Смятенность мэтра

      хаммер-альтуриак Года Штормов Молний.              Мэтр с демипланом едва не превратился в чёрта с писанной торбой. Лариат измыслил грандиозный по своей дерзости проект: отыскать полузаброшенный полуплан и приблизить его к Мать-Туманов, истончив не границу мира, как произошло на месте убийства Хелмом старой Мистры во время Кризиса Аватаров, где теперь прорывается Хаос, а границу измерения, как происходит на Самхейн или как существует во многих местах, где Царство Фей находится настолько «близко» к Торилу, что простой грибник может ненароком забрести в параллельный мир.       Вернувшись с погрязшего в схватках туманного берега, Лариат вдумчиво проанализировал собранную информацию и пришёл к выводу, что заигрался. Туманная пелена застлила ему взор, скрыв свежий рубец на месте уничтоженного эльфийского корабля. Спешка – плохой советчик.       У скалы Мать-Туманов уже имелась древняя пространственная складка, свободная как от враждующих сторон, так и от опасных тварей, и от мало-мальски крупной живности. Мэтр смирил амбиции единоличного властвования на острове и отказался от безрассудной идеи в пользу развалин построенного предтечами Храма Туманов. В конце концов, Лариат, обученный Латандером, уже не раз освящал алтари Лорда Утра – тот в Брассе не стал первым и единственным в своём роде. У мэтра имелись знания и опыт в достаточной мере, чтобы исподволь вытянуть из алтарей Лейры остатки её божественной силы.       Исходя из переосмысленного плана, отпала необходимость внедряться в клир. Для мировоззрения друида это к худшему. Вместо допроса пленный клирик останется в коматозном состоянии, чтобы стать объектом исследования взаимосвязи богов с людьми – что есть жречество с прикладной точки зрения? Возможно, полуэльфу суждено будет стать проводником, направляющим божественную магию в противоестественном направлении. У Лариата внутри всё восставало этой логике. Посему, тщательно подготовившись и добившись положительного отклика, друид выпустил магию в ствол Мирового Дерева и сам нырнул следом – в поисках ответов на свои вопросы.       Привычно сознание рывком и болезненно расширилось, грозясь ещё большим риском потерять себя растворённым в самом большом во вселенной растении.       Симбиоз!..       Как гриб усваивает минеральные вещества из окружающей среды и обменивается ими с деревом ради жидкой органики. Как муравьи выращивают тлю ради поедания её сладких выделений. Так и боги нуждаются в верующих. До Кризиса Аватаров и эдикта разгневанного Всевышнего носители божественных мантий скорее являлись паразитами, нежели заботились о своей пастве, питаясь людской верой, надеждой и любовью, а так же другими чувствами, специфичными для портфолио и характера того или иного бога…       Временной триггер активировал двеомер, и полнящийся впечатлениями мэтр вернулся в свой альков.       Лариат счёл себя в праве распорядиться жизнью полуэльфа, которого спас от неминуемой гибели в следствие потери крови. Как обычно, мэтр решил совместить несколько целей, когда шерстил руины библиотек упавших анклавов Империи Нетерил, когда готовился и в итоге в одиночку провёл-таки сложнейший магический ритуал перманентной смены формы, превращая полуэльфа в туманного дракона, в последствие выпущенного для защиты Мать-Туманов. Лариат покамест отложил своё намерение истощить силу алтарей, посвящённых Лейре, задавшись целью придумать другой вариант добычи так нужного ему «клея», способного сцепить воедино кучу способностей, которые мэтр вознамерился обрести при абсорбировании эссенций из драконов, джанн и дженази. Следующая близкая цель – доработка и апробация ритуала уже для фамильяра.       Поиски драконьих яиц для опытов и коллекции; вытягивание растительных, животных и магических эссенций с муторным получением капелек квинтэссенций; варка прозапас микстур, зелий, эликсиров, варенья, мёда; работа над коробами для хранения, защиты от жара и экранирования драконьих яиц, которые предстояло насилу пичкать маной и жизненной силой; запись свитков с расхожими и собственными двеомерами с дублированием в однозарядных ожерельях и чётках; создание множества ухоронок с наборами выживания; разработка плана оптимального транспорта и запутанных алгоритмов маршрутизации, чтобы избежать встреч с сильными мира Сол, способными засечь ежесуточный сбор звёздной энергии и решить приструнить жадюгу – суетливо подготавливающийся человек еле придерживался собственного строго распорядка. Феникс тоже усердно готовился к переезду с Плана Огня на План Солнца, прощаясь с друзьями и подругами из числа обычных, не разговаривающих обитателей его родной реальности, где дальнейшее возвышение Абада обязательно привлекло бы к нему абсолютно ненужное внимание Коссута и других сверхмогущественных сущностей, способных заставить с собой считаться вплоть до насильственного переподчинения.       Сол не пустыня, но здешние обитатели слишком избалованы отсутствием внимания со стороны способных к их вызову магов Торила или Плана Огня. Вообще переход между планетами и спутниками солнечной системы весьма затруднён. Всё дело в разнице физических условий Материального Плана, с которыми труднее справиться, чем при переходе на Внутренние или Внешние Планы бытия, такие как гора Целестия или Девять Кругов Ада.       