Информация

Альтаир бежал по крыше очередного дома. Все дома в этом квартале похожи друг на друга, порой казалось, что различаются они только количеством заколоченных деревянными досками окон. Ассасин с трудом выдерживал даже неделю в Иерусалиме, а ведь некоторые живут здесь всю жизнь. Те люди, что сейчас собираются идти домой, в тепло и безопасность. Те люди, что выкрикивают однотипные фразы в надежде на поздних вечерних покупателей. Те люди, что кутаются в обрывки некогда прочных удобных одежд. Даже те люди, что сейчас повелительно отдают приказы об ужине, находясь в окружении пышности и великолепия. Многие из них никогда не покидали свой дом. У Альтаира дома не было. С другой стороны, Иерусалим был лучше Акры. Воздух чище, издалека казалось, что воздух мягок и прозрачен, без вездесущей пыли. Город обещал чистоту: чистоту ума и души, чистоту помыслов и идей. И раскидывал свои сети, ожидая добычу. И приходили странники, и шли среди них люди в белых одеждах. И видели правители города эти одежды, и боялись… Альтаир передвигался под покровом ночи. С заходом солнца видимость ухудшилась, но не настолько, чтобы оступиться и упасть с крыши, тем более такому опытному ассасину. Захотелось закрыть глаза и бежать, полагаясь только на инстинкты, на ощущение мира. Наверное, при этом ощущения как при Прыжке Веры. Да, совершая Прыжок Веры, ассасин не должен отвлекаться на лишнюю информацию, поступающую через его органы чувств. Неважно, что под ногами: кирпичная кладка или деревянные брусья, ты должен верить, чтобы Прыжок удался. Верить в свое предназначение, в братство, в магистра ордена, в верховные силы, в себя. Если в душе происходит разброд, и становится непонятно, что реально, а что нет, каждый Прыжок Веры грозит стать последним. Альтаир закрыл глаза. Он знает конечный пункт и путь к нему, не в первый раз приходится добираться до Бюро ассасинов через бедный квартал. Под ногами шуршит мелкий мусор, Альтаир бежит почти около бортика. Вот фигура в капюшоне перескакивает небольшой промежуток между домами, быстро и уверенно, и продолжает двигаться вперед. Слева от него раздается чей-то голос, который через секунду прерывается бульканьем. У ассасина остается только два метательных ножа. Почти прибыв на место назначения, Альтаир открывает глаза и уже абсолютно осознанно перепрыгивает на следующую крышу. Сделав пару шагов по деревянным перекладинам, увитым зелеными растениями, повисает на них и прыгает на бортик маленького фонтанчика, на нем остается темный след подошвы. - Мира и покоя тебе, Малик. - Надеюсь, сегодня тебе удалось обеспечить и то, и другое, - едко отвечает начальник бюро. Ему явно не хочется участвовать в разговоре, но правила приличия не позволяют промолчать. Альтаир показывает окровавленное перо. – Удивительно, что я не услышал звона колоколов. - Он умер тихо и быстро, обнаружат только к утру, - холодно произносит Альтаир, стараясь не выходить из себя. – Я, все-таки, не новичок. - Нет, ты именно новичок! – Малик отрывается от книги и, устремив яростный взгляд на пришедшего ассасина, продолжает. – Новичок, наглый, вспыльчивый и самовлюбленный. Считающий, что все сойдет с рук. Несмотря на огромное количество миссий, ты остался неопытным и глупым. Поэтому ты задержишься здесь еще на ночь, я выдам тебе задание. Каждое слово словно вдалбливалось Альтаиру в мозг. Четкие выверенные фразы, призванные показать все слабые качества, всю ничтожность твоего существа. Альтаир сжал руки в кулаки, стиснул зубы, пытаясь контролировать весь гнев, плескавшийся в нем, и отвернулся. Не видеть лицо Малика, сконцентрироваться на том, как зубы стираются в крошку. Мышцы лица напряжены, как и все тело, что не дает прорваться эмоциям. - Я подчиняюсь Аль-Муалиму, а не тебе, - процедил ассасин и вышел во дворик бюро. Но не успел пройти и трех шагов, как ему на плечо тяжело опустилась рука. - Никуда не пойдешь. Если ты новичок, то обязан выполнять указания, - раздался за спиной голос. Уже не раздумывая и не сдерживаясь, Альтаир схватил руку Малика и вывернул привычным боевым приемом. В следующее мгновение начальник бюро уже летит на пол. Пока он не успел подняться, Альтаир резко переворачивает его на спину и садится сверху, зафиксировав руки-ноги соперника, наклоняется близко к чужому лицу и чуть не шипит: - Не смей мне приказывать. - Ты никуда не пойдешь, - упрямо произносит Малик, фраза звучит по-прежнему жестко и неприятно, но что-то не так. Что-то изменилось. Свободной рукой Альтаир слегка откидывает мешающийся капюшон. Непонятно почему так разнятся выражение глаз начальника бюро и интонации его голоса. Ла-Ахад касается кожи на его шее, скользит пальцами вверх до скулы. Слишком мало информации, не хватает рецепторов, чтобы понять, что же не так. Альтаир запускает руку в короткие темные волосы, наклоняется ниже и вдыхает запах чужого тела. Прикрывает глаза, силясь увидеть то, что скрыто. В этот момент Малик отрывает голову от пола, подается вперед и накрывает губы держащего его ассасина. Альтаир вздрагивает от неожиданного ощущения и отвечает на поцелуй. Он дергает шнуровку на чужой форменной одежде и прислоняется к обнаженной коже губами. Теперь он чувствовал, что, несмотря на холодный приказ остаться, тело Малика, его глаза, его душа просят не уходить. Неуверенно и тихо, слишком слабо, чтобы услышал тот, кто приносит мир и покой в этот город, а потом исчезает словно тень. Нельзя судить Малика за то, что он пытался хоть каким-нибудь способом удержать его рядом. Возможно, если бы у него была цела вторая рука, он попытался бы удержать Альтаира силой. Хоть на немного, на одну ночь почувствовать, что ты не один, что рядом есть человек, которому ты можешь довериться. Неважно сколько едких и злых слов вырвется у них в разговоре, все сможет покрыть одна фраза: - Я останусь. Хотя бы на одну ночь…