Зуб за зуб!

Прохладно нынче в этом году, весна пришла поздно. Ещё не сошёл февральский лёд. Но утиная стая Грина вернулась домой в срок. Годовалый селезень, набрав самую высокую скорость, на которую только была способна утка, начал снижение. Стая непрестанно следовала за своим стражем всю долгую зиму и сейчас, тоже покорно набирая скорость, резко расправила пластами крылья в воздухе, перед самым приземлением на воду. В обязанности стража входило выбирать самое безопасное место в округе, однако, место, куда они вернулись, уже нарушало это правило – возле озера, куда прилетала его стая каждый год, нынче водилась не одна, а целая стая ласок. Мать за долгую зиму наверняка сумела вскормить своих детёнышей, которые подросли и окрепли в любой момент готовые начать охоту. Спасительным местом оставался прошлогодний островок – но туда уже не помещалась вся стая. Многие селезни и утки уже готовы были образовать семьи и для этого нужно искать новое пространство. Грин тоже не остался в одиночестве, рядом с ним была уточка по имени «Белое Перо». Родители назвали её так потому как в её крыльях самые крупные перья по цвету напоминали снег. Она была очень миловидной, изящной, а во взгляде читалось добродушие. Поэтому Грин приметил её сразу, ещё перед тем соревнованием, перед его триумфом, после которого он был объявлен стражем. Но, прежде чем искать для неё и себя уютное гнёздышко, он очень хотел увидеться со своей матерью. Узнать, как она пережила эту зиму, многое рассказать ей удивительного из того, что сам увидел в дальних тёплых краях. Показать насколько он окреп и возмужал за это время. Она бы гордилась им! Зелёная чёлка на его голове выросла и растопорщилась настолько, что визуально закрывала глаза, хотя не мешала при полёте. Из-за этой чёлки он некоторым уткам ещё больше напоминал своего отца, который тоже был когда-то стражем стаи. Который так отчаянно в своё время защищал свою стаю от ласки, что поранил крыло, напрочь лишив себя возможности летать, но, при этом и лишил саму ласку глаза. Эта же ласка не раз старалась съесть и самого Грина. Но мать неустанно защищала его не жалея себя. Страшно подумать, что могло случиться с ней за этот долгий срок. Она ведь была неперелётной, а зимующей птицей, но у неё не было дома. Выдра пообещал, что позаботится о его матери и, наверное, помог найти ей убежище. Грин направился к месту, где видел её последний раз, но войдя, нашёл только пустое соломенное гнездо и несколько её пёрышек… Она много болела перед их расставанием, потому что не могла перенести постоянной сырости, которую хорошо переносили дикие утки. Она прожила всю весну, всё лето и всю осень в таких условиях и всё ради него, чтобы вырастить птенца с самых скорлупок, хотя и не будучи биологической матерью. Согрела яйцо, в котором он был, и сохранила его. Лифи, – такое чудное имя носила эта курочка – Лифи. Абсолютно по звучанию подходящее её нежному, доброму, но твёрдому характеру. Все храбрые решения, которые она приняла за всю свою жизнь – это героические решения. Тут он сзади услышал шорох и обернулся – в спину ему дышали три крупные молодые ласки, они выследили его по следам и запаху. Грин стал в оборонительную позицию, хоть ласки и были молодыми, но силы не равны, и ему некуда бежать – он в ловушке. Был шанс сбежать, если атакует средняя ласка и тогда он вырвется из норы, хотя тогда и был шанс, что они вцепятся сразу в оба его крыла по сторонам. Но если они растеряются во время атаки… К счастью случилось второе, он вырвался из плена и подпрыгнув, поднялся в воздух. Его не смогли поймать. Но раз ласки на охоте, значит, они давно не ели и скоро нападут на стаю. Прошло с того случая две недели. Грин не оставил поиски матери, но и теперь родной стае приходилось уделять не меньше внимания. С Белым пером он нашёл возвышенное место на одном из островков и организовал гнездо, она отложила яйца, и Грин предвкушал уже их вылупление, хотя был ещё не срок. Дни теплели, ещё ждать до того, как распустятся первые почки, но уже появилась первая приболотная трава. Лёд сошёл и ничто в будущем не