Горит. Моя звезда.

Он стоял, облокотившись на потертые от времени перила и смотрел на ярко-красный рассвет. Третий рассвет без неё. Только спустя три года Чанель смог снова посмотреть на пылающе-красное небо. Раньше, когда они только начали встречаться, их первый рассвет был особенным. Крепкие объятия до хруста костей, две чашки давно остывшего кофе и падающий за окном густыми белыми хлопьями снег. Именно таким, тёплым и зимним, был их первый совместный рассвет. А что же сейчас? Он по-прежнему смотрит его, все в той же самой квартире, и на столе стоят те самые чашки, вот только одна из них пуста. Потому что больше нет её. Его звезды больше нет рядом с ним. Неспешно докурив сигарету, он набрал на затертых до дыр кнопках телефона знакомый номер. Вот уже три года Чанёль пытался забыть, стереть, выкинуть его из памяти, как когда-то пытался забыть её. Но ни тогда, ни сейчас у него ничего не вышло. Гудки. Медленные ровные гудки. Автоответчик.       " Привет, вы позвонили самой неуклюжей, но очаровательной девушке на земле.." Это был мужской голос. Телефон в его руке сжался.       "..Эйй...отдай..извините, этот дурак - мой парень, который явно смерти хочет! Если вы слушаете это сообщение, значит я не могу сейчас ответить на ваш звонок, потому что...Она занята мноой", - и снова в трубке раздался звонкий мужской голос. Чанёль со всей силы швырнул телефон с балкона в рассвет. В холодный и бездушный, как она, рассвет. Пепельница с грохотом разбилась об бетонный пол балкона. Он сидел на осколках, на осколках надежды, предательства...на осколках его любви. Все эти годы Чанёль винил лишь себя, только себя. Он думал, что все закончилось из-за него. Чувство вины губило его три чертовых года, в то время как его звезда была счастлива с другим. Она загорелась вновь для совершенно другого мужчины. Как он мог быть таким слепым. "Вечер, сидя перед маленьким старым телевизором, который давно уже пора было выкинуть (но просто рука не поднималась), Чанель громко, чтобы весь мир знал, крикнул на всю квартиру:       - Все. Я решил - ты моя звезда. Звезда, которая всегда будет гореть лишь для меня! И точка! И уткнувшись в родное плечо, вдохнул любимый до боли запах мандаринов. Зимних мандаринов. Да она вся была зимняя. Легкая, снежная, пушистая, как кошка, и яркая. Как звезда. Раи тогда смеялась так заливисто, громко, и чуть оттопырив нижнюю губу, старательно изображая возмущение, спросила:       - А если мы расстанемся, я ведь буду гореть для другого человека!? Я же звезда. Мне так положено. Чанёль от этих слов заметно вздрогнул. Но чуть подумав, всё же уверенно произнес:       - Нет, моя Раи никогда не будет гореть в чужих руках." Как же он был неправ. Сейчас, сидя на старом балконе и смотря на её потрепанное временем фото, он хотел лишь одного. Собрав остатки гордости и сил, Чанёль поднялся с колен и вытащил из кармана почти пустую зажигалку. Она зажглась лишь с третьего раза. Как символично. Он поднес её к фотографии. Поначалу маленькое и редкое пламя, едва коснувшись мятой бумаги, разожглось сильнее. Его звезда вновь загорелась в его руках. Его Раи навсегда смешалась с огненной стихией. Яркая, дерзкая, звонкая. Такой она и останется в его памяти. В последний раз, он тихо произнес:

" Горит. Моя звезда "

Через несколько долгих секунд, огонек потух от соленых капель..