«I said i didnʼt come here to leave you I didnʼt come here to lose I didnʼt come here believing i would ever be Away from you I didnʼt come here to find out Thereʼs a weakness in my faith I was brought here by the power of love Love by grace» Lara Fabian — Love By Grace ©
Сегодня мне снился ты. По всем законам не понятно кем писаных жанров, я должна была бы сейчас надеть черную вуальку, взять в руки трепетную красную розу и уйти рыдать на кладбище, а вместо этого я видела сон. Сон, который уж никак не сочетается с нынешним состоянием реальности. За окном сплошным потоком льет дождь, в зале трещит камин, надрывно кричит ворона, я хожу кругами по комнате. Вчера Гарри принес мне весть о смерти Рона. А сегодня должна была быть наша первая годовщина. Я не хочу думать, что и почему, со времени второй войны у меня просто не осталось сил на анализ, потому я бесцельно брожу по комнате. А внутренний голос вопит о том, что я — дремучая дура! И он прав. Я видела во сне тебя, значит ли это, что я плохая жена? Теперь уже все равно. Теперь я порядочная вдова, а это говорит о том, что я смогу, наконец, завершить задуманное, не заботясь о последствиях. Для чего мы побеждали в этой войне? Чтобы доказать всему миру, что добро восторжествует? Чтобы спасти всех поверженных и обездоленных? Чтобы что-то доказать самим себе? Да, мы победили, но легче нам не стало. Когда я выходила замуж за Рона, то делала это, скорее, от отчаяния, нежели от большой любви. Стирая память собственным родителям, я уже тогда понимала, что любви во мне не осталось. Даже к ним. Вот потому я брожу по комнате, вместо того, чтобы играть роль порядочной вдовы. Пламя камина разгоняет сгустившуюся тьму, я жду наступления ночи. Сейчас или никогда. Что ж ты со мной сделал, Бродяга, что? Я давно уже потеряла рассудок, сомнения и страх. Гарри отдал мне ключи от твоего дома, помявшись для приличия пару минут. Он сказал, что не может находиться там ни секунды, что ему слишком больно и слишком страшно, а я схватилась за его подарок, как за свой самый последний в жизни шанс. Кажется, моя внутренняя пустота быстро нашла общий язык с Черным домом. Когда тебе нечего терять, ты перестаешь и бояться. Я с головой бросилась в уборку, перебрала и расставила все книги в огромной библиотеке, вытерла пыль со всех вещей, до которых смогла дотянуться, пару раз шуганула Кикимера, развесила по окнам занавески. Я сама себя убедила в том, что и мне, и дому есть чего ждать. С утра я бежала на работу в Министерство Магии, в обед убирала дом, вечером играла роль примерной жены перед Роном, благо, он был слишком занят частыми командировками, потому, я сильно не утруждалась. Так прошел год, пока однажды кто-то не притащил на работу сборник маггловских мифов, и я не потеряла еще и сон. Строчки из книги плясали у меня перед глазами, но смысл врезался в висок, словно раскаленный гвоздь: «С того времени как Господь создал „Арку Забвения“, души умерших могли вернуться в мир живых, предварительно подписав чудовищные условия. Эти души навсегда забывали свое прошлое и оставались заточены в земном царстве». Я пропустила мимо ушей последнее предупреждающее предложение, привычно вычленив для себя главное: из Арки Забвения есть выход, остальные страшилки оставим для тех, кто в них верит. Мне было плевать, что подумает Рон, плевать на обиду Гарри, на осуждение миссис Уизли, мне было плевать на все, кроме сказанных в мифах слов. Я всегда знала, что это еще не конец. Мне надоело быть правильной Гермионой. Я до самой победы в войне не понимала, как Гарри может так равнодушно идти дальше, словно он не потерял всех и всё, что было ему дорого? Как может он молчаливо жить в доме, где каждая половица напоминает тебя? Как, в конце концов, он может быть шафером на моей с Роном свадьбе? Я обманывала саму себя. Я искала в Роне успокоение, слишком простое и ненадежное, чтобы помочь моему безумию. Я придумывала себе оправдания, а во сне видела тебя. Мы были в помещении с покрытыми мхом стенами. В зарешеченные окна проникал настойчивый