Не по правилам

Утро стремительно сменилось вечером, замок сердец утонул в лучах закатного солнца. Питер задумчиво вглядывается вдаль, на аллеющем горизонте маячит силуэт часовой башни. Стрелки движутся все медленнее и медленне, совсем скоро большая стрелка часов остановится ровно на трех часах по полудни, Страна Сердец замрет на некоторое время, а затем, часы снова начнут бег, то стремительно наматывая время, то замедляя ход и тормозя его совсем. Сейчас белый кролик просто в бешенстве, Вивальди выпроводила его из замка, ее величество лично хочет попращаться с Алисой, ради этого случая даже была отменена казнь служанки, плохо взбившей подушки на королевском ложе, хотя, пусть не радуется раньше времени, рано или поздно она оступится, скажем, постелит на обеденный стол недостаточно красную скатерть, или слишком широко улыбнется. Пустая трата времени. Сейчас бы запустить пулю в кого ни будь из этих бестолковых безликих карт, но, кажется, он уже всех перестрелял, да и этого рыцаря сердец вечно нет на месте! А потом говорят, что Уайт частенько забивает на свои обязанности, да только он в этом замке и работает! - Сэр Питер, - один из дворцовой стражи боязливо так, чуть ли не на цыпочках подходит к королевскому министру, кому же сейчас хочется получить пулю в часовой механизм. - ее величество требует бумаги… Кролик молчит. Бумаги ей нужны, тоже мне. Хотя, он ведь доверенное лицо королевы, чуть ли не второй человек в стране, ну, не в стране, но в замке сердец точно. - Сэр. Бумаги. - Я слышал. Бумаги, для королевы. Все ясно. Алиса еще здесь? - когда он вспоминает об Алисе, уши на его голове опускаются, чуть подрагивая. - Да. Ее высочество пытается уговорить ее остаться, что-то говорила о вас и Бладе Дюпре… А дальше над садом, примыкающем к замку сердец раздался гулкий хлопок. Эхо разлетелось по всей округе, кажется, только глухой мог этого не услышать. Стражник без каких либо криков просто упал у ног министра. Пуля прилетела точно в центр циферблата, сорвала пару пружин, отскачив от них, сбила несколько шестеренок и застряла где-то возле заводного механизма. Алиса была бы разъярена, она никак не могла привыкнуть к тому, что жизнь не стоит ничего, что человека можно собрать заново, особенно безликих. Эта ее забота о таких мелочах, как жизнь второстепенных персонажей трогала Питера до глубины души. Стремление Лидделл сохранить жизни тех, без кого игра и так продолжится, придать им значение, доказать, что их часы идут не просто так… Наверное, это и есть особенность иностранки, наверное, за это он ее и любит, все любят. Сейчас не время думать об Алисе и все тех, кто ее любит, пора бы действительно заняться работой, тем более, что тени скоро появятся. Как только кролик скрылся за поворотом, над трупом стражника мигом нарисовались тени, их было намного больше, чем обычно. Все стремились как можно ниже склониться над окалевшим телом, поймать момент. Труп исчез, на месте него не образовалось ни праха, ни скелета, да даже пары косточек не обнаружилось, ничего, что могло бы говорить о том, что этот человек вообще существовал. Только в пух и прах раздолбанные часы на золотой цепочке. Тени стремительно задвигались. Каждая стремилась изогнуться так, чтобы и самой до часов достать, и соседке не дать пробиться. А как вы хотели? Борьба за перерождение на тонком уровне идет только так, схватил часы - получил право переродиться, остальным остается только ждать когда же пристрелят очередного персонажа, гнаться за своим временем. Когда тонкая цепь наконец-то попала в когтистые лапы тени, часы вдруг издали громкий "бом!", сведетельствуя о зарождении новой жизни. Джулиусу лишь остается помочь этой жизни начаться. - Ох уж мне эти бумаги, - Питер идет по главной галерее замка и ворчит прямо как старый король.- зачем нужны эти отчеты о содеянных придворными "преступлениях", если всем снесут головы! И вот этой, которая пролила чай на любимую игрушку Вивальди, и вот этому, который подстриг кусты слишком ровно, и этой, которая… хотя, эту можно и повесить. Хоть какое-то разнообразие.Вдруг, уши Питера стремительно взметнулись, кто-то быстрыми шагами семенил по широкому коридору, двигаясь в его сторону. В конце коридора в ярко- голубом платье показалась Алиса. - Алиса! - бумажки из рук кролика мигом выпали, таким образом, судьба мисс Дженни Росс так и осталось нерешенной, девушка, нагло ухмылявшаяся во время уборки королевкого будуара, скорее всего, будет казнена как и все, петля-слишком милостивое наказание за такой проступок! - все хорошо? она тебя не мучала, не грозилась снести голову? - руки кролика моментально оплели мисс Лидделл в области талии и с не кроличьей силой прижали к телу Уайта. - Отстань, Питер, - она барахтается в его объятьях и отчаянно пинается, ударяет кулаками по широкой