Мэтр Лариат подозревал, что использованный спасшимся-таки древним красным драконом Балагосом портал с Плана Солнца на План Огня находится под наблюдением. Планарному друиду на пару с фениксом пришлось сильно постараться в прошлом году, чтобы найти естественный переход да пользоваться им в облике элементаля, как для производства факелов, так и для ритуалов. Щель между мирами далеко не столь же стабильна и стационарна, как рукотворный портал, зато неприметна и лучше подходит для «переезда» - перерождения непосредственно на светиле Материального Мира.       В очередной раз Лариат убедился, что если максимальное перемещение двеомером телепортации кратно ста милям на степень мастерства мага, то великая телепортация всего лишь поднимает дальность на порядок – так постановила богиня магии Мистра. Тем самым опытным магом полностью покрывается диаметр Торила, но в масштабах светила тысячи миль – это поистине микроскопическое расстояние.       Прибыв на Сол, удалившись примерно на двадцать тысяч миль, мэтр, подражая элементалям, способным «разваливаться» на более мелких, воспользовался заклятьем вегетации, приспособленным под огненную стихию. Изрыгнув четыре защищённых свитков двеомера знания легенд, некогда купленных за бешеные деньги у разных авторов, Лариат объединился со своими клонами в магический круг и пятью ртами произнёс слова-активаторы, задавшись целью ещё глубже изучить это плетение магии, практикуясь в выуживании знаний из инфосферы, наполняемой живущими здесь ифритами, саламандрами, драконами и прочими обитателями, разумными и не очень – особливо о фениксах.       Конечно, Лариат много раз посещал Сол и трудился здесь, но одно дело скоротечные визиты на пару-тройку часиков, а другое – прожить здесь месяц кряду. Безумие! Именно к такому выводу пришёл мэтр, изо дня в день размышляя над задачей насыщения драконьих яиц соответствующей энергией. Если не поднимать планку столь высоко, то картина просто радужная: на Плане Огня он мог без особых хлопот жить и даже спать по-человечески, тратя свободное время на улучшение владением другими элементами за счёт нахождения в неблагоприятной для них среде. Поднатореть в стихиях стоило, особенно с тем учётом, что эти занятия благотворно сказались бы на фениксе и подготавливаемом ритуале, чтобы элементные приправы поубавили пыл в пользу большей материализации – смятенный Лариат мечтал вновь стать коренным жителем Прайма. Против Плана Огня оказывался жирный минус – проведение столь могущественного и длительного ритуала не удастся скрыть. «За» выступал ещё более весомый плюс: чисто теоретически Лариат мог бы существовать на светиле не один месяц, но тогда именно фамильяр-феникс выступит донором необходимых для выживания сил – никак не наоборот.       Сам Абад не сказать, чтобы рвался переселяться в солнечный рай, тем более перерождаться там в кого-то более вещественного и могучего. Лариат долго пытался объяснить своему фамильяру, зачем понадобилось так всё усложнять. Нафига ему освещать или спасать Мировое Дерево? Мэтр не один глубокий транс потратил на разъяснение своих интуитивных ощущений, сформулировав один единственный довод – безопасность. Раз в интригу по ликвидации Мистры замешана богиня тьмы Шар, то самом защищённым от неё место является сам Сол, источник тепла и света в Материальном Мире этой Хрустальной Сферы. Это объяснение удовлетворило обоих.       Червячок сомнений гложил человека и относительно намерений солнечного бога, преподнёсшего идею на блюдечке с голубой каёмочкой. Помощь с организацией нового и лично его домашнего плана – разовая, хотя результат теоретически будет вечен. Эта логика слишком натянута для обоснования смертельно опасного и архисложного ритуала, дающего личную силу. Просто глупо растить кого-то могущественно лишь для одной миссии, после которой напрашивается: либо слив отработанного материала, либо дальнейший оборот – третьего не дано. Отсутствие выбора поднимало в Лариате волну противления, выраженную в поисках иных путей, хотя до этого именно такой вот необычный способ был для него нормой: на новые ступени посвящения мэтр запрыгивал в результате неординарных стечений обстоятельств и превозмогая себя, например, в прошлом году он аж дважды подскакивал в могуществе – после абсорбции эидолона и взращивания Великого Дерева в компании великого бога и стихийного примордиала – исконного, изначального, предвечного.       Самый смак в другом – тщетность усилий!       Это бесило. Это ярило! Это вызывало бурю негодования!! У обычно взвешенного и спокойного!..       Латандер инициировал цепь событий, ведущих к смерти – нынешней! - богини Магии. Лорд Утра однозначно понимал всю глупость предложения знаний, как создать демиплан – тотальный Астральный Шторм на*** снесёт полупланы! Разметает их, словно ураган щепки!.. В общем…       Болвана запоздало осенило – один аспект через другого аспекта отправлял мяч в лузу «скрывающегося бога», породившего Лариата. Демиплан плюс Мировое Дерево плюс Катаклизм равно Небесный План, как Дом Природы, Врата Луны, Арвандор и другие, полноценные своей бесконечностью. В любом случае, Великий Бог с миллионами верующих по всему Фаэруну и за его пределами обладает колоссальным объёмом информации, который и не снился Лариату, с трепетом в сердце и раздрае в душе пыжившемуся понять пути Господни.       Снедаемый противоречивыми чувствами Лариат наконец-то смог сформулировать свою глубочайшую обиду – его труд по постепенному превращению пустыни Анаурох в лесостепи просто ничтожен! Грядущее Бедствие порвёт и скомкает тонкую сеть стихийных узлов, вызвав больше вреда, чем пользы. Точно порвало бы – планарно-арканный иерофант на этот год планировал, но до сих пор не приступил к соединению разрозненных узелков, вдумчиво наблюдая за самотёком и выращивая кристаллы. Каждая его связка – стрессоустойчивый поплавок. И всё равно – обидно терять столько трудов понапрасну. Как садоводу больно за урожай капусты, пожранной слизнями.       