Кленовый лист

Пестрые кленовые листы вихрем слетали с деревьев, что стояли неподвижно, они замерзали, безуспешно пытаясь согреться, они мерно засыпали, слушая завывания ветра. Стояла нелепая осенняя пора, когда грязь под ногами растрескалась, блеклого солнца не было видно из-под серых туч. Мальчишки смеялись, веселились. Их смех эхом разносился в домах-колодцах. Маленький мальчик, возможно, лет пяти, сидел в песочнице, он вовсе не улыбался, ветер не мог слышать его детского смеха. Опечаленный ребенок лепил куличики, один за другим выстраивая их в стройный ряд. Рядом с ним ожидал разгрузки игрушечный грузовик, наполненный серым песком. - Опять ты здесь, Мишка! Что мы тебе говорили? Чтобы ты больше не играл на нашей детской площадке, – обращался Пират к мальчику, сидящему в песочнице. Пирату, а так прозвали озорного главаря шайки детишек, только исполнилось семь лет, поэтому остальные малыши считали его взрослым; они восторженно визжали, когда Пират попадал из рогатки в воробья. Пират был непоколебимым главарем на детской площадке - примерным в детском саду, из-за чего воспитательница давала ему еще одну порцию киселя, который он так любил, чтобы больше слушался. Миша нахмурился, ведь он чувствовал, нет, скорее ожидал очередного синяка и многочисленных, мелких ссадин. Он вовсе не привык, ему было обидно, страшно, в конце концов больно. Да и куда ему идти? Детская площадка – одна, тем более общая. Для всех мальчишек она и так маленькая, а тут еще какой-то чужой пришел, занял песочницу и лепит куличики, никого не замечая. Мишка – гусенок, как прозвали его во дворе, с большими, девчачьими, любопытными глазами и обветренными пухлыми губами. Какой-то общипанный и забитый. Шмыгнув носом, Миша встал, отряхивая свои грязные штанишки и красную курточку от излишней серости песка. Только хотел наклониться за обесцвеченным совочком, пластмассовым ведерком, пробитым на дне, и игрушечным грузовиком, как Пират прикрикнул, сплюнув на обшарпанный асфальт, как по обыкновению делал его отец-алкоголик: - Оставь на месте! Кому тебе говорят? И шуруй отсюда, пока не дали в глаз. - Но они мои... - еле лепетал Миша. - Были твои - стали наши, чего непонятно, глупый гусь? - Пират подошел ближе, споткнулся о внезапно взявшийся корень дерева, но удержался. - Оленька в песочнице поиграть хочет. -Да я... я! Знаешь, что сделаю? Маме твоей расскажу! И она, она в угол тебя поставит. - лицо главаря покраснело от злости. - Ну все, ты сам напросился... Маленькие иголочки протыкали кожу, растворяясь на теле синяками. Больно. Очень больно. Невыносимо, что хочется кричать, но не для кого. Никто не придет на помощь. Никто. Сам и виноват. Хмурый Мишка шаркал ботинками по дырявому асфальту, шнурки не поспевали: то обгоняли, то отставали, путались между собой, попадая в редкие замасленные лужи. Он кругами ходил вокруг площадки, придумывая план о похищении собственных игрушек из рук Оленьки, которую сейчас дергали за косички. Из-под темной арки, пахнущей плесенью, дул смелый ветерок, подгоняющий к ботинку малыша желтый в крапинку кленовый лист. Мишка глянул на него, внутри что-то потеплело, он взял листик в руки, держа за коричневую палочку, мерно крутил по часовой и против часовой стрелки, аккуратно по кругу. Теперь ветерок мог видеть его улыбку, как же замечательно. Ветер дунул с новой силой, и кленовый лист взмыл вверх, полетев куда-то вперед. Мальчик побежал, захотев догнать его. Миша смеялся. Но неожиданно споткнулся из-за шнурков. - Ой, не могу. Только посмотрите на этого придурка. До чего же глупый гусь. - Пират держался за свой живот, звонко смеясь. Другие последовали примеру главаря. - От него даже треклятый лист улетел. Мишка заплакал, ему было очень обидно, потому что, к сожалению, Пират прав. Грязный гусенок встал, отряхнув порванную курточку, и пошел домой, продолжая шмыгать носом. А что ему еще оставалось? Правильно, особо ничего, только пожаловаться своей маме, которая погладит его по лохматой голове. Завтра Миша снова принесет сладкие леденцы Пирату в знак дружбы, снова будет играть в песочнице, его снова побьют, и он отправится домой, весь грязный и зареванный. Все будет повторяться по кругу. Вновь и вновь.