Кровь с губ Эстер

Шанель откровенно не понимает, что делает над ней Эстер в три часа ночи с ножом и выражением лица маньяка, но когда она открывает свои даже ночью накрашенные глаза, то все плывет. Оберлин быстрыми хлопками включает свет и спешит привстать. Любая девушка на ее месте сейчас растерялась, но Шанель не такая, поэтому быстро хватается за подушку и закрывается ею, как щитом, попутно выкрикивая ругательства. — Что ты здесь блять делаешь? Эстер выглядит отнюдь не сонной; и сама она даже не в пижаме. Ее зрачки сужены, как у героинового наркомана, и это до усрачки пугает Шанель. Возможно, это стоило предвидеть, принимая в эту липовую «Каппу» серийного убийцу, но сейчас #1 думает об этом в последнюю очередь. Шанель хватается за ближайшую вазу, и Эстер отчего-то улыбается. Явно ненормальная. — Мне скучно, — а потом, облизнув нож, продолжает: — Мне тут очень скучно. Я целыми днями планирую убийства, половина из которых нереальна! Быть может, мне убить тебя? Оберлин уже не страшно, у нее в горле застревает крик и липкий ком. Наверное, это какой-то стремный сон, решает Шанель и шлет затею самообороны ко всем хренам. В конце концов, никакая ваза (даже трижды из чугуна) не способна защитить ее от #6. Смерти она почему-то не боится, и после всего пережитого готовится к ней каждый день. Странно, но, так или иначе, правдиво: в ящике комода завещание, в котором все отписано в модные дома Парижа и благотворительный фонд «Богачек, попавших в трудную жизненную ситуацию», а также короткая записка на прощание, где значится имя Манч под «старая шалава» и «целлюлитный зад». Так почему бы не умереть от ножа Эстер? — Ладно, я не буду тебя убивать, но мы можем развлечься по-другому, — она закидывает голову и смеется: — Черт возьми, у меня не было секса уже целую вечность. Эстер встает коленями на кровать, и Шанель замечает на ее ногах розовые шпильки со стразами. В конце концов, переспать с ней не так страшно, как сдохнуть, да? Но она готова взять все свои слова назад, как только лицо Эстер оказывается в опасном расстоянии от ее собственного. — Пожалуйста, не надо! Я дам тебе денег! Можешь выходить из дома, будешь работать в больнице! — в панике умоляет Шанель, смотря Эстер в глаза. — Поздно, — заупокойным голосом отвечает она. Эстер нависает сверху и проводит ножом по своим губам; с них льются алые ручейки. Кровь капает на дорогущий халат Шанель, на ее напряженную шею и грудь. #6 громко смеется и щекочет ее, от этого пробирает нехилая дрожь. Но Шанель нихрена не смешно, и кровь с губ Эстер падает на чужие губы. Она слизывает ее, заставляя Оберлин непроизвольно дернуться. Наверно, открытые раны Эстер сильно жжет от горячего дыхания Шанель, но имеет ли это значение в ее сумасбродной игре? Ровным счетом никакого. Мазохизм, не иначе. Они целуются, и кровь пачкает безукоризненное лицо Шанель, а Эстер ножом водит по ее шее. Да-да, пять минут позора и она живая, все такая же богатая и красивая. Но Эстер кажется эта сучка такой соблазнительной сейчас, и ее собственная кровь на теле Шанель Оберлин — что может быть прекраснее? Мысли в голове как-то путаются, соединяясь в огромный комок из одних нервов, и с этим даже ничего нельзя поделать. — Дернешься и я тебя прикончу. — впопыхах успевает бросить Эстер, раздевая ее. Все так долго тянется, и Шанель уже и думать забыла о «пяти минутах позора», просто облокотившись на спинку кровати и выгибаясь колесом. Интересно, на такое был способен Чед Рэдвелл? Заставлять Шанель переживать, дергаться и слать мир ко всем хренам? Эстер гладит ее бедра и пачкает их кровью со своих губ. Нож валяется где-то в пределах недосягаемости. Можеть быть, оно и к лучшему. По окончанию этой процессии у Оберлин в зеркале видны синие отметины и красные разводы. А еще дыхание никак не восстановится, то ли от душности и накуренности комнаты (Эстер курит у окна, раздетая и отчего-то злая), то ли от ужаса ситуации. — Ты никому не скажешь об этом, — приказывает Шанель. — Может и скажу, — заговорщицки улыбается Эстер, и выдыхает ей в лицо, отчего девушка начинает кашлять и размахивать руками. Шанель уходит за ножом, и, подойдя к #6 вплотную, произносит: — Никому. Не. Скажешь! — а потом, набрав воздуха в легкие, добавляет: — и придешь тогда еще. Эстер выкидывает сигарету в окно и смиряет Шанель типичным взглядом сумасшедшего убийцы. Это ее устраивает.