А ведь какой изящный и шикарный замысел имелся! Сеть стихийных узлов определённым образом стянула бы магию проклятья фаэриммов. Потом бы Лариат, словно заправский мастер акупунктуры, втыкал «иголки», снимая с многострадальной земли её проклятье. А дальше осталось бы просто рихтовать естественное возрождение былой жизни да заранее намечать рощи для их заселения младшими друидами-хранителями.       Как бы выразилась какая-нибудь взбалмошная дворянка – развод и девичья фамилия!       Червячок сомнений жадно вгрызался в эмоциональный плод – сонм их пожирал урожай.       Смятенный мэтр зацепился за здравую мысль, что мировоззрение Латандера не могло позволить этому нейтрально-доброму богу поступить столь гнусно с добровольным помощником, творившим богоугодные дела. Сама их последняя встреча походила скорее на прощание… Лариат сам бы устроил нечто подобное, будь он в тисках неразглашения секретов, губительных для способного малого и его загадочного покровителя, появившегося на Ториле из другой части Мультиверсума и, скажем так, повздорившего с некоторыми местными богами – с самой Мистрой и её кликой, если быть точным. Самое важное в данной ситуации не личная выгода, а страшные ужасы, что повсеместно обрушатся на всех и каждого в Хрустальной Сфере Всевышнего Ао, когда будет убита хозяйка Плетения, пронизывающего тут всё и вся.       В новом свете для Лариата предстал жизненный путь, что он уже прошёл – что ему ещё предстоит… Увы, горизонт по-прежнему оставался - калейдоскопом. Разум смертного не в силах осознать божественные истины – сколько ни тужься! Но как же Лариату хотелось узнать, в чём же состояло его сакральное предназначение – какова же цель всей его жизни? Такая, чтоб светочем освещала весь тернистый путь… И вот именно Латандер предоставляет достойную миссию – в грядущей Катастрофе спасти Мировое Дерево и его обитателей. Латандер, а не тот бог, что год растил Лариата и оставил…       Сомневающийся Лариат до последнего дня ломал голову, подспудно и планомерно готовясь и к Плану Огня, и к Плану Солнца, как повелось в литературе называть поверхность звезды по имени Сол. Ищущий силу человек не решился ни к кому обращаться за советом или вести активный поиск в публичных библиотеках, что не укрылось бы от внимания Огма – бога знаний.       В грядущем ритуале камнем преткновения для мэтра становились имевшиеся способности. Путём различных ухищрений Лариат постепенно сократил операбельное количество заклинаний за счёт перевода некоторых двеомеров в разряд способностей, которые мог применять трижды в день, прежде чем эта «магическая мышца» уставала. Всего десять, по одному плетению на каждый заклинательный круг, включая примитивные кантрипы. Ритуал из десяти составляющих чудесным образом решал проблему равновесия между заклинание подобными способностями, использующими арканную и сакральную магии. Что же смущало мэтра? Например, обретаемая с опытом и похожая на двеомер изменения себя друидическая способность тысячи лиц является такой же супер-натуральной, как драконье дыхательное оружие. Суть её в том, что можно одним усилием воли по своему желанию сменить черты лица и комплекцию, при этом, усталость накапливается сродни результату от подтягивания – сытый и отдохнувший красный дракон может выдыхать огонь десятки раз за час. Чем лучше развит навык использования, тем чаще и эффективнее получается. Или, например, эфирная прогулка фазового паука, которой он может свободно пользоваться, перемещаясь с Прайма в Эфир и обратно почти так же легко, как дышит. А ведь эта его супер-натуральная способность идентична одноимённому двеомеру. Что уж говорить про элементные ауры, когда рядом с огненным элементалем – жарко, с воздушным – ветряно, с водяным – мокро, с земляным – грузно?       В своих раздумьях на эту тему Лариат не раз обращался к результатам завершённых к концу прошлого года исследований доппельгангера, захваченного в Кримморе седьмого элесиаса. Три месяца изысканий существенно не продвинули результаты первых трёх дней. Во-первых, двеомер смены формы явно создавался магами на основе этой супер-натуральной способности доппельгангеров. Во-вторых, то, как эти монстры приобретают память и навыки копируемой жертвы, очень напоминает использование тотемного духа в друидическом заклинании аспекта животного, когда друид вместо личного познания сразу получает все инстинкты и рефлексы зверя, а также навыки, такие, например, как успешное бодание оленьими рогами или ловля речной рыбы медвежьей лапой. Увы, истинное зрение легко различает доппельгангера без трюка применения смены формы на тот же самый внешний облик. В своё время сам мэтр подсмотрел сию хитрость у эльфа, которая превращалась в ужа и потом дополнительно применяла аспект той же самой змеи – истинное зрение в этом случае становилось бессильным определить эльфийскую натуру волшебного животного.       Собственно, фамильяр Абад сам по себе является некоего рода тотемом, поэтому Лариат мог без опаски разоблачения превратиться в феникса и вместе с Абадом не просто жить на Плане Солнца сколь угодно долго, но и суметь в должной мере и степени подготовить драконьи яйца к ритуалу. Правда, не может быть и речи ни о каком развитии других стихий, кроме огненной - либо эдакий месяц отпуска с созерцательным любованием звёздными красотами да медитативными размышлениями.       