И тогда я уйду

Нас десантировали на Зеру, дав только вводные. Мол, вы уже «большие мальчики» и по ходу дела сориентируетесь. Тех вводных было немного: террористы совместно с повстанцами захватили здание правительства. Наша задача – восстановить справедливость. Дронов запустить первыми не получалось. Террористы тоже не дураки и всю эту технику быстро переключали на себя, подчиняя. Кстати, о сохранности того планетного правительства никто не упоминал. Если в ходе операции выживут, то хорошо. В противном случае – зачитают некролог и соболезнования от лица Союза. Главное – выбить повстанцев из здания. Мы еще не выпрыгнули из бота, а я уже понял, что все не так. Не бывает такого вооружения у простых террористов. Да и слаженность действий у них была, как у регулярных войск. – Код сто! – услышал я в переговорнике крик терра Лема. То, что это высшая степень опасности, должны были понять даже идиоты безо всяких напоминаний. Хотя, может, и вправду, кто не понял. Для нашей роты это первый бой. До этого были тренировки. Два года учебы и отработки тех навыков, которые, по идее, мы сейчас и должны продемонстрировать. Следующий за нами бот даже приземлиться не успел – заполыхал ярким пламенем. Но отвлекаться и размышлять, как не повезло третьей роте, времени не было. Терр пытался увести нашу роту хоть к какому-то прикрытию. Перед захватом резиденции на подступах сильно бомбили. И только потом захватили правительство в бункере, что, по идее, считался неприступным. Теперь же мы короткими перебежками продвигались вперед по всем этим воронкам, огибая останки техники и строений. Хорошо, что припланетная связь полностью в руках Союзных войск. Террористы имеют возможность следить за нами только при помощи наземных систем. Изредка выпускают крылаток или дронов с камерами. Наши снайперы их почти сразу сбивают. Но в промежутках, в те несколько сетов, пока идет трансляция, повстанцы успевают запустить снаряды прицельно. Нашему транспорту повезло. Успели приземлиться в «слепой момент». А вот очередной взрыв, что раздался за спиной, оповестил, что и четвертая рота не смогла десантироваться. К тому же их катер полыхает так ярко, а падает так медленно, что освещает всю округу. Ночное преимущество, которым мы хотели воспользоваться, считай, сведено к нулю. Я в последней, десятой группе. И именно нас видно как на ладони. Со шпиля правительственного здания начинают стрелять. Такое впечатление, что пошел дождь. Смертельный дождь. Парни моей группы успевают нырнуть под какой-то разбитый транспорт. Я же замер в неудобной позе за обломком стены. Повезло, что роста некрупного. Может, не заметят. Впрочем, те, кто стреляет, особо и не приглядываются. Колошматят по примерному квадрату. То, что для бронебойных пуль мое укрытие не станет преградой, я отчетливо понимал. Не спасут ни каска, ни титановые щиты жилета. Вскрики боли со стороны того укрытия, где схоронились парни моей группы, подтвердили опасения. Остовы машин были пробиты. Мне же было так страшно и жутко, что боялся пошевелиться. Взывал неизвестно к кому, чтобы мое укрытие выдержало. Пока смерть обходила меня стороной. Но несколько раз я был точно уверен, что снаряды попали в эту стеночку. Но не пробили насквозь, хотя практически разрушили и без того малое убежище. Сквозь шум стрельбы, завывание сирен и крики раненых я каким-то чудом услышал зудящий звук крылатки. И тут же принял решение сменить позицию. Вскочил и побежал что есть сил до следующей воронки. Прополз открытый участок. Снова рывок и прыжок в небольшую траншею. Вернее, это, похоже, был фонтан или что-то декоративное. Воды сейчас нет, а вот бортик вполне пригодный. – Под укрытие стен! – донесся до меня голос терра Лема. Причем