лунный луч, расчерчивая по полу неясные тени. Было тепло и сыро, было неловко и странно, странно понимать, насколько же здесь все реальнее реальности. Ты стоял у окна и пытался рассмотреть огрызок луны. А я сидела на полу, не решаясь высказать мучавший меня вопрос. — Почему, Сириус? — Почему? Не знаю…. — Неужели, ты счастлив? Ты обернулся, изучая открывшуюся тебе картину, и пожал плечами. — А ты? Я вздохнула и не ответила, я слишком хорошо все понимала, чтобы продолжать расспросы. — Ты же понимал, что Гарри — это не Джеймс и никогда им не станет? Ты кивнул и одним шагом пересек разделявшее нас расстояние, рывком поднял меня с пола и прижал к стене. Я ничего не хотела слышать и ничего не собиралась объяснять. Прелести снов заключаются в том, что в этом нет необходимости. Ты пил меня как огневиски, сгорал в пламени моей невысказанной любви, а я понимала, что с каждым новым движением даю тебе шанс на возвращение. Если бы не ты, я бы, верно, давно уже поверила, что сошла с ума, но каждое утро я просыпалась около проклятой Арки, а возле меня была горсточка мха, вырванная из стены в одну из наших спасительных ночей. Сколько их было, все-таки? Ни ты, ни я этого уже не вспомним. Гарри бы потащил меня в больницу, напичкал бы зельями и приказал не заниматься безрассудством. Что ж, если Гарри хочет прожить свою пустую и правильную жизнь до конца, я не смею ему препятствовать. Мы еще пригласим его на Рождество, вот увидишь! Я проживала день и отчаянно ждала наступления ночи. Пусть друзья делают вид, что им нет никакого дела до ушедших, я знала, на что иду. Сначала тебя высасывал Дом, где ты не видел ничего, кроме ненависти самых близких, потом ты отчаянно пытался рассмотреть кусок луны в Азкабане, после — увидеть в Гарри отголоски ушедшего навек счастья. Я не спрашивала себя, зачем я тебе нужна, меня не волновало даже то, что по возвращении ты просто-напросто меня оттолкнешь. Я хотела тебе помочь. И это было странно и удивительно — после всего безумия, в котором я столько лет тонула, еще чего-то хотеть. Каждую ночь я приходила в нашу «камеру отчаяния», как ты ее прозвал, смеясь, вгоняя меня в дрожь своим смехом, и отдавалась нашему безумию с головой. — Я, ведь, хотел помочь, хотел доказать всем, что они верили в меня не напрасно, — сказал ты однажды, в исступлении прижимаясь к моей груди. Я перебирала твои жесткие черные волосы и раздумывала над ответом. — Они не заслужили твоей жертвы. Ни одной из твоих жертв, — цинично отозвалась я, ты протестующе хмыкнул. — Ты несправедлива. — Справедлива, я лишь хочу доказать тебе, что ты заслужил счастье. — Даже такой ценой? — ты выбрался из моих объятий, взял меня за плечи, заглянул в глаза. — Гермиона…. — Замолчи. Я ничего тебе не объясняла, ты словно сам знал ответ на вопрос. Кажется, все близкие знали о секрете Арки Забвения, все, кроме меня. Так и прошел год. Год, в котором сон смешался с реальностью, год невыносимых дней и безумных ночей. Мы оба сходили с ума, чтобы обрести давно утраченный смысл. Ты пил меня как виски, а я была рада в тебе раствориться, сгореть в пламени, в котором каждый день сгорал ты сам. Ты стал той самой звездой в моем мрачном небе, что уверенно вела меня вперед. И я знала, что так просто не сдамся. Я в последний раз проверила зелья, которыми предусмотрительно обвешалась, окинула взглядом дом, сияющий чистотой и уютом. Дому, казалось, самому было удивительно от переклеенных обоев и новых занавесок. Из него выветрился аромат тьмы, теперь он подчинялся свету. Я пустилась по лестнице, вздохнула и взялась за ручку. — Куда ты? Куда ты на ночь глядя, грязнокровка? — взорвался проклятьями портрет Вальбурги. Я улыбнулась. — Ах, да, совсем забыла, — и послала по направлению крика пучок разноцветных искр. В портрете засияла внушительных размеров дыра, за моей спиной захныкал Кикимер. С ним я потом разберусь, а это давно уже стоило сделать. Я хлопнула дверью и аппарировала в Министерство Магии. Здание встретило меня кромешной тьмой, неясным шепотом и сиянием охранных заклинаний, половину