Непривычный к ленной праздности Лариат в последний день перед выдвижением нашёл ещё одно оправдание «солнечной авантюре» - каникулы. Он посвятит весь месяц фамильяру – подавит эгоизм в пользу педантичного перфекционизма!       Феникс Абад существо - изначально магическое, а драконы – это магические звери. Если следовать троичной логике, то вместо второго красного яйца понадобится одно из самоцветных. Мэтр остановил свой выбор на хрустальном, поскольку воздух поддерживает огонь, излучающий свет. Продолжая логику, в каждом яйце понадобится зачать три тройки магических зёрен: трансформации, транспорта, укрепления. От красного: зоб, железы огненного дыхания, колдовские способности. От хрустального: зоб, железы светового дыхания, способность к смене плана. От золотого: зоб, органы зрения, способность менять форму, но не в гуманоидную, а в переделанную по типу дикой формы друида – по желанию в любую птицу или рептилию. Самоцветный, хроматический, металлический – по одному яйцу от каждого вида драконов.       Мэтр оставалось похвалить себя за предусмотрительность, когда он за день до отбытия нацепил кучу бижутерии и выпил лучшие эликсиры, чтобы последний раз войти в транс и вдумчиво взвесить все за и против. Бронзовый! Металлическое яйцо должно быть не золотого, а от бронзового дракона! Лишь это сохранит и углубит эмфатическую связь между магом и фамильяром. В противном случае Абад обретёт независимость, перестав быть фамильяром Лариата, когда мэтр в конце года пройдёт собственный ритуал обретения драконьего могущества. Пришлось подсуетиться…       Лариату давно пора было заняться вложениями в своего фамильяра, как это делает подавляющее большинство магов. Доселе мэтр ограничивался кольцами для рожка, росшего от лба к макушке, и браслетиками для лапок. Теперь же он мог одним махом: значительно повысить силу феникса (драконы славятся ею), существенно увеличить выносливость, улучшить ловкость, интеллект, мудрость и харизматичность Абада, модифицировать когти и клюв до возможности драть драконьи шкуры аки бумагу. Хотя они оба ещё ни разу не участвовали в жестоком бою из-за того, что Лариат чрезмерно оберегал драгоценного Абада, но это не повод отказываться от наращивания боевого потенциала своего любимца.       Немаловажный вопрос с фамильяром-фениксом заключался в даре речи и гуманоидной форме. Это означало интеллектуальное развитие сознания с естественным переходом от непритязательных животных потребностей до удовлетворения прихотей разума. Поскольку в ходе ритуала подобное развитие неизбежно, Лариат решил сделать превалирующими драконью интуицию и колдовство – с серией передаваемых двеомеров из-за трудностей расчётов получится разобраться лишь перед самым началом финальной стадии.       И вот два гигантских феникса размером с драконов взлетели с края окутанной дымом кальдеры вулкана. У одного к голове и лапкам были приторочены причудливые сеточки с драконьими яйцами. У второго на этих местах топорщились массивные обода, скрывавшие драгоценную начинку. Обоих скрывала улучшенная невидимость. Два братских феникса закружились, ввинчиваясь в непроглядную хмарь над чадящими пожарищами Плана Огня. В вечно клубящихся тучах их следы сразу же потерялись.       Внезапно светящийся изнутри кусок обсидиана сверкнул в свете бурлящей магмы и булькнул в самый центр вулканического жерла. Долгое время ничего необычного не происходило, как вдруг из булькающей лавы вырвался яркий солнечный луч. Открылась щель между Мирами, туда и юркнули две невидимые птицы, бесстрашно нырнувшие в вулкан. Едва створ закрылся, как вулкан извергся мощнейшим пирокластическим столбом, взметнувшимся на несколько миль ввысь и смётшим всякие следы творившейся волшбы.       Миллион миль.       Ослепительная туша звезды закрывала собой большую часть неба. Два феникса слепо закувыркались в околозвёздной прохладе, обдуваемые жарким солнечным бризом. Через какое-то время фамильяр выровнялся, первым приспособившись. Его старший собрат возился значительно дольше, выравнивая полёт и настраивая зрительные двеомеры. Старания оправдались фееричным зрелищем, несравнимым ни с какой картинкой в телескоп. Огненное сердце всей системы медленно оборачивалось вокруг своей оси. Одна из самых старых звёзд в этой галактике отличалась ни размером, ни яркостью, а температурой и магической насыщенностью космической пустоты вокруг себя, как бы парадоксально это ни звучало. Двум фениксам представился шанс убедиться в этом лично. Приноровившись и насладившись незабываемым зрелищем, двое собратьев сделали следующий прыжок к поверхности.       Сто тысяч миль.       На планетах самые холодные области – это полюса. У звёзд – предстоял шанс узнать! Но кое-что Лариат выяснил из книг, откопанных на месте рухнувших анклавов Империи Нетерил, поклонявшихся Амаунатору – Богу Солнца. Огромная скорость экваториальных масс материи перекручивает магнитные линии светила. Получаются петли, притягивавшие к себе раскалённую плазму – так образовываются протуберанцы. В некоторые гигантские огненные арки спокойно бы пролетел весь Торил вместе со своим спутником Селунэ - и ещё место бы осталось. Эти арочные потоки вещества нарушают конвекцию, тем самым создавая области пониженной температуры – наблюдаемые в телескопы вереницы чёрных пятен, плавающих в экваториальном поясе. У Сол имелся десятилетний цикл, когда напряжение перекрученного магнитного поля сбрасывалось обрывами магнитных линий – это сопровождается невообразимыми выбросами вещества из протуберанцев. Поэтому экваториальные островки жизни были явлением временным. И это сверху пятнышки кажутся маленькими, а в реальном масштабе многие «острова» по своей площади многократно превосходят всю сушу Торила и океаны, а порой и площадь всей поверхности – согласно наблюдениям и расчётам нетерских астрономов. Вообще вся поверхность звезды представлялась гранулированной. Конвективные потоки разгорячённой газовой материи создавали колонны, вздымавшиеся вверх невообразимо гигантскими горами – светоизлучающей плазмы. Громады с весь Анаурох размером существуют от нескольких минут до трети часа, соответственно скорости жесточайших ветров там достигают порядка тысячи футов за удар сердца – вот так вот непрерывно бурлит так называемая нетерскими учёными фотосфера. Если ты не обладаешь эфемерностью – тебя тут попусту разорвёт! Если ты не обладаешь защитой от электромагнетизма – станешь плазменной совокупностью атомов. Конечно, План Солнца и План Огня соединяют сотни порталов, ведущих в стабилизированные области – эдакие веснушки с Фаэрун размером. Но даже там нет никакой возможности наблюдать потрясающую глубину открытого Космоса и мириады звёздных россыпей – мешает излучение собственного света.       Десять тысяч миль.       Близлежащий протуберанец дыбился медленно и величаво, позволяя насладиться зрелищем такого загадочного явления, как отдельно взятая силовая линия магнитного поля. Увлечённое ею вещество остывало по мере подъёма на высоту, соответственно менялся спектр светового излучения. Один из фениксов заворожённо игрался своими двеомерами, подстраивая зрение под восприятие разных диапазонов волн. Второй в эйфорическом опьянении счастьем восторженно курлыкал звёздный гимн – он возмечтал летать именно на этих высотах да кататься и питаться именно на таких вот арках.       Тысяча миль.       Два феникса оказались за переливающейся стеной турбулентных потоков «молодого» протуберанца – год от силы, по времени Торила и согласно разработанным там же двеомерам, применённым на Сол. «Островок» необузданных сил и диких солнечных элементалей, остерегающихся соваться к светящимся стенам вертикальных потоков, образующих дугообразное тело протуберанца.       Одна миля.       По сравнению с гигантскими колоссами элементалей в сотни и тысячи футов ростом – два феникса казались блошками. Но оба пришельца были единственными с чётко оформленными телами, в отличие от гейзеров да аморфных облаков, сцепляющихся друг с другом в извечном биении рождений и перерождений буйства солнечных энергий, определяющих жизнь во всей звёздной системе.       Две птицы недолго парили в относительно безопасной вышине. Оба феникса проголодались. Обоим следовало придерживаться местной диеты. Пока один вытворял радостные кульбиты, второй сумел сосредоточиться в достаточной мере, чтобы отдать мысленную команду ободу на головном роге. Отработавший двеомер школы Предвиденья выдал вектор на ближайшую тучу роящихся светочей, съедобных предтеч одноимённых архонтов – слуг божьих. Примерно двести миль – какой пустяк! Хотя особого ветра не было, Лариат не стал напрягать своего фамильяра лететь с мешающимся грузом. Подлетев поближе и объяв Абада своей тайной досягаемостью, мэтр потратил обычный двеомер телепортации – вполне естественная ошибка в пару миль погоды ну совсем не сделала. Обжигающе наэлектризованные сгустки яркого света живо напоминали шаровые молнии - крупные с замок размером и маленькие с овцу. Совершенно непривычная еда для нормального феникса – вполне лакомая и сытная. Удирать от их жалящих лучей-мечей пришлось спешным телепортом.       Для защищённого магией Лариата электрические укусы брыкающейся еды были безвредны (до поры, до времени), а вот Абада они встряхнули, быстро приведя в чувство. Младший не сразу уловил суть, но потом тоже стал склёвывать жалящиеся комочки. С непривычки у обоих фениксов продрало горло и случилась изжога, однако разнообразия еды не предвиделось – никаких огненных оленей или ящериц ввиду отсутствия тесных связей с Природой Прайма. Благо светочи и шаровые молнии витали и кормились вблизи электромагнитной аномалии, поэтому дерзкие налётчики во второй раз смогли унести крылья до того, как оказались атакованными всем роем. Зализывать раны не пришлось – неподалёку бурлил источник живительных сил солнца. Правда, парочка фениксов недолго предавалась там неге – гейзер неожиданно выбросил их на несколько десятков миль ввысь. Тут уж Лариат не пожадничал на заклятья лечения, восстановив поломанные крылья себе и столь же ощипанному фамильяру, окончательно протрезвевшему. Агрессивная среда карала беспечных – нечто китообразное едва не закусило зазевавшимися птицами, спасшимися из пасти – телепортом ввысь. Жизнь на Сол уже не выглядела сказкой.       Так для братских фениксов начался день длинною в месяц по времени Торила и почти девятнадцать с половиной оборотов Сола. Половинку Лариат и Абад «израсходовали» сразу же, приняв за ночь то время, когда проплывающая где-то там в небе планета людей должна была скрываться за горизонтом. Вместе с питанием оба феникса с трудом подстраивались под звёздные сутки. Самыми сложными выдались первые «дни», когда огненные птицы подолгу летали над булькающим болотом с тонкой корочкой, выискивая пропитание в этой очень изменчивой и специфичной среде обитания. Оба с великими усилиями справлялись с правильным и строго регламентированным насыщением драконьих яиц, вливая в них и без того драгоценную жизненную энергию, плохо восполняющуюся с жгучих шаровых молний, поедание которых можно было бы сравнить с человеческой диетой на красном перце.       