слышал я его извне, а не по связи. Кажется, мой передатчик накрылся. И тот удар по каске был явно не от камешка. В очередной раз мне повезло, а шлемовый пластик уберег. Только передатчик и пострадал. Вообще-то в команде терра нужды нет. Любому понятно, что чем ты дальше от здания, тем лучше тебя видно повстанцам. Только под стеной резиденции появится «слепая зона». Но добраться до безопасной зоны непросто. Хотя эта траншея вполне может вывести в нужную сторону. Буквально на карачках я стал продвигаться вперёд. И почти сразу за поворотом наткнулся на кого-то из медиков. Двоих санитаров я распознал по их костюмам. Парни кого-то обрабатывали. А еще двое десантников лежали рядом уже без признаков жизни. Вот это мне сразу не понравилось. В смысле, надежным это убежище перестало казаться. Только хотел донести эту мысль до медиков, как у их пациента разрывным «веером» снесло полголовы. Прямо вместе со шлемом срезало. Да и одному медику досталось. Тот так и уткнулся лицом в своего бывшего пациента. – Уходим, – схватил я за шкирняк оставшегося в живых парня и поволок за собой. Снова только чутьем угадал, что тот свист снаряда по наши души. Сам выскочил из траншеи и парня успел за руку ухватить. За мгновение до того, как прогремел взрыв, я откатился на дно воронки. А медик не успел. Ноги ему оторвало до колен. Втащил парня в воронку. Активировал на нем спасательный браслет. Он орать перестал. И сам начал перетягивать свои конечности жгутом и вкалывать капсулы первой помощи. Если повезет, то, может, и выживет. Я же долго рассиживать в воронке не стал. Заветная стена резиденции еще далеко. Так что продолжил бег и периодическое ныряние в воронки. Мне оставалось совсем немного, когда крик терра оповестил: «Отходим! Все от резиденции!» Я еще колебался. Помнил, конечно, что приказ начальства на войне выполнять нужно точно и без промедления. Но так хотелось попасть под защиту стены. – Алис, сейчас наши резиденцию разбомбят! – выпрыгнул откуда-то Падди. – Оставляй оружие и в укрытие. – Твою ж мать! – в сердцах употребил я словосочетание, которым часто выражает свою крайнюю степень возмущения наш терр Лем. – Вот именно, – начал переползать из этой воронки в следующую Падди. Мы были почти возле того фонтана, когда Падди выкрикнул: – Один сет! И я буквально «нырнул» в это подобие укрытия. Надеюсь, что повстанцы не успеют скорректировать своих снайперов. А там, глядишь, и наши начнут стрелять. Угу. Ракетами... У которых зона поражения... В общем, думать о том, что от нас останется после запуска ракет, не хотелось. Первый залп по резиденции правительства громыхнул с такой силой, что содрогнулось все в округе, и мои внутренности в том числе. – Все, прощай, Красавчик, – пожал мне ладонь Падди. Я сжал его руку в ответ. Пусть мы никогда не были друзьями, но в такой момент я даже рад, что именно он оказался рядом. Сам по себе Падди парень неплохой. Немного самоуверен, но без «гнильцы». Только меня Падди невзлюбил с первого дня, как я был переведен в штрафную роту. Кстати, кличку «Красавчик» он и придумал. С тех пор мы и не дружим. Но по стечению обстоятельств сейчас прижимаемся друг к другу, умоляя судьбу пощадить нас. А ракеты сыпались одна за другой. В какой-то момент покрытие фонтанной зоны дало трещину. Наверняка под этой емкостью были какие-то инженерные сооружения. Мы с Падди скатились в образовавшуюся щель. – Ползем дальше, здесь система фильтров, – сориентировался быстрее меня Падди. Почва продолжала содрогаться. Честно говоря, я уже не знал, что лучше: погибнуть наверху или быть здесь погребенным заживо. Обстреливали резиденцию войска Союза со знанием дела. В ту щель, что еще не засыпало, было видно, как сверкает огнями