будто была не уверена, что с ними делать. – Ты не должна была притворяться, чтобы придерживаться плана. Тебе не нужно было быть там, чтобы увидеть её истинную сторону. Лена глубоко тяжело вздохнула и подумала про себя уже в сотый раз, как сильно она ненавидела доброту Супергёрл, её искреннее великодушие. – Если бы я заявила на неё в полицию, она бы просто избежала наказания и разработала другой план. Вот такая она изворотливая. Это у нас семейное. – Добавила она, пытаясь смыть горечь во рту остатками вина. – Это не меняет того, как это было тяжело для тебя, – ответила Супергёрл тихо, почти страстно, и Лена закрыла глаза, чтобы не показывать жжение в своей груди. – Так что, – прошептала Супергёрл. – Спасибо. Лена так и продолжала стоять, скрестив руки на груди, пытаясь сохранить ровное дыхание, отвернувшись в попытке скрыться от пронзительных глаз инопланетянки, боясь, что та своим рентгеновским зрением могла увидеть боль, бурлящую в её грудной клетке, и слёзы, застилавшие глаза. – Я потеряла всех, – выдавила она, её слова прозвучали невнятно из-за дрожи в груди. – Моего отца, Лекса, мою мать… И всё, что у меня осталось – это компания и имя, которое стало синонимом убийцы. Она снова повернулась лицом к Супергёрл, с горящими глазами, стиснув зубы в противостоянии рыданиям, застрявшим у неё в горле, потому что нет, она не будет плакать, не из-за потери отвратительных маньяков, которые угрожали невинным жизням. – Ты можешь осознавать, что сделали члены твоей семьи, не отказываясь от того, кем они были для тебя. Ты не должна отрекаться от людей, которых любишь, из-за того, кем ты решила быть, Лена Лютор. Слова медленно проникали в её мысли, одно за другим, как несколько тяжёлых камней… И впервые с тех пор, как Лекс выкинул её из своего сердца, оставив след на Земле своей ненавистью, его имя не ощущалось как клеймо позора. После слов этого… этого пришельца оно снова принадлежало ей, как это было, когда улыбающийся мальчик впервые обнял её и назвал своей маленькой сестрёнкой. Она винила в этом вино, она винила в этом адреналин ночи, но смотря в эти родные манящие глаза и на эти руки, которые тянулись к ней в поддержке, в сочувствии, в симпатии, преобразовав жалость в понимание и уважение, Лена позволила себе упасть в объятия Супергёрл, позволила рыданиям в её груди прорваться сквозь её упрямство. Девушка из Стали была нежна рядом с ней, мягко обнимая её своими сильными руками. – Ты не одна.