Огни Флоренции

      «Италия — удивительная страна, олицетворяющая собой гений мудреца и трогательную наивность ребёнка», — прочёл как-то Роберт в одном из туристических буклетов.       Он долго решал, куда же отправиться в первое заграничное путешествие, собирал разнообразные рекламные проспекты, метался от одной страны к другой. Его манила и холодная строгая Дания с её необычными музеями и статуей Русалочки, и чопорная Великобритания с великим множеством замков и обилием потрясающих воображение мостов, и Новая Зеландия с Хоббитоном… В конечном счёте выбор остановился на Италии. Вернее, как гласила брошюрка, «на самом колоритном и красивом её регионе» — Тоскане.       Цветущая, полная сочных красок и исторического духа страна казалась ему сущим раем на фоне родного города. Лабиринт из громоздких многоэтажек, пронзительно блестящих стеклом небоскрёбов, полных холодного лоска витрин центральных улиц и видавших виды спортивных площадок с каждым днём выглядел в глазах уставшего жителя всё более давящим и неуютным. Цена на билет во Флоренцию оказалась довольно «кусачей», но Роберт, будучи обладателем весьма бережливого, балансирующего на грани скупердяйства характера, накопил достаточно средств на воплощение мечты в комфортных условиях.       Столица итальянского Возрождения встретила его бледно-голубым небом в обрамлении мягкой кисеи облаков, буйной зеленью и видом на подёрнутые дымкой тосканские холмы. По пути в гостиницу мужчина старался не глазеть по сторонам, как дикарь, но уж больно увлекательно было наблюдать за трансформацией вполне обыденных проспектов в узкие улочки с домиками в два-три этажа и разноцветными ставнями. По мере приближения к центру Флоренции его внимание привлекли гирлянды из фонариков, образовывавшие своеобразный полог. Как объяснил таксист, в городе устраивали местный фестиваль.       После недолгого отдыха Роберт отправился на экскурсию. Группа совершила пешую прогулку по набережной Арно и загрузилась в автобус, чтобы добраться до площади Микеланджело. Разномастные улочки, дворики и дома, брусчатка мостовых, будто вплавленная местами в асфальт автомобильных дорог, на удивление гармонично сплетались с многообразием магазинчиков, дорожными знаками, машинами и мотоциклами у обочин. Два времени причудливо смешались воедино, словно иллюстрации романов и картин эпохи Возрождения по прихоти судьбы ожили и перенеслись в двадцать первый век.       Экскурсовод торжественно вещал о насыщенной истории Флоренции, но мужчина слушал его урывками. Он буквально прилип к окну, стараясь запечатлеть в памяти каждый проулок, каждое здание. Здесь не было массивных неоновых вывесок, режущих глаз своей яркостью, не было острого блеска стеклянно-бетонных офисных башен, а люди не спешили по своим делам в попытке обогнать само время.       На смену теснившимся друг к другу домам пришли аккуратные загородные виллы и чугунные ограды парков. Белые, кремовые, жёлтые, коричневые цвета на время отступили перед многообразием свежих весенних красок. Когда же изумрудный шатёр древесных крон расступился, взору восхищённых туристов открылась площадь Микеланджело. Роберт опять пропускал мимо ушей монолог гида, не вникая в его смысл — так сильна была захватившая мужчину эйфория. Вид с окаймлённой мраморным парапетом обзорной площадки был потрясающий: дома и здания предстали ковром из пестреющих всеми оттенками терракоты крыш, бескрайние холмы с россыпями домиков на склонах казались нереальными, сказочными, игрушечными. Эта картина так впечатлила мужчину, что он захотел немедля её зарисовать. Благо, при себе были пенал с карандашами и небольшой альбомчик.       Когда наброски были закончены, Роберт огляделся… и заметил, что сине-белого автобуса, на котором он приехал с группой, нет возле статуи Давида. Сердце пропустило удар, рухнуло вникуда и снова бешено заколотилось подобно неисправному паровому молоту. Пьянящий флёр очарованности испарился, оставив после себя оглушавший, холодивший грудь страх, грозивший перерасти в панику. Причина такого ужаса крылась в том, что он не знал, как добраться до гостиницы. Уже отбыв на экскурсию, мужчина запоздало вспомнил, что позабыл атлас с картой улиц Флоренции и карманный словарик, купленный как раз для подобного случая. В кармане было несколько евро на сувениры, но их не хватило бы даже на половину стоимости проезда на такси.       Следующие несколько часов он оставался на площади. Надеялся, что его хватятся и заберут отсюда. Затем, утомлённый ожиданием, узнавал дорогу у проходивших мимо туристов и местных жителей. Ему попадались либо люди, говорившие на ломаном английском, чьи активные объяснения он не понимал, либо владевшие языком, но не знавшие, где находится отель. Кто-то советовал обратиться к полицейским, один сердобольный человек зарисовал путь со своей карты.       