Starry sky

С самого детства самым большим страхом для Тони было появление на своем запястье инициалов. Самым сильным желанием их не проявление. Желания не всегда сбываются, Тони давно пора было бы это понять. На свой тридцатый день рождения он получает подарок судьбы. Витиеватым, ровным почерком на его девственно чистых запястьях выводятся две не долгожданные буквы S R. Перед его глазами пролетают сцены детства. Он вспоминает громкие соры родителей. Боль в глазах матери от резких слов отца. Прикрывающею от него красную щеку мать. Записку, оставленную Говардом в день самоубийства после печальной потери жены, сухо написанную о передачи наследства сыну. Тони хочется забыться, жизнь разбила его на кусочки, он не в состоянии подняться. Напившись крепким бурбоном, проваливается в сон, чтобы очнуться глубокой ночью от сильнейший боли, пронзающей его тело огненными приступами, отрывающими от реальности. Неожиданно отпускает. Плавающее чувство рассеивается, но ему становится холодно, по морозному холодно. Он пытается поднять руку, но конечности словно окаменели. Он чувствует себя вялым, будто провел весь день, лежа на диване, смотря чушь по телевизору и поедая нездоровую пищу, но даже тогда он смог бы перевернуться, чтобы взять телефон. Сейчас же он едва может чувствовать свое тело. — Тони! Что с тобой? Тони! Пожалуйста, пожалуйста, очнись На периферии сознания он слышит плачь его любимой Пеппер, но Тони не в состоянии открыть глаза, в его горле лишь пузырится истеричный смешок. Джарвис снова пустил к нему без разрешения. — Тони, милый, ради бога, очнись, ну давай же… К его векам будто привязаны гири. Он делает над собой сильнейшее усилие, открывая глаза, и в этот момент все как будто слинивает. — Спокойнее, красотка, я еще в состоянии открыть свои глаза. Он неохотно поднимается. Холода больше нет. Ему жарко настолько, что он сдергивает с себя футболку и первое, что слышит это полувздох-полувсхлип Пеппер. Он опускает взгляд на свое тело. И из горла готов вырваться отчаянный всхлип. Весь он покрыт звездами, начиная от запястий, заканчивая блядской дорожкой. На груди их нет, они тянутся лишь по его бокам, словно снежинки окутывая его. Это первое сравнение, пришедшее на ум, второе же дьявольский кокон, начавшийся от проклятых инициалов, красиво завернутых в звезды. Он не верит, что это возможно. Он не слышал о таком. Но после секундного шока, Пеппер смотрит уверенно и нежно берет его руки в свои, крепко прижимая к своим изогнутым в улыбки губам, доверительно шепча: — Ты самый счастливый на свете. Твоя пара само небо. Дыхание с шумом вырывается из грудины. Он не хочет эту пару, он считает звезды на своем теле ненормальным и совершает свой первый поход ко врачу, который радостно сообщает, что его ждет счастье, словно не замечая боль в глазах пациента. Другой врач вдохновлено лепечет о том, что это удивительная реакция тела на пару, что когда они встретятся, это пройдет, и останутся лишь инициалы. Но дело в том, что Тони не хочет встречать свою пару и если придется всю жизнь ходить с млечным путем на собственном теле, то он не против. Млечный путь достаточно красив. Однако уже вечером Тони смотрит на свое отражение и не может сдержать задушенного вздоха. Звёзды змеей обвиваются вокруг шеи. Душат его, затягиваясь вокруг горла словно петля. Проходят годы, млечный путь тускнеет, но не теряет своей красоты. Зима приобретает ненавистный оттенок горечи. Снежинки напоминают ему его звезды. Очередная миссия, не должна была заканчиваться тем, что его подстрелят и он окажется в руках серых кардиналов. Тони очнулся в темном помещение, на жестком стуле и ему впервые было также холодно, как несколько лет назад. Он осматривает темное помещение и натыкается взглядом на уверенного в себе блондина с прекрасными голубыми глазами. Эта лазурь затягивала, напоминая ему снежное море. Звезды тугим жгутом сдавили горло и Тони необходим глоток воздуха, но все что он способен сделать, это вымолвить. — Я не хотел встречать свое небо. Казалось нет в мире большего наказания, нежели вторая половина души, которую ты не хотел, находящаяся рядом и пытающего как душу, так и тело. Стив смотрит на этого мужчину и понимает, что он его, что он его звезды. Тони ворвался в его жизнь в своем железном костюме, упав к нему с небес. Стив готов был рвать и метать, готов был спустить все на самотек, но его миссия важна была для Америки, он должен был дождаться того дня, когда череп навестит это здание, чтобы нанести удар изнутри. Осталось лишь несколько дней. Но он и не мог позволить издеваться над своей парой. Он делал все возможное, чтобы отстранить солдат от него. Не всегда получалось это сделать. Тони постоянно отшучивался, скоблился, болтал без умолку, но не проронил не одного слова важной информации. Роджерс гордился им. Когда настал ключевой день, Стив отдал своего самого главного врага на истерзанные своим товарищем и помчался к Тони, к его звездам. Стив легким движением опустился перед ним на колени, аккуратно освобождая из веревок. Доверительно предложил ему руку, успокаивающе шепча истинные события. Тони смотрел на нее с растерянным выражением на лице, прежде чем вложить в крепкую ладонь свою израненную руку. Сцепление, слишком неприятно от соприкосновения облезших ран, но это перекрывает тепло, нежное, обволакивающее. Стив резко привлекает его к себе. Тони чувствует тепло его тела, слышит его сердцебиение, ощущает руки в волосах. Тони плачет тихо, так, что Стив сначала и не понимает. А когда понимает, то не отстраняется, а лишь сильнее прижимает к себе. Его руки словно были созданы для Тони. Для изгибов податливого тела, рваного дыхания в плечо. Они выбираются, но и в самолете Стив не разжимает объятий. Лицо Тони в кровоподтеках и синяках, нижняя губа разбита, но он кажется Стиву самым прекрасным существом на свете. Ребром ладони он чувствует быстро бьющийся пульс Тони и задает волнительный вопрос, прекрасно осознавая, что еще не время. Но сил больше ждать нет. — Будешь ли ты со мной? Вместо ответа Тони проводит по его шеи носом, прижимаясь еще ближе. Стив все понимает. Им не нужны слова. Тони никогда не хотел пару. Но он счастлив, нежась в объятьях Стива. Его звезды сгорели за одну ночь. Любовь же разгорелась быстрее. Они счастливы. И Тони позволяет себе иногда глупости, Стив любит и их. — ты должен признать, — заявил Тони, — что снег — это не так уж и плохо