Из другой оперы

      Нью-Йорк. Огромный город, мегаполис, куда постоянно съезжается много людей, чтобы начать новую, лучшую жизнь. По одной из многочисленных улиц этого города одиноко шла молодая девушка, плотнее укутавшись в свою кожаную куртку, явно торопясь куда-то. С неба срывались крупные капли дождя, предвещая скорый дождь, возможно, даже ливень. Но девушку это ничуть не останавливало. Медленно дойдя до неприметной многоэтажки, она посмотрела наверх, словно ожидая увидеть там что-то.       Переминаясь с ноги на ногу, Эмма Свон — именно так звали ту девушку — достала из кармана джинсов телефон и стала искать номер своей подруги, Мэри Маргарет, к дому которой она сейчас и подошла. Найдя нужный номер, она нажала кнопку «Вызов» и приложила телефон к уху. Короткие гудки. Тихо выругавшись, она убрала мобильник и засунула холодные ладони в карманы, пытаясь хоть как-то согреться. Оглядевшись, она заметила бегущую в её сторону подругу. Улыбнувшись, она медленно пошла в её сторону.       — Привет, — весело сказала девушка. Для себя Эмма приметила, что выглядела подруга прекрасно: легкий макияж, горящие весельем и радостью серо-зеленые глаза. — Слушай! У меня есть новость!       — Привет, — Свон осмотрела подругу снова. — Что случилось?       — Он пригласил меня в кино! — брюнетка обняла подругу, счастливо улыбаясь, словно её не позвали в кино, а сделали предложение руки и сердца. — Я так счастлива!       — Дэвид? — удивленно спросила блондинка, наблюдая за поведением подруги. Та буквально светилась от счастья. Мэри Маргарет кивнула, улыбка не сползала с её лица. Дэвид Нолан — парень, в которого подруга, по сведениям Эммы, была влюблена очень долгое время. Но, честно говоря, девушка считала, что он и не посмотрит в сторону Мэри Маргарет, ведь он всегда был в числе первых красавчиков школы, а Эмма с подругой были далеки от всего этого, мечтая поскорее окончить школу и начать взрослую жизнь. Глубоко вздохнув, она продолжила: — Что ж, это круто, поздравляю. Когда идете?       — Вообще, сегодня, — только сейчас её лицо покинула та счастливая улыбка. Эмма закусила губу, думая, что ей делать. — Прости, я могу всё отменить…       — Ничего, — она уверенно положила руки на плечи брюнетки. — Ты не должна из-за меня откладывать свою личную жизнь. Я как-нибудь справлюсь, — посмотрев куда-то в сторону, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, она продолжила: — Сегодня он уходит в шесть, так что сегодня твоя помощь, в принципе, не нужна.       — Уверена? — спросила Мэри Маргарет. Эмма видела, что брюнетка действительно переживала за неё, но от своей позиции она отступать не собиралась.       — Да, ступай, — она подтолкнула подругу в сторону. Та, слегка улыбнувшись, пошла в сторону, откуда прибежала. Смотря ей вслед, Эмма крикнула: — Повеселитесь там! Завтра жду подробности в мельчайших деталях!       Обернувшись, Мэри Маргарет Бланшар немного грустно улыбнулась, а затем продолжила свой путь. Эмма же, посмотрев себе под ноги, рассуждая, что делать дальше, медленно поплелась по улице в сторону своего дома.       Каждый день в пять часов вечера она подходила к этому дому, и вместе с подругой они направлялись к ней. Всё дело было в её отце.       Всё началось примерно полгода назад, когда умерла мама Эммы. Точнее, мачеха — Свон была им не родная. Они взяли её в одном из детдомов Нью-Йорка, когда ей было четыре года. Она ничего не знала о своих родителях, но её всегда мучил лишь один вопрос — почему они бросили её? Как можно бросить своего ребенка?       