Мало-помалу жизнь на «солнечном курорте» наладилась. Фениксы подолгу парили в относительно безопасной миле над поверхностью, если можно так выразиться про бурлящее месиво. Порой, это настраивало на размышления. Поручая фамильяру заботу о пропитании и ночлеге, вольготно летящий Лариат целенаправленно сосредотачивался на ощущениях своей связи с Абадом, на восприятии самого себя в облике феникса и на влиянии окружающей среды. Мэтр надеялся много времени посвятить отвлечённым думам, увы, реальность заставляла вновь и вновь корректировать ритуал, вновь и вновь подбирая магические символы, вновь и вновь плетя сигилы, то взрывающиеся от дисбаланса, то съедаемые привлечёнными магией «глубоководными» элементалями с хищническими повадками, то разрушаемые из-за несоответствия результатов.       В предпоследний солнечный день Лариат намеренно отодвинул кажущиеся неразрешимыми проблемы на задворки сознания, резко сменив тему на обдумывание той судьбоносной «божественной пьянки». Взгляд в новом свете выявил такое…       Такова натура бога, что смертный верит его словам безоговорочно. У Латандера нет заточенного интеллекта волшебника, зато в избытке интуитивной мудрости воина-клирика. В кучах наваленных слов сверкали искорки неоформленных мыслей. Вообще сама встреча – череда испытаний, хотя так можно охарактеризовать практически любой разговор с богом.       Ясно виднелось желание Латандера не мытьём, так катаньем заполучить себе одного определённого экзарха - бессмертного проводника силы Господа Бога. Отчётливо виднелись кнуты и пряники. По-новому заблестели откровения на сопутствующие темы. Вот только есть подвох – оттягивание на себя может вызвать обратный эффект. Или вовсе весь расчёт направлен на это – на отталкивание мэтра.       Все эти размышления порождали мириады отражений, окрашенных в свои эмоции. Лариат путался и в своих чувствах – интуиция стала свихнувшимся компасом. Он практически растерял все имевшиеся крохи смысла своей жизни и существования. Неизвестность страшила. Одна надежда – на прозрение за удавкой времени. Когда Амаунатор возродиться, но ещё не войдёт во всю полноту своей власти, по давнему праву и насущной необходимости взяв под свой абсолютный контроль Сферу Времени. Именно соблюдение непротиворечивости течения временных потоков во многом объясняло действия Латандера, оставляющего эгоистичному партнёру свободу манёвров – к их общему благу.       Оберегаемый фамильяром Лариат в очередном своём мыслительном трансе сосредоточил внимание на себе и своих потребностях, соотнося всё с только что сделанными выводами. Ум за разум заходил, пока размышляющий не приземлил всю суть к стремлению стать могучее – простая и ясная цель на ближайшее время, а дальше видно будет. Нормальная такая цель – достигнуть предела развития. Правда, Исконные некогда летали на драконах, а потому эссенция из ящеров сродни сыворотке из крови примордиалов. Вкупе с божественной силой Лейры… Четыре стихийных лорда одновременно являются примордиалами и богами. Не эстеларами, но носителями божественных мантий, позволяющих им слышать и отвечать на молитвы верующих.       Лишь убедительностью божественного тона Лариат объяснил свою слепоту. Хотя Латандер близко общается с Чонти, вряд ли далёкий от друидизма мужик знает о растениях с выраженным свойством того или иного элемента – не только и не сколько люди затронуты планами. Те же розы бывают огненными, воздушными, водяными или каменными. Разумеется, дженази и джанн являются куда лучшим противовесом влиянию драконьей «мутации» в полукровку, нежели растения. Латандер привёл идеальный вариант, скажем, по сравнению с пересадкой яйцеклетки и оплодотворяющих спермиев в утробу млекопитающего зверя, что для опытного друида довольно простая задача.       В той памятной беседе прослеживалось и беспокойство Лорда Утра относительно способности Убтао сдерживать Ночного Змея, запертого на Плане Фугу. За смутные годы бедствий, последовавшие с Кризиса Аватаров, этот Извечный отожрался ночными кошмарами. Как думал мэтр, если это существо вырвется в Материальный Мир достаточно сильным, то сможет простым волевым усилием воплощать кошмары наяву – метафорически украсть солнце. А может и всамделишно… Не даром домен Гонда рядом с полуостровом джунглей Чульта – у механизмов нет кошмаров. Не даром рядом был клочок божественного царства Лейры – надзирающая смотрительница. После её вероломного убийства правопреемник, бог Цирик, вряд ли даже поставлен в известность об обязательствах Лейры – безумный бог раздора может назло всем решиться выпустить Ночного Змея. Кому как не могущественному друиду должно занять место смотрящего за сторожем Изначального зверя, облачившегося в мантию бога?       Лариата озарило – начало!       Хотя божества бесполы, каждый предпочитает определённый пол - у Латандера ярко выраженное мужское начало. Его до сих пор смущает необходимость отвечать на молитвы Жёлтой Богини, которую почитают кочевники Анауроха. Поэтому Латандер не увидел абсолютно совершенный вариант, хотя сам сотворён по этой идее – самому с собой зачать, выносить и родить себя. Для простого смертного это абсурд, а боги именно согласно этой идее творят своих аватаров и аспектов, хоть реализация не столь банальна, конечно же. Лариат тому пример.       