Темные аллеи

Вот уже почти час она сидела на лавочке в сквере, без единой мысли, смотря в одну точку. Ощущение растерянности и сожаления не покидало. Словно выпустила из ладоней хрустальный шар, который упал и разбился на тысячу осколков. Вот и все. Увольнение, переход на «гражданку». В деле всей жизни поставлена точка. Говорят, там, за воротами Отдела, тоже есть жизнь. Другая. Спокойная. Без перестрелок и тревог. Там на работу приходишь в девять утра, а уходишь в восемнадцать. После, как все, бежишь по магазинам, и домой, чтобы уснуть перед телевизором. Алиса держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться в голос. Удар слишком сильный. Удар в спину, от сильного противника, которому никто не бросит вызов. Изначально затевать с ним конфликт было глупо. Кто ты такая? Никто, рядовой опер, таких пачками каждый день увольняют. А он? Золотой мальчик, без пяти минут миллионер и прокурор. Ему надоели каждодневные пререкания, возня с мелкой сошкой, он все решил радикально, напечатал бумагу, и поставил под ней подпись, уничтожив одну маленькую ничего не значащую судьбу. Напиться, что ли, думала девушка, когда в кармане зазвенел телефон. – Да Викторыч, — устало ответила она. – Алиса, ты почему не на работе? — абсолютно спокойно поинтересовался шеф. – А смысл? Я видела представление…. – Я тоже много чего в жизни видел, — мужчина явно усмехнулся, — чтобы через полчаса была в кабинете, поняла? – Викторыч, вы издеваетесь?! Вы пойдете отменять акт прокурорского реагирования?! – Я — нет. Товарищ капитан, извольте выполнять поручение и приступить к своим ежедневным рабочим обязанностям. Начальник отключился Устало вздохнув, она поплелась в Отдел. Новость об увольнении молниеносно пронеслась по всем кабинетам. Из дежурки смотрели сочувственно и качали головами, ппсникики, гаишники, овошники, бухгалтерия, отдел кадров, штаб — все выражали возмущение ситуацией. Зайдя в свой кабинет, молча села на диванчик у окна. – Лиса, мы это… коллективную петицию напишем! Все наши под ней подпишутся! — с жаром начал Серж. Девушка подняла глаза. — Спасибо, ребята. Это не поможет. Наверху своих решений не меняют. – Насколько наверху? — Коля сел рядом. — Воронов считает себя истиной в последней инстанции, но есть ребята и покруче его. – Например? – Анненков! Капитан улыбнулась. Анненков, генерал-майор, начальник Управления розыска в Москве, легендарная личность и Бог для всех оперов, к сожалению, не имеет к делу никакого отношения. Он в столице, за тысячу километров, решает государственные вопросы, ему не до Алисы Ивановой из Озерного. – Напишем ему, он разберется! – Меня должны уволить со дня на день, ничего уже не исправишь. Давайте работать как обычно, не хочу омрачать свои последние деньки. Перед обедом в кабинет зашел Армен, подойдя близко к девушке, положил руку ей на плечо. – Все к лучшему, моя дорогая. – Что именно, — холодно поинтересовалась она. – Ты больше не будешь подвергать свою жизнь опасности. Ты станешь обычной гражданской девушкой, выйдешь замуж, родишь малышей. С темными глазами, как у их отца, — он резко притянул ее к себе, гладя по спине. Алису накрыло бешенство. – Пусти меня! Я не собираюсь замуж, мне не нужны никакие дети! Я сто раз говорила, оставь меня в покое!! – Ты расстроена, я понимаю. Я предлагаю тебе свое плечо, свою руку, свое сердце. Прими их, и больше ни одна проблема в жизни тебя не коснется. – Ты что, плохо слышишь?! — капитан вырвалась из объятий. — Да я сама уйду, прямо сейчас, чтобы не слышать весь этот бред. Она схватила куртку, и выбежала из кабинета. Когда Алиса открыла дверь Ленкиного