***Спустя миллионы утраченных слез. Спустя десятки бессонных ночей и бесконечных тихих истерик.***
— - Здравствуйте, Филип, не привычно видеть вас без Дэниэла. Я вздрогнул, так долго бегал от его имени, что преследовало меня на каждом шагу. Я скрывался от воспоминаний, прятался от них под тканью собственного одеяла. Молился, чтобы меня просто убили в какой-нибудь подворотне (это стало бы благословением), и я больше не мог вспомнить карих глаз, смеющихся ямочек, что постоянно появлялись на его щеках, стоило изобразить улыбку. Я не хотел помнить-Господи… Я сумасшедший! — пронзительный крик разлетелся по всей квартире. Опасно отозвались на звук посуда и хрусталь, точно норовя поддержать страдавшего, желая упасть, чтобы подкрепить его боль. «Нет, нет, что ты! Ты здоров, все хорошо. Слышишь меня? Все в порядке. Все как и всегда, милый.»
Его не может быть. Но он единственный не уходил, ни разу, хоть и был убит на словах. Был убит ими. Я чувствовал теплые объятья, которые он дарил мне в минуты моей слабости. Все знали о моей утрате, стоило мне выйти на улицу, как люди потихоньку начинали собираться и высказывать мне слова скорби (вам же совершенно не жаль, не смейте лгать, вы не имеете права лгать мне об этом, лишь я понимал, что на самом деле мир лишился света). Чтобы сходить в магазин, я был вынужден надевать его черные толстовки и, не поднимая утомленных глаз с треснувшего тротуара, идти по уже знакомой дороге. Почему его? Почему я облачался в его одежды? Дом перестал мне быть домом, только мысль о том, что когда-то по этим скудным коридорам ходил он, заставляет меня не убраться оттуда. Его вещи — единственное, что дарит чувство уюта. Он всегда шел рядом, готовый подхватить при падении, моральном или нет, но всегда начеку. Однажды, мне предложили сыграть наше шоу, найти ему замену и отыграть его. Я наотрез отказался, кричал на них, они не смеют так поступать с НАШИМ шоу! У них нет права забирать очередную частичку тебя, Дэн, слышишь? У них не выйдет! У них нет никакого права на это! Они не разделят нас вновь! Но… Я был вынужден согласиться (это предательство?), но не на шоу, не мог позволить себе лишиться очередной части нашего общего мира, я должен был лишь встретиться с фанатами и улыбаясь им показывать, как прекрасна жизнь, даже если я больше так не считаю. Когда я дал им ответ, то отчаянно нуждался в денежных средствах и компании, совсем не держал ситуацию под контролем. Я надеялся, что он простит меня за это. На собственном примере я должен был показать им, как надо преодолевать трудности. Даже если я не в состоянии их преодолеть. Они назвали моего друга трудностью на жизненном пути, преградой, они не считали его больше человеком, но я будто бы еще чувствовал рядом присутствие живого Хауэлла. Рядом, просто протяни руку и коснись его. Пальцы упрутся в теплое тело, вновь укутанное в мрачные цвета, но какое же оно теплое… Но я вовремя остановил себя. Хотя уже был близок к тому, чтобы просто зарыться и спрятаться в этом родном, но изувеченном памятью теле. Когда я смотрел на томящиеся под солнечными лучами улицы Лондона, лишь он мог сказать то, о чем я думал, но не смел произнести. -Это же проклятый апокалипсис, только взгляни на это! — усмешка в его словах, глазах. Это живое восклицание, живое дыхание, живой он сам… Эта отточенная фраза по настоящее время эхом раздавалась по всей квартире, она напряжением висела в воздухе, страстно полыхала в неловком молчании, трепетала при каждом вздохе. Я слышал ее в каждом своем шаге, жесте, действии. В каждой улыбке крылась эта проклятая, но излюбленная мной и им фраза. Она отдавалась зловещим хохотом ежеминутно, точно преследовала меня, она следовала за мной по пятам, как и Дэн… Она отскакивала от стен и догоняла меня, пронзая ледяными нотками безразличия. Я жертва, она охотник, который взял меня под свой контроль. Вопросы от фанатов были разнообразные, от таких примитивных как: «Продолжишь ли ты вести канал на ютубе?», ведь ответ очевиден «Нет». Не смогу продолжить, не посмею притронуться к тому, что все еще сохраняет его в себе. Да и как я посмею? Но был и такой: — Полгода назад ты потерял своего лучшего друга в автомобильной катастрофе, как ты справляешься?В тот момент меня буквально начало трясти, ВЕДЬ Я НЕ СПРАВИЛСЯ, У МЕНЯ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ.