Новая семья, в которую попала блондинка, была очень хорошей. Заботливая женщина по имени Джоанна была прекрасной и любящей матерью, которая искренне любила свою дочь, Эмму. Да, она так её и называла — дочь — и никому не позволяла говорить, что Свон была ей не родная. Она была уже не молодая, но старалась дать девочке, новому члену семьи, всё самое лучшее. Они часто ходили вместе, всей семьей, гулять или, например, в музеи, в кино. Иногда выбирались на природу, устраивая пикники. И Эмма искренне любила свою семью и благодарила Судьбу за то, что попала к ним.       Муж Джоанны, Норман, был гораздо моложе жены. Он не обладал тем энтузиазмом, когда они забирали из детдома Эмму. Да, он по-своему любил девочку, как и Джоанна Свон, стараясь дать ей самое лучшее. Но когда его жена, заболев раком, скончалась, он словно с цепи сорвался, и только тогда-то Эмме открылась его настоящая сущность.       Они скорбели вместе, ведь блондинка потеряла мать, а Норман — жену. Он начал часто выпивать. А потом девушка стала замечать, что он проявляет к ней какое-то иное, совсем не отцовское, внимание. Несколько раз она замечала, что он подглядывал за ней, когда она переодевалась или принимала душ. Первые пару раз она не придавала этому значения, решив, что Норман просто перепутал двери, но это стало учащаться, а потом и вовсе вошло в систему. И точку этому поставил один единственный раз, когда он пытался до неё домогаться.       В тот вечер была годовщина смерти Джоанны — ровно два месяца. Он крепко выпил, Эмма же была у себя в комнате, вспоминая те счастливые дни, когда мама была рядом. И тогда к ней в комнату ворвался Норман, полез к подростку с поцелуями, пытаясь как-то снять с неё одежду. Свон очень испугалась, и, кое-как отделавшись от пьяного отца, схватила сумку и бросилась к подруге. Та, выслушав Свон, сказала, чтобы та осталась ночевать у них. Мэри Маргарет не ожидала такого от того человека, которого она сама лично знала. На следующий день, когда Эмма с опаской возвратилась домой, он извинился перед ней, сказав, что не контролировал себя, что выпил слишком много. Свон поверила ему, и какое-то время ничего не происходило, но потом ситуация повторилась. Норман работал охранником, и поэтому его по ночам практически никогда не было дома, а когда он не работал, Эмма уходила ночевать к Бланшар. И однажды, чтобы исключить те попытки домогательства, блондинка попросила брюнетку ходить с ней домой вместе, и чтобы она оставалась у неё до тех пор, пока Норман не отправится на работу.       И впервые за эти полгода Эмма идет домой одна.       Она жутко боялась того, что может ожидать её дома. До совершеннолетия оставалось чуть больше года, и тогда она для самой себя решила, что уедет жить в другой город, туда, где Норман её не найдет. Бежать она смысла не видела, так как знала, что за этим последует наказание.       После всех этих попыток домогательства Свон словно отгородилась от всех мужчин высокой стеной. Оно было и понятно — человек, которого она двенадцать лет своей жизни считала отцом, дважды пытался её изнасиловать.       Когда до дома оставалось несколько десятков метров, пошел жуткий ливень. На дворе был октябрь, и в этот момент девушка пожалела, что не надела куртку потеплей. Быстро забежав в дом, поднявшись на нужный этаж, уже стоя перед входной дверью, она остановилась, переводя дыхание. Она молилась, чтобы что-то случилось, и по какой-то причине Норман ушел раньше. Открыв дверь, она тихонько вошла и сразу побежала в свою комнату. Отец, судя по верхней одежде, всё так же висевшей на вешалке в коридоре, еще не ушел. Оказавшись в своей комнате, она прислонилась спиной к двери, прикрыв глаза. Хорошо, если он не заметил её прихода. И, судя по всему, так и было, ибо он так и не пришел к ней. Тогда Свон, отбросив сумку в сторону, сняла куртку и повесила её в шкаф, а затем посмотрела на свое отражение в зеркале. На неё смотрела уставшая зеленоглазая шестнадцатилетняя девушка с мокрыми из-за дождя светлыми волосами и промокшей одеждой. В уголках глаз потекла тушь, но Эмма тут же убрала разводы, а затем решила переодеться во что-то теплое и сухое. Но её планам не суждено было сбыться, ибо в комнату вошёл Норман.       — Привет, — сказал он, скрестив руки на груди и посмотрев на падчерицу. — Я не слышал, как ты вошла.       — Привет, — постаравшись скрыть своё волнение, выдавив легкую улыбку, сказала блондинка.       — Под дождь попала? — спросил он. Девушка кивнула. — Тебе надо переодеться.       — Хорошо, — кивнув, сказала Эмма. Он смотрел на неё пристальным взглядом, явно ожидая чего-то. Нет, переодеваться перед ним она точно не станет! Не зная, что предпринять, она бросила: — Выйди, пожалуйста.       — Чего ты стесняешься? — как ни в чем не бывало, спросил мужчина. Карие его глаза по-прежнему оценивающе смотрели на девушку, широкий лоб был нахмурен. — Я твой отец, ты не должна бояться меня, — после этих слов он сделал шаг по направлению к девушке, Свон же, наоборот, сделала шаг назад. Когда она почувствовала, что уже прижалась спиной к стене, Норман подошел достаточно близко. — Ты же знаешь, чего я хочу? — он провел рукой по её щеке, Эмма же закрыла глаза, желая, чтобы всё это оказалось лишь страшным сном. — Так почему бы мне это просто не предоставить?       Вторая рука его легла на талию блондинки, а Эмма, судорожно вздохнув, сказала:       — Прошу, отпусти меня.       — Не говори, что не хочешь этого, Эмма, — он поцеловал её в шею, а Свон, всхлипнув, снова потребовала, чтобы он отпустил её. Но вместо ответа он стал лишь более яростно целовать её, постепенно пробираясь выше, к губам девушки, прижимая всем своим весом её тело к стене. Блондинка, чувствуя себя ужасно, боясь всего происходящего, стала пытаться как-то вырваться, кричала, била его кулаками по спине, пытаясь как-то спастись, но безрезультатно. И тут у него зазвонил телефон. Посмотрев потемневшими от желания глазами на блондинку, которая всё ещё прижималась к стене, боясь хоть что-то сделать, он сказал: — Скоро продолжим.       После этого он покинул комнату, попутно отвечая на вызов. Свон села прямо на пол, закрывая руками лицо, беззвучно плача. Она думала о том, когда всё это прекратится, когда в её жизни появится хоть что-то хорошее, а слезы всё текли по её щекам. Она слышала, как он что-то крикнул, обращаясь к ней, после чего захлопнулась входная дверь, что означало только одно — он ушел. На улице прогремел гром, и тогда девушка заплакала в полную силу, не сдерживаясь, словно выплескивая все те эмоции, страдания, что скопились в её душе.       Немного успокоившись, блондинка всё же встала с пола и обвела взглядом комнату, ненадолго задержавшись на фотографии Джоанны, вставленной в красивую рамку, стоящей на рабочем столе девушки. Запретив думать об отце и о том, что только что чуть не произошло, Свон, взяв сухую одежду, направилась в душ. Параллельно она рассуждала обо всем происходящем.       Она боялась Нормана, боялась того, что он может сделать, но ничего не предпринимала, так как знала, что, если кто-то узнает их «тайну», тогда его ничего сдерживать не будет. Вместе с тем же девушка понимала, что так больше продолжаться не может — нужно что-то делать.       Встав под теплые струи воды, она прикрыла глаза, стараясь ни о чем не думать, но мысли настойчиво лезли ей в голову, напоминая, что жизнь — не сказка. Здесь нет места любви, нет места счастью.       Выйдя из душа, она, не способная больше ни на что, без сил повалилась на кровать, погружаясь в тревожный сон.