груди, короче, строит из себя недотрогу, хотя где-то в глубине души, ее грызет, да что там, полностью сжирает осознание того, что ей не хочется вырываться, что все это хорошо и правильно, и Питер-единственный житель этой чертовой страны, с которым ей хотелось бы быть рядом. - все в порядке, он вела себя вполне прилично, не кусалась и даже напоила меня чаем. - она все же вырывается. В конце концов, это не по правилам, в игре так быть не должно. - Ты все же решила уйти? - Конечо. Это не мой мир, не моя реальность, и не все меня воспринимают так, как хотелось бы. - она бы осталась. Ей нравится этот сумасшедший мир, эти люди, которые окружали ее, но понимание того, что с ним она не может быть ни в одном из миров, просто грузом двести давило на психику Лидделл. - Так ты решила уйти из-за него? - Нет! Что за вздор! - кричит девушка на весь коридор, но в мыслях все же сознается " Да, черт возьми, я ухожу из-за Блада! Нет больше сил чуть ли не физически ощущать его ненависть, скрипя зубами!" - Так ты бросишь меня из-за него?! - кролик никак не может взять в толк, чем он хуже проклятого мафиози! Это ведь Питер, Питер, а не Блад на коленях ползал перед Найтмером и вымаливал гребанное зелье, это он пришел за ней в человеческий мир, это он стал ее утешением, когда тот поганый лицемер бросил ее, ушел к другой. И после этого ему фактически в лицо говорят, что он никто и звать его никак. - Алиса… - он говорит ее имя так, будто это проклятье. Сейчас дым от произнесенного им "Алиса" клочьями поднимится в воздух и бахнет так, что страны сердец больше не будет. - я не отпущу тебя! Время еще есть, я успею, ты полюбишь меня! - Что ты несешь, Пи… - рука кролика ложится на губы Лидделл, пальцы стискивают челюсть с такой силой, что на скулах мигом проступают красные пятна. Девушка оказывается прижата к холодной стенке, неприятно холодившей кожу. Она не двигается, почему-то знает, что любая попытка убежать будет пресечена, просто смотрит Питеру в глаза, которые неприятно, до ужаса отвратительно и пугающе горят. Он все ближе, его дыхание опаляет нежную кожу возле мочки уха, при этом слышно как он сопит. Кончики его платиновых волос щекочат кожу, она бы засмеялась, да вот только от всего этого хочется крокодильи слезы лить. Мягкие теплые губы нежно, так по-детски касаются виска, а рука, переставшая наконец зажимать рот Алисы, аккуратными круговыми движениями оглаживает бедро, второй же он придерживает девушку за талию. Глаза Лидделл прикрыты, она просто стоит и ловит кайф от этого тяжелого дыхания над ухом, от нежных поглаживаний, от теплого чувства внизу живота. "Что же ты творишь?" Глаза девушки резко распахиваются, руками она упирается в грудь кролика, отстраняется. Эта игра затянулась. - Прекрати творить эти ужасные вещи! -она пытается оттолкнуть его подальше от себя, желательно в другой конец коридора. Питер отходит на пару шагов. Впервые она видет его таким… злым. В глазах плещется отчаяние и гнев. Кролик обвивает одной рукой девушку, второй подхватывает под коленки и тащит к ближайшей комнате. Ему чертовски надоело следовать правилам, ведь всем известно, что правила создали для того, чтобы их нарушать. Ногой он толкает ближайшую дверь, которая открылась с громким треском, нужно будет казнить кого ни будь за это, но не сейчас. В комнате темновато, свет пробивается только из маленького окошка, которое достаточно редко моют, стены выкрашенны в противненький горчичный цвет, а на полу выцветший и обветшалый паркет, который скрипит при каждом шаге. Очень романтично. В уголке пылится старое трюмо, а возле него запылишаяся банкетка, старый стул и просто некуда положить Алису, которая брыкается, как ненормальная и через слово бранит Уайта. Он прижимает ее к стенке и наваливается всем своим весом. Лидделл тяжело дышать, стоять, находиться в сознании. Руками она упирается в стену, но двинутся все равно не может. Как-то слишком быстро министр развязывает белый передник, который валяется у ног девчушки, стаскивает голубое платье и расшнуровывает корсет. Черт, как же он успел то. Так же не интересно! Руки Питера шарят по всему телу: оглаживают и сжимают аккуратную небольшую грудь, проходят по бедрам, скользят по животу. Когда рука прошлась по бедру и подцепила белье, девушка сжалась в комочек, ее уже трясет от этого кролика, слезы текут ручьем. Он достаточно грубо утирает хрустальные слизинки. На минуту он отстраняется, приоткрыв глаза она успевает только поразиться скорости кролика, торс которого уже был обнажен, огромные часы упали, стукнувшись о пол, золотистая пряжка ремня с эмблемой замка сердец щелкнула, расстегнувшись, шурша тканью кролик стягивает брюки с бедер вместе с боксерками. Это конец. Конец ее игры, где она была за всех и не за кого. Рука Уайта цепляется за бедро, плавно скользит