Но Дэн сжал мою руку в своей ладони, он был так близок, хоть и находился под двумя метрами земли. Прямо на сцене, среди огромного количества людей, я чувствовал, что лишь он один рядом. Я чувствовал его леденящее «тепло», прежнюю крепкую хватку, долгие безмолвные взгляды. Я был неправ, нет более в прелестном мне теле былой теплоты, лишь леденящее безразличие, скрываемое за напускной привязанностью. Я взял на себя ответственность выбрать ему последний костюм, долго думал, но пришел к решению слишком поздно, когда его уже готовили к похоронам. Я примчался туда и буквально пихал им в руки потрепанный серый чехол, они отказывались его брать, но мое отчаяние, видимо, обезоружило их. Он любил этот костюм, с него все началось, с ним было связано много побед, как личных, так и наших общих, в нем он поборол себя и с полной уверенностью в успехе вышел на сцену и убедил в этом меня. Мы показали им, Дэн. — Я… Я много думал об этом, — начал я, но запнулся, Хауэлл еще крепче (почти до боли) сжал мою руку, подталкивая к тому, чтобы я не замолкал, — Со смертью важного человека невозможно смириться. Мы были важны друг для друга, и потеря такой важной части моей жизни, как Дэн, непосильна для меня… — Что? Нет! Фил, скажи им, что я здесь, что я не бросил тебя! — надрывный крик разрывал тишину. Хауэлл пытал меня, заставлял себя истязать все больше, но эти вопли мольбы лишь заживо сдирали с меня кожу, а он все также оставался мертвым… Его обжигающе холодная ладонь будто парализовала мою руку своей хваткой. Но отчего-то я был уверен, что она, точно воск, начнёт стекать на идеальный пол, стоит ей сжать запястье ещё сильнее. «Заберите это, заберите все, лишь бы он не проникал в мой разум! Берите все, верните его к жизни…» — …Я учусь находить краски снова, раз за разом смотрю на его фотографии и, сдерживая слезы, улыбаюсь. Я все время хожу по дому с выключенным светом, боясь, что если увижу, хоть одну вещь, к которой он когда-либо притрагивался, разорвет в меня в эмоциональном плане на части, а может и в буквальном смысле. Но потом я вспоминаю каждое наше объятие и пытаюсь стереть их из памяти, усердно пытаюсь отмыть его отпечатки рук с моего тела, по десять раз в день перестирываю свою одежду, чтобы запах Дэна с нее исчез. Но я не смею прикоснуться к его вещам, будто наивно верю, что он вернётся и обязательно ей воспользуется. Вспоминаю каждый его неудачный каламбур, печальную, но искреннюю шутку, за которой крылась мольба о помощи… С каждым моментом жизни без него я ненавижу себя за то, что не был рядом. -Скажи им, не заставляй их верить в мою смерть!!! — вопил Дэн, с силой начиная тянуть меня за руку. -Я не могу смириться с его потерей, и никогда не смирюсь, с этим нельзя жить, это непосильно тяжелая ноша. Каждое утро я надеюсь, что он однажды исчезнет из моей жизни, и больше не потревожит меня. — Не смей говорить так, будто меня нет! Немедленно останови эту бездарную актерскую игру, это явно затянулось! Скажи им, что я прямо здесь! — То, что мы так друг за друга цеплялись, сейчас приносит огромное количество боли, было бы проще, если бы смогли жить друг без друга, но нам уже не удастся попробовать. Мы никогда не узнаем, что могло бы случиться, если бы мы за день до… пошли в новый ресторан китайской еды или в тот момент, когда он должен был сесть в проклятую машину… Я ведь мог его остановить, верно? Но это уже не имеет значения. — Не смей, даже не думай так нагло лгать им в лицо, Лестер! Ну же, скажи им, открой истину, расскажи им всем! — Дэниэл кричал, как обезумевший, в мертвых и застывших глазах читалось безумство. — Я хочу забыть это как страшный сон… — Заяви им всем! — Но всякий раз, когда я открываю глаза, то понимаю, что это не очередной кошмар, что у меня больше никогда не будет задорных напевов на кухне, в который слишком часто проскальзывают фальшивые ноты, а нам плевать. Что никогда не будет очередного утра, когда мы вновь решим вместе пересмотреть «Атаку Титанов» и тому подобную ерунду, которая делает нас нами. — Хватит! Останови эту излишнюю ложь! Признай, перед всеми, что ты любишь меня. Я задрожал, он произнес это. Я сделал несколько шагов назад подальше от микрофона и обернулся на Дэна, он ухмыльнулся. Его взгляд источал обиду и злость, и я не винил его. — Я более не намерен ловить тебя, падай! Проваливайся всем телом в эту пучину отчаяния! Увидимся на том свете, если ты захочешь меня увидеть. — Нет… нет, нет, нет… Вернись! — закричал я ему в след, но он не оборачивался. Пелена слез сковала мое зрение, я видел лишь его силуэт и обеспокоенных фанатов, которые вскочили со своих мест, а организаторы стали с криком бежать ко мне. — Фил, ты как? Нужен доктор?— Он ушел, ушел…- повторял я себе под нос, — Он бросил и больше не придет… Я и вправду остался один… Он действительно мертв…
— Фил, тебе нужна помощь! У тебя, должно быть, истощение! Срочно, вызывайте помощь! Все будет хорошо, обещаю, тебе станет лучше! Дыши глубже… Хотел бы я и вовсе разучиться дышать…