все вокруг. Ночь превратилась в день. Жар огня был ощутим даже под землей. Зона поражения ракет была, и вправду, обширной. Очередной снаряд долбанул так близко, что подземная конструкция накренилась и начала заваливаться на нас. «Нет. Только не это. Пусть замрет», – причитал я мысленно. Стена, словно услышав меня, перестала падать. Только разорванные металлические каркасы продолжали покачиваться. Нам же с Падди оставалось только ждать, пока все затихнет. У каждого десантника имеется сигналка. Если жив, то оператор будет видеть зеленый огонек на экране поисковика. В любом случае, после боя начнут искать и собирать живых и мертвых. Падди, похоже, пришел к такому же мнению. Приобнял меня за талию, подтянув к себе. Вот уж невероятный случай и странная компания. Два года мы трепали друг другу нервы в учебке. Враждовать начали с первого дня. Падди почему-то решил опробовать меня на прочность. А я, сам того не ожидая, скрутил этого самца и уложил мордой в пол. Появившийся терр Лем только констатировал, что не стоит связываться с тем, у кого стоит отметка в личном деле П-400. Пусть я выглядел слабее и был на голову ниже, но навыки имел такие, что запросто смог завалить этого громилу. – А ты, правда, из пиратов? – донимали меня потом расспросами парни из группы. – Из пиратов, – покладисто соглашался я. – А кем ты там служил? Вот тут я уже не спешил отвечать. Думаю, что ни наш терр, ни А-терр не имеют доступа к информации, где по документам я проходил как капитан пиратского корабля. Тот нейрочип, что я выдрал из пирата, давал такую идентификацию моему телу. В общем, при общении с парнями роты то, почему я попал к штрафникам, старался не афишировать. И причина тому была не только в подставных личных данных. Я ведь действительно не помнил ничего о себе. Впервые очнулся в лаборатории. Вернее, это потом уже додумался, что в лаборатории. Капсульные ниши содержали около двадцати особей. Сознание мое тогда было туманным. Сконцентрироваться удавалось с трудом. Потом пришли служащие. Нас, тех, кто стоял в нишах, на лифте переправили в другое помещение. Снова долго стояли, теперь посередине комнаты. Я разглядывал тех, с кем оказался рядом, и удивлялся. Пусть я ничего не помнил, но отчего-то знал, что такие голые и совершенно безволосые тела – неправильно. Пребывание в комнате затянулось. Зато потом вернулись лаборанты (или кто там у них работал?). Привезли на тележке что-то, стали нам раздавать. Предметы эти отличались немного формой и цветом. Я свой подержал в руках. Предназначения не понял. Не понял и слов мужчин. Хотя очень хотелось разобраться в ситуации. Сильно хотелось. И сам удивился, когда понял следующие фразы «лаборантов». Вернее, не сам смысл, а речь. – Смотри, вот этот точно с полной потерей, – кивнул на меня мужчина. – В углу еще один идиот. – И, кажется, все. Остальные помнят и знают слишком много. – Значит, забираем этих чистых. А остальных переправляй на биомассу. Меня и еще одного субъекта увели почти сразу. Уже на выходе из комнаты я заметил, что остальные «испытуемые» пьют из тех странных конструкций, что раздали нам лаборанты. Отчего-то мне казалось, что я раньше никогда не видел ничего подобного. Не то что забыл, а вообще навыков, как этой вещью пользоваться, даже на уровне инстинктов не было. Но еще одну проверку мы прошли. И снова я не определил - «не узнал» - в оборудовании комнаты приспособлений для туалета. Хотя продержали меня там долго. Кстати, водой предусмотрительно напоили. А я, испытав естественное желание помочиться, сделал это, не сходя с места, чем несказанно обрадовал персонал. – Полный идиот, полная потеря памяти, – восхищались мной лаборанты. Потом были перемещения и много еще того, чего я