предвещало бед. Но однажды выдалась очень холодная весенняя ночь – пришли последние заморозки. Уровень воды немного спал, обнажая под собой скрытые камни и насыпи. Вот тогда Грин предчувствовал недоброе. Роль стража развила его интуицию, и он следил за своей стаей неусыпно. Но было то, за чем молодой селезень всё-таки не смог уследить. В эту ночь, когда он возвращался, неся в клюве еду, то застал звериные следы на тонком льду, идущие к холму, где его гнездо. Сердце его пропустило удар, и он кинулся к своему дому. Нет, он не мог опоздать, он отказывался верить в это. Что-то грустное промелькнуло перед его глазами точно из глубокой внутренней памяти, то чего с ним ещё не происходило, но происходит именно сейчас. И в последний миг перед глазами предстал образ испуганной Лифи… Вот он огибает терновник, вот куст, под которым его гнездо, ещё чуть-чуть и он увидит… И… самое страшное всё же пока миновало – он застал ласку, только подкрадывающуюся к его гнезду. Внутри него зашевелилось что-то белое – проснулась Белое Перо, очевидно услышав бой крыльев подлетающего Грина. Ласка раздосадовано вскинула голову и тут же пригнулась, готовая к решающему прыжку. Грин набросился на неё, забил крыльями и попытался отогнать подальше, та отпрыгнула в сторону и оскалила острые зубы. Она сверкнула глазами и громко рявкнула. На битву прибежала вторая ласка, за ней и третья и четвёртая… это был конец. Грин тряхнул чёлкой, давая сигнал Белому перу улетать, хотя сам прекрасно понимал, что она всё равно не оставит в гнезде своих детей. Жертвенность была частью её характера. Она и не оставила, наоборот, отодвинула гнездо в глубину шиповника и следила, чтобы хищники не подобрались с другой стороны. Грин откинул в сторону одну из ласок, напав на неё сверху, вторую клюнул в темя, но третья больно вцепилась ему в ногу и сильно швырнула о землю. В конце концов, они загнали его к самому входу к гнезду, он уже просто отгонял их клювом, растопырив крылья. Но это уже не было существенной защитой, а последний безрассудный рывок… - Стой! – Услышал он вдруг давно знакомый голос. По распалённой оперённой спине пробежал холодок. На холм запрыгнула хищная крупная тень, заслонив собой почти всего Грина. Она выгнулась, ощетинившись на очень тонких лапах и, спустя мгновение, явила свою хозяйку. В опасной близости от гнезда предстала одноглазая ласка. Весь её выводок повернул головы, разинув удивлённые с высунутыми языками рты. - Ты? - Грин вдруг узнал её. Это та ласка, которая съела его отца, та ласка, от которой его спасла Лифи. Она всегда была одна, а теперь привела целую стаю. Голодную стаю. Он молча смотрел на неё, не понимая почему она остановила их – тех, кто дороже её собственной жизни. Но какое-то осознание вмиг пришло к нему только видя этот взгляд единственного ока. Он набрал грудь воздуха и шагнул вперёд, по-прежнему загораживая поднятыми крыльями любимую и своих чад. Ласка, сморщившись, смотрела на него, застыв неподвижно, как ледяная статуя, в холодном свете луны. - Ты не знаешь, что случилось с моей матерью? – вдруг твёрдо спросил Грин, глядя в её поблёскивавший уцелевший глаз. - Она добровольно скормила себя мне. - Что??? – не поверил Грин услышанному, да и всё его естество отказывалась в это верить. - Она разрешила мне съесть её, чтобы мои собственные дети не умерли с голоду - это её слова… - она окинула взглядом всю окружающую его стаю. «Она не дала умереть ни одним детям, даже если это дети её врага…» - прошептал Грин про себя. - Зуб за зуб! – вдруг громко объявила ласка, на прощание сверкнув глазом и развернувшись, побежала прочь, дети, переглянувшись, последовали за ней. «Зуб за зуб!» - крикнул отдаляющийся хор хищников. Грин поднял глаза к небу, по его перьям заструились солёные слёзы. Он склонил голову к земле, и попытался остановить их, смахивая перьями крупные капли. Белое Перо молча вышла из гнезда и села рядом с Грином, сочувствующе прижавшись к его гладкой шее. Грин помолчал, судорожно вздохнул, проронил: - Отважная Лифи, ты снова защитила меня и даже мою семью. Хотя тебя давно нет на свете…