из которых я ставила сама. Мне казалось, что появись передо мной Волдеморт, я и его задушу собственноручно, потому, я уверенно шла к месту своих снов, чтобы превратить его в реальность. Арка призывно махала мне вуалью, за которой клубился туман, напоминая о вечной осени. В окно проникал косой луч молодого месяца, из Арки слышались голоса. И как я раньше всего не понимала? Может, слишком верила в добро? Не всё уходит без возврата, далеко не всё. Я опустилась на колени, откупорила пузырек с зельем и плеснула его в Арку. Вуаль засветилась, принимая подарок. Я тряхнула растрепавшимися волосами и шагнула ближе. — Принимай, я тебя не боюсь. Моя жизнь в обмен на его. Я закрыла глаза и прыгнула в Арку. В следующий же миг сильные руки схватили меня за шиворот и буквально выкинули обратно. Я кувыркнулась через голову и уже готова была ощутить всю прелесть столкновения с бетонным полом и завыть от отчаяния, как меня вновь поймали, не давая упасть. — Ну, нет, я не для того вернулся, чтобы так просто тебя потерять! Задыхаясь от восторга, я открыла глаза и увидела, как ты пускаешь в Арку сноп разноцветных икр, как загорается вуаль, как что-то благодарно урчит с той стороны, и потеряла сознание.***
Очнулась я, как ни странно, не в «комнате отчаяния», хотя была вполне готова к такому завершению. Очнулась я в библиотеке. В доме пахло кофе и какой-то стряпней, луна щедро светила в незанавешенное окно, в камине плясало пламя. Я потянулась, чувствуя невероятный прилив сил, и открыла глаза. На столике стояла чашка кофе и красная роза. Ты сидел на полу и смотрел в пламя. Услышав движение, ты обернулся и тут же оказался подле меня. — Не вставай, тебе еще рано. Я потерлась щекой о твою ладонь. — Скажи, что не исчезнешь, скажи, что это не сон. — Я думал, что там кровь единорога, — с недоуменной улыбкой ответил ты. — Нет, там была моя кровь, — ответила я, протягивая тебе ладонь, перечеркнутую шрамом, — Но, я думала…. — И была готова ко всему, — ты заключил меня в объятья, прерывая поток мыслей, рвущийся наружу, поцеловал в висок и замолчал на время, собираясь с мыслями. За окном сверкнула молния, послышались глухие ворчливые раскаты, я вздрогнула. — Моя храбрая девочка боится грома, — констатировал ты, прижимая меня крепче. Я засмеялась. — Не знаю, что за обряд черной некромантии ты хотела провести, Гермиона, но смысл Арки вовсе не заключается в умении сожрать как можно больше жизней. Смысл Арки заключается в жертвенности, а победа над ней — в единственной силе, которой она не может противостоять. — Почему ты молчал? — недовольно пробурчала я, поднимая голову и встречаясь с тобой взглядом. — Хотел, чтобы ты сама догадалась. И в магическом, и в обычном мире всем движет одна-единственная сила, и сила эта — любовь! Арке не нужна была ни твоя кровь, ни твоя жизнь, но она пала, не выдержав одного, — твоей любви. Нашей любви. — А чем ты в нее ударил на прощанье? — Чистым светом. — Хитро, Сириус Блэк, и знай, что я тебя еще не простила. — Арка была задумана совсем не как орудие пыток, Арка — это своего рода чистилище, оказавшись в котором мы либо впали бы в забвение, либо осознали, чего же нам всю жизнь не хватало. Надо было не яростно бороться, стремясь выпрыгнуть наружу, надо было смириться, надо было ждать. Нам повезло, что мы поняли. Прикрывая собой Гарри, я знал, что если не сделаю это ради высшего добра, то меня разорвут на части свои же, меня проклянет Лили, если я вдруг встречусь с ней за гранью, короче говоря, мной руководила совесть. А ты была готова обменять свою жизнь на мою добровольно и совсем не из соображений правильности, — ты философски рассуждал о загадках Арки, а я засыпала, убаюканная твоим теплом и приглушенными интонациями. Оказывается, для решения загадки требовалось совсем не много: осмелиться полюбить, ведь Бог есть любовь. Ну, или кто там оказался тем гением, создавшим Арку? — Я люблю тебя, Гермиона, — ты словно бы прочел мои мысли. — И я тебя люблю, Сириус Блэк, — ответила я, рассудив, что мы отлично выспимся позже. 1 декабря 2016 г.