Как говорится, на бога уповай, а сам не плошай! Мэтр с рождения был посвящён – Магии. Пусть боги спасают тех, кто в них верит – это их ответственность. Пусть стерегут своих врагов – это их обязанность. А Лариат будет исследовать магию. И с этой точки зрения просто замечательно, что Мистру грохнут - без её дебильных законов будет проще исследовать фундаментальные основы магии, в том числе – флогистон, из которого, как предполагали в Нетериле, Ао создал всё и вся в своей Хрустальной Сфере – одной из неисчислимых мириад в бесконечном космосе одной из Вселенных Мультиверсума. В бесконечном Мироздании - бесконечное множество Тайн. Чем не цель для бессмертного?..       За прошедшие дни сроднившись со стихийным обликом феникса, человек без смущения сумел представить, как заклятьем вегетации разделяется на пятерых мужчин: сам в джанна, клоны в четырёх элементных дженази. Сперва добыча спермы, потом смена пола и оплодотворение. На Ториле слишком мало магии, чтобы не просто продержаться разделённым, а нужным образом вырастить в утробах – мальчиков. Фейвилд – подойдёт! Проблема в том, что по этому сценарию надо будет самому себя родить. Девять месяцев вместо продуманных семи в женском облике – тяжкое испытание для мужчины. Хотя, говорят, в своё время Мистра превращала Эльминстера в женщину, заставив несколько лет обучаться магии именно в этой натуре. Мэтр измыслил альтернативу в виде пяти эидолонов-женщин. Но потом сократил до одной из-за парадокса в финале – вместо одной родится пять сущностей. Один эидолон-сосуд решает проблему, однако тут другой смущающий фактор: женщина-эидолон сможет «отбросить» конечности в заклятье вегетации, но эти её клоны будут сильно обделены душой и даже в Фейвилде не смогут продержаться дольше суток, не говоря уже о сроке беременности. Как известно, интимное соитие объединяет не только тела, но и души - на эмоциональном уровне. Человеку придётся самому еженощно клонироваться и заниматься сексом ради поддержания жизни в клонах и ради утверждения мужского начала в их утробах. Так даже правильнее будет, когда эидолон-джанн, в котором объединяются все четыре элемента, клонируется на девушек-дженази. Синхронизировать схватки легко, столь же просто сделать это в магическом кругу, чтобы в момент отмены вегетации четыре элемента вернулись к эидолону расы джанн, перемешались и… Лариат понял, что эидолоном должна быть женщина человеческой расы и что зачать она должна от мужчины из расы джанн. Только тогда в ходе ежедневных вливаний духовной эссенции чистого человека благородных кровей и на финальной стадии, когда человек станет призраком и одухотворит собой младенца, родится именно человек - лишь с четвертью примеси крови джанн. Как говорится, квартеронов не бывает – есть люди с наследием. Находясь в утробе эидолона, можно не думать о поддержке его существования, но следует обязательно позаботиться о питании и безопасности – последнее за фамильяром Абадом.       Чтобы сделать связь с Фаэруном эфемерной, но сохранить родство с Торилом, придётся воспользоваться одним из порталов в Азиррхат, чтобы перейти из Анауроха на песчаный архипелаг Закхары и вернуться уже в облике джанн обычным путём: на корабле через Великое Море в Эстагунд, оттуда на грифоне до Малхоранда порядка пятисот миль всего, в фаэрунском доминионе-анклаве пришлых богов создать эидолона-женщину из славящейся могучими тэйскими архимагами расы благородных мулан, оттуда конкретно двеомером врат в Джунгли Чульта, где стоит заранее найти наверняка имеющуюся «тонкость» на Фейвилд, там замести следы безошибочной телепортации на точно имеющееся отражение острова Мать-Туманов, где и постараться положиться на удачу, чтобы не встретить эладринов или эльфов, способных вмешаться в ритуал. Таинство действительно можно даже провести именно на Самхейн. В семь месяцев плод уже имеет пол и достаточно зрел, чтобы одухотворить его и за оставшиеся месяцы врасти, развив оболочку под самого себя, высосавшего драконьи эссенции и желающего при этом сохранить расовую принадлежность к людям, родившись в магически насыщенном Царстве Фей. В этом случае придётся поломать голову над тем, чтобы к моменту проведения ритуала с драконьими яйцами обеспечить близость границы миров Торила и Фейвилда конкретно на острове Мать-Туманов – скрытая под заплаткой реальность подходит идеально для обхода запрещающего переходы влияния уидстоуна. А ещё лучше – там астральная конструкция с залитым водой коридором. Там вполне достаточно божественной силы Лейры…       Не зря говорится - жадность фраера погубит. Мэтр Лариат справедливо заподозрил Латандера в попытке создать лояльного ему бога Магии – долой склочных баб! Подвох с обилием заклинание подобных способностей заключался в том, что они создают внутри плотное плетение, эдакий кокон вокруг души. Мантия… Богиня Магии и есть само Плетение – это её тело, они едины и неразделимы, но, как и сознание человека ассоциирует своим вместилищем не всё тело, а голову, так и божество не осознаёт себя целиком во всём мире и во всех связанных Планах. Мало того, что есть вероятность «порваться» вместе с Плетением. Велик риск, что после убийства Миднайт-Мистры слившийся со стволом Мирового Дерева некий хитрец может показаться Ао подходящим кандидатом на должность Бога Магии. Или же бесхозная божественная мантия сама зацепиться за гигантское астральное дерево со всей вытекающей непредсказуемостью последствий. Или же всё сложится куда банальнее и плачевнее, поскольку искусные двеомеры воздействуют на окружающую среду, функционируя благодаря тонким взаимодействиям с пронизывающим всё и вся Плетением, неполадки с которым извратят все эти вычурные заклинание подобные способности или сделают их структуры не просто бесполезной нагрузкой, но отнимающей силы, отчего у простачка-хапуги не останется выбора, кроме как ползти на поклон лучезарному богу. Мэтру-параноику хватило этих опасений, чтобы полностью отказаться от такого желанного списка из десятков заклинение подобных способностей - это существенно упрощало схему ритуала.       