не понимал. Только спустя несколько месяцев стал больше разбираться в ситуации и смог проанализировать, что и как произошло. Но первое мое потрясение было, когда я увидел себя в зеркале. – Кто это? Кто это? – трогал я то лицо, то холодную зеркальную поверхность. Лаборанты радовались. А я никак не мог уловить мысль. Отчего-то знал, что висящий на стене предмет – это зеркало. Вот только себя в отражении не узнавал. Ощущал, что это неверно. Не было у меня таких светлых голубых глаз. Мое тело должно быть выше и мускулистее. Я выгляжу иначе. Только как – не мог вспомнить. Кстати, на биомассу должны были пустить всех. Но ушлые лаборанты решили немного заработать. Пропустили нас через специальное оборудование, стирая память. Рисковать никто не хотел. Оттого выбрали самых «идиотистых». Вживили нейрочип и продали. Перекупщики тоже кому-то сбыли специфичный товар. На одной базе я прожил долго. Бокс, где меня содержали, был маленьким. Но предметов для исследования мне хватало. Я не скучал, изучал окружение и информацию с нейрочипа. И даже не мог предположить, что меня ждало в будущем, но торговому кораблю не повезло. Капитан Черный Лис атаковал торговцев. Уже в качестве трофея я попал к пиратам. К тому времени уже ощущал себя личностью. Понимал, что память мне подтёрли основательно, но кое-какие навыки для жизни я получил. Лаборанты, что пристраивали товар торговцам, отыскали чей-то труп. Кто и чего, я тогда не задумывался. Тупо стоял рядом и наблюдал. В моем понимании идиотом я не был. Оттого и фиксировал все, что происходило. Как вырезали нейрочип, как мне его вживляли. Личным браслетом скоординировали и стали делать настройку. Экран, на котором лаборант вводил данные, я потрогал. Получил в ответ довольную ухмылку от мужчины. Чуть позже я попытался пальцами поймать те значки, что высвечивались на мониторе. Дикий хохот со стороны второго лаборанта подсказал, что я делаю что-то не так. Меня в очередной раз обозвали «полным идиотом». И, кажется, это было хорошо. От мужчин я отступил на шаг, но продолжал следить. Между прочим, понял, что значки - это буквы пока незнакомого для меня алфавита. Лаборанты тем временем ввели программу. Столбик значков ускорил свой бег. – Все. Теперь на нейрочипе его ДНК и подтверждение, что он бывший наемник, – свернул данные лаборант. Никто и подумать не мог, что навыки и информацию нейрочипа того наемника я усвою, и очень успешно. Тот нейрочип должен был только научить понимать речь, но я взял с него много чего еще. Пока ждал решения своей судьбы, пока торговцы передавали меня друг другу, я познавал окружение. Не сразу и не в один день я сумел понять, что это такое теперь у меня высвечивается перед глазами. Потом научился это, что закрывало нормальный обзор, убирать и снова «доставать». В целом, разобрался самостоятельно, как работает нейрочип, и для чего он нужен. Каким-то чутьем сообразил, что вижу перед собой информацию. Это как раз то, чего мне очень не хватало. Узнал много других полезных вещей: научился читать-писать на нескольких языках Союза и Метрополии. Вспомнил тот текст, что видел на экране во время вживления нейрочипа. Откуда-то пришла уверенность, что смогу все повторить, хотя и видел всё мельком. Неожиданно понял, что речь и тексты, виденные мной ранее, были на основном языке Метрополии. В одном из кубов памяти нейрочипа отыскал и активировал пакет по самообороне наемника. Разобрался в этих всех приемах. Что-то опробовал, хотя места для полноценных тренировок было мало. К тому же это тело слишком слабо и не все могло повторить. А еще я решил, что хватит изображать покорность. Я уже не раб, а личность. Пусть ничего не помню о своем прошлом, но впереди будущее и целая жизнь.