к колену, подгибая ножку Лидделл, через мгновенье колено девушки прижато к его бедру. - Алиса, - это звучит как молитва, непонятно кому или чему, но трепетно и с глубоким убеждением того, что так быть и должно. - ты должна вспомнить. Она смотрит на него глупым взглядом и не понимает, что она должна этому кролику-насильнику? - Вспомни кем я был там, среди людей, - его голос смутно напоминает ей кого-то из очень далекого прошлого. - ты ведь любила меня больше всех! У девушки начала гудеть голова, одно из правил - прошлого здесь нет. А еще её буквально раздерают стыд, смущение и злоба, ведь все эти настойчивые поглаживания делают своё дело, она буквально течет. Головкой члена Питер чуть надавливает на вход во влагалище, Алису пробивает дрожь уже от ощущения горячего члена между ног. Он чуть пододвигает её бедра к себе, головка члена входит внутрь. Не кричи, все еще впереди. Уайт резко подается вперед, резким толчком разрывая девственную плеву. Алиса закатывает глаза, рот широко разинут, она пытается кричать, но, черт возьми, все на что она сейчас способна - тихий хрип. По дрожащим ножкам струится кровь, такая горячая, ненавистная. Ненавидит. Всех ненавидит. Питера, который грубо поимел её в грязной кладовочке, Блада, котороно она чертовски любит, но в первую очередь она ненавидит себя. За то, что этот сон слишком долгий, за то, что её извращеная фантазия придумала сей кошмар и за то, что этот сон ей нравится в какой-то степени. Кролик с умилением смотрит на свою Алису. Она нравится ему такой: заплаканной, беззащитной, очаровательной. Без всех этих правил, без ролей. Он еще получит. За нарушение правил голову ему не снесут, но он еще расплатится. Хотя ему грех жаловаться. Алиса изначально играла не ту роль, встала не на ту сторону. Он просто указал ей её место, рядом с ним, её роль. Подождав пока девушка хоть как-то привыкнет, он начал двигаться. Медленно толкается внутрь, старается не причинить ей боль. Она буквально давится слезами. Конечно ей сейчас очень больно, но и ему сдерживаться тяжело. Он чуть наростил темп, а Алиса, кажется, забылась где она и с кем, и про свое унизительное положение. Просто стоит, прикрыв глаза. Темп ускорился ещё больше и в этот момент в ней что-то сломалось. Она стонет, сначала тихо, но потом все громче, и так развратно, надрывно. Её тонкие пальчики запутались в его платиновых волосах, она сжимает их в кулачок, хватается у самых корней и чуть тянет вверх. Затем её руки добрались до ушей министра, она сжимает их у самого основания, впиваясь ноготками в достаточно нежную кожицу. Притягивает его ближе, хочет чувствовать больше. Ему пиздецки больно, он готов орать дурным голосом, лишь бы уши не оторвала… В отместку он оставляет пламенеющие засосы на шее Лидделл, тут же прикусывает их и, причмокивая, зализывает. Ему особо нравится проходиться рукой вдоль позвоночника, очерчивая плавный изгиб у поясницы. Она царапает ему спину, пытаясь прочертить кровавые борозды как можно глубже. Ей хочется чтобы он почуствовал всю боль, которая её наполняет, все то удовольствие, что она испытывает, горечь неразделенной любви-этим они оба страдают. Больно. Как же им больно, но от этой боли оба получают просто невероятный кайф. - Алиса, - ушастый хрипит, рычит и стонет одновременно. - я... Питер кончает. Горячая, вязкая сперма разливается в лоне девушки, чужестранка лишь сильнее прижалась к груди Питера, словно пытаясь соединиться с ним, она не стонет, не кричит, тяжело дышет и прижимается. Он и так еле держится, а с ношей в виде обездвиженной Лидделл он просто шлепнется. Кролик как можно крепче подхватывает голубоглазую за талию, прижимая к стенке. Быстро натянув штаны, он подтягивает её к себе, обнимает, прижимая голову к груди. Его сердце тикает так быстро, надрывно. Может все это правильно? Нет, какая к черту тут правильность? - И зачем? - абсолютно ровный безжизненный голос. - что ты этим доказал? - Ничего. Абсолютно ничего. - Ты ужасен. Просто отвратителен, мальчик из сказки. - Так ты помнишь. Да, я всегда находил тебя под тем деревом. Всегда с книгой и чашкой чая. Ты говорила, что однажды прекрасный принц заберет тебя в страну чудес и твой кошмар закончится. - Питер. Скажи, если я вернусь, я изменюсь? - Да, наверное. - Что там случилось? Почему я изменюсь? Это будет так плохо? - Просто ужасно. - Но почему? - Я скажу только одно. Твое место здесь, в стране сердец, рядом со мной. Ни с кем больше. -сказал как отрезал. Глупый кролик. Разве ты не помнишь правила игры? Прошлого здесь нет, как и реальности. Но ты ведь у нас искатель приключений на свои уши!? Система не терпит нарушений. Героев легко заменить. Главные они, второстепенные, нет незаменимых персонажей. И этот своенравный кролик совсем скоро получит по заслугам, ну или по заводному механизму.