Возможность по-настоящему родиться сразу же соблазнила Лариата, не знавшего настоящего детства. Однако перевоплощённый в феникса человек заколебался, взвешивая аргументы за и против. Мировая катастрофа застанет его в десятилетнем возрасте, когда по человеческим меркам ещё слишком рано инициировать половое созревание, не говоря уже о вхождении в силу. Вдобавок, не всякие родители смогут стать приёмными для столь мистического малыша. Чтобы имелось хоть сколь-нибудь нормальное детство, надо успеть научиться притворяться или придётся «забыть» взрослое прошлое, поставив клапан для пропуска «одарённости» к магии и прочим наукам. В результате это сильно изменит личность, вдобавок, Лариат всё равно останется лишён такой замечательной подростковой поры. Если закрыть глаза на потребность развиваться на Материальном Плане, можно отыскать на планах подходящую лакуну с ускоренным временем, чтобы за десять лет прожить двадцать, но риск полного перевоспитания под влиянием другого бога слишком велик для просто удовлетворения желания о нормальном детстве. К тому же, хотя мозг окончательно формируется где-то в возрасте трёх лет, мэтр за счёт фамильяра будет осмысливать себя с материнской утробы. Вот ещё вопрос – как быть с фамильяром?!       Продолжая перебирать аргументы за и против, Лариат забежал вперёд, подумав об имитации или настоящем кораблекрушении, чтобы грифончик спас новорождённого, добравшись до Мать-Туманов. Логичнее было на руках матери, однако эидолон-роженица должен будет после родов сразу же сменить пол на мужской и «расплестись», чтобы к Лариату вернулась вложенная в двеомер часть его души и плоть взрослого мужчины. Он грустно рассмеялся на родившуюся мысль стать отцом самому себе, продлевая жизнь эидолону девять лет кряду. Это извращение стало последним аргументом «против» - сразу после родов прямо через необрезанную пуповину от перевоплощённого в человеческого мужчину эидолона младенцу вернётся взрослость.       Купаясь в свете и возносясь ввысь по арке магнитной линии, мэтр запоздало понял, что нет надобности держать женщин в сознании. Как друид, он вполне способен продержать их в летаргическом сне, одновременно проращивая в утробах своё семя так, как нужно, чтобы получилось взаимовыгодно. А у джанн даже ускорить развитие плода, чтобы уложиться в срок – Абад проследит за подлинными родами.       Собственно, провалившийся в транс мэтр Лариат расщёлкал задачу и с окончательной схемой ритуала для своего феникса. Сперва сигил - высоты трёх миль хватит для защиты от поползновений поверхностных тварей. Магический чертёж получился относительно простой: четыре концентрических окружности, три внутренних как бы продеты между линиями трёх лепестков цветка бесконечности. Распределив по внешнему кругу магические зёрна трансформации, транспорта и укрепления, мэтр при помощи вегетации клонировал фамильяра на три и поместил в желудки клонов драконьи яйца, буквально ломящиеся от жизненных сил обоих фениксов и солнечной энергии. Играться со сменой пола в данном случае не имело смысла. Вся суть ритуала сводилась к правильному слиянию с отделёнными лапами и хвостом. Для этого мэтр давлением тайной досягаемости своей ауры буквально втиснул три «почки» в проглоченными ими яйца, преобразовав зародышей драконов в маленьких фениксов.       Спустя солнечный час колдовства, бывшие драконьи яйца ярко засветились и проклюнулись. Следом магический круг испустил из себя всю вложенную в него сакральную силу природы Сол, по воле мэтра построившей чуть ниже ещё больший и энергетически инвертированный сигил. Ровно в полдень по времени Сол и Закхары три птенчика начали свой полёт к центру по дугам лепесткового символа, пока не совершили полный круг, который бы получился из этих дуг.       После третьего витка, когда изо всех сил машущие крыльями и прямо на глазах растущие красноватый, бронзовый и полупрозрачный птенцы, в остальом копирующие внешность феникса Абада, оказались во внутреннем кольце, сигил ярко полыхнул ослепительно белым жаром с зеленью сакральной энергии Природы. Фамильяр Лариата переродился в слепяще белой вспышке…       Словно заслоняясь от нестерпимого света, парящий над магическим знаком Лариат наклонил свою голову, извернувшись так, чтобы выпуклость на роговом ободе оказалась точно на оси симметрии. В мгновение ока весь свет, миг назад представлявший собой едва сформировавшегося феникса, без остатка впитался в золотисто-жёлтое яйцо, размером немногим больше орлиного – подлинное яйцо птицы феникс.       Лариат перевёл дух – готово! Мэтр с облегчением вернулся в свой истинный человеческий облик. Лариат любовно погладил гладкую скорлупу и чмокнул около верхушки – в этом же месте проклюнулся его великолепный фамильяр, малый телом, но великий душой. Мэтр даже расчувствовался, глядя, как тёплый сгусток пламенеющего света нежно потёрся о его ладонь и принялся склёвывать скорлупу, вырастая прямо на глазах.       После такого грандиозного успеха Лариат более не сомневался. Смятенность мэтра изжила себя.       (Иллюстрации к главе с 182 по 190)