Роберт потерянно смотрел на листок со схематичным маршрутом. Пускаться в рискованное путешествие по запутанному городу ему было жутко, точно он был маленьким ребёнком, а не взрослым человеком. Ситуация складывалась абсурдная. Если бы мужчина не был подавлен своим промахом, то обязательно посмеялся бы над ней.       День клонился к вечеру, когда Роберт покинул наконец злополучную площадь. Он потратил евро, отложенные на сувениры, чтобы добраться до нужной части Флоренции, и всю дорогу раздумывал, как же ему поступить. Вариант обращения за помощью к полицейским вызывал у мужчины приступ алогичного страха. Почему-то ему казалось, что обязательно придётся ночевать в участке. Роберт всегда считал себя трезвомыслящим человеком, что уж он-то никогда не растеряется, попав в переплёт, но сейчас всё хвалёное благоразумие куда-то испарилось. В конце концов он решил как-нибудь пережить ночь на улице и надеяться на то, что завтра повезёт.       Попутка вернула мужчину к старинным улочкам, залитым закатным светом. Сейчас они уже не казались Роберту волшебными и прекрасными, как раньше. Более того, поплутав по этому лабиринту, он успел возненавидеть зодчих, возводивших Флоренцию. Скиталец выбрался к какой-то площади, по краям которой находились каменные скамьи, и присел отдохнуть на одну из них.       Казалось, только-только был яркий закат — и тут же тёплая ночь окутала город чёрным покрывалом. На площади, освещённой золотистыми гирляндами, было много народа. На возвышении у подножия здания, напоминавшего храм, музыканты настраивали свои инструменты. Запах кофе и сдобы от уличного кафе неподалёку пробудил в Роберте острое чувство голода, и он поспешил скрыться в хитросплетении улиц. Дальше от приветливых переулков под пологами фонарей, дальше от звуков праздника. Он слишком устал за сегодня, чтобы думать о нелогичности своего поступка. Ноги будто сами несли куда-то… Вот только куда?       Мужчина остановился передохнуть и осмотреться у одинокого магазинчика. Он находился на очередной узкой улице с двухэтажными домиками, окна у большинства которых были закрыты ставнями. Дорога, замощённая камнем, вытертым до блеска множеством ног, плавно спускалась вниз. Купол Санта-Мария-дель-Фьоре, видимый отсюда, был похож на островок суши среди искрящегося моря праздничных огней.       От созерцания этой картины Роберта отвлёк мелодичный звон дверного колокольчика и негромкий оклик. Приоткрыв дверь, из магазинчика выглянула женщина. Она произнесла несколько фраз на разных языках, будто желая узнать, какой из них является родным скитальцу. Наконец прозвучала английская речь.       — Потерялся, путешественник? Заходи. Бродить по улицам ночью в одиночку опасно.       Роберт покорно прошёл внутрь. На двери он заметил лист бумаги, на котором красивым почерком на разных наречиях была выведена одна и та же фраза: «Если ты попал в беду, заходи сюда и ничего не бойся». Катарина — так представилась незнакомка, — провела гостя через заставленное комнатными цветами, клетками и аквариумами помещение магазина на второй этаж дома. За скромным, но очень вкусным ужином на небольшой уютной кухне мужчина рассказал о своих злоключениях.       — «Della Signoria»? Он находится в паре кварталов отсюда. Завтра я проведу тебя туда.       Катарина сказала, что идёт на крышу понаблюдать за запуском фонариков в честь открытия фестиваля. К этому моменту в Роберте вновь проснулся восторженный любопытный турист, и он поднялся на своеобразную обзорную площадку вместе с женщиной.       Бледно-призрачный свет ночного светила погружал квартал в мистическую, пробиравшую до мурашек атмосферу. Разрушить её оказалось не под силу ни уличным фонарям, ни редким горящим окнам домов, ни праздничной иллюминации. Вот от мерцающего океана света, окружавшего купол знаменитого собора, отделилась искорка, медленно и величаво устремившаяся ввысь — как живая звезда, пожелавшая вернуться обратно в небеса. За ней последовала ещё одна, и ещё, и вскоре в глубокой черноте плыли целые тучи разноцветных летучих фонариков. Сейчас они напоминали уже не звёзды, а стаи причудливых волшебных фей-светлячков.       Тёплый ветер пронёс их вместе с дурманящим ароматом цветов и обрывками музыки над крышей дома Катарины. Когда фонарики скрылись за далёкими громадами многоэтажных домов, мужчина не без усмешки подумал о том, что ради такого зрелища стоило потеряться.