кабинета, подруга ходила из угла в угол с красными заплаканными глазами. Девушки обнялись. – Это самое несправедливое решение, которое я видела в своей жизни! Это чистый бред! – Ничего не поделаешь. Мы простые копы, никому не нужные. – А вдруг… вдруг Викторович что-то придумает?! — Андреева смотрела с надеждой. – Я не знаю… это серьезный вопрос. Станет ли Ильинский подставлять голову под пули ради меня…. – Викторыч — старый хитрый лис. Зуб даю, он уже набросал план спасения рядового Райана. Скажу по секрету, у него в кабинете какой-то движ, он все время висит на телефоне, и даже выходил на видео-связь с кем-то из высшего руководства! Слова подруги подняли настроение и дали пусть небольшую, но все же надежду. Алиса улыбнулась. – Держим хвост пистолетом! Мы еще поборемся! Перед обедом подруги спускались по лестнице, оживленно болтая. Проходя мимо дежурки, Ленка остановилась со знакомым из администрации. Алиса подошла к окошку, намереваясь поболтать с дежурным. Опустив голову, уперлась взглядом в широкую спину, обтянутую ярко-синим форменным пиджаком. Заместитель прокурора находился в дежурке, сосредоточено изучая какой-то материал. Капитан моментально отшатнулась, быстро выбежав на улицу. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Нахлынули ощущения — его объятия, его сильные руки, запах, биение сердца… … Врага… Пронзило сожаление — почему он?! Ну почему именно он — враг номер один?! – Ты чего убежала? — спокойно поинтересовалась подруга. – Да так, свежего воздуха не хватило. Остаток дня прошел относительно спокойно. На 02 позвонила плачущая старушка, соседи — алкоголики закрыли в сарае ее кота, и угрожают ему убийством, если не получат денег на выпивку. Алиса вызвалась добровольцем на вызов. Серж и Коля, помня ее способность попадать в экстремальные ситуации, горестно вздохнув, поехали тоже, поминутно сокрушаясь «вот мы теперь и кошек спасаем». Как следует из рапорта дежурного, капитан Иванова блестяще провела операцию по спасению Барсика, заявитель требует поощрить за умелые действия на месте происшествия и неравнодушие к страданиям людей. На вечерней планерке начальник розыска сообщил, что на завтра на пятнадцать часов назначено заседание комиссии по процедуре увольнения Алисы. – Это форменное безобразие! — Сивокобыленко встал с места, обращаясь к коллегам, — это беспредел, прокурорский произвол! – В этот раз, Федя, я с тобой согласен, — Рогов был серьезен, — если ты намерен просить свою бабку о наведении порчи на половой орган Воронова, я лично не против. ****** Утром Алиса чересчур долго умывалась и одевалась, поймав себя на мысли, что специально тянет время. Последний день. Уже завтра она пополнит ряды безработных, выброшенных из системы, которой отдала восемь лет жизни и свою душу. Насколько это тяжело, может понять лишь тот, кто через это прошел. Заходя в дверь Отдела, закрыв глаза, окунулась в звуки и запахи, впитывая их в себя, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти. Пытаясь заняться текущими делами, поняла, что всё валится из рук. Мысли неумолимо летят в зал заседаний. Пережить бы эти полчаса кошмара. Оставшееся время провела, слушая музыку, без эмоций и единой мысли в голове. Все-таки, поступок Воронова просто убил. Деморализовал. Руки опустились. Всегда бойкая Алиса понимала, что не сможет сказать и слова в свою защиту, под градом обвинений синеглазого мужчины опустит глаза и будет стараться лишь не расплакаться. В четырнадцать сорок пять на телефоне высветился Ильинский. – Пойдем, прогуляемся до прокуратуры, — шеф был абсолютно спокоен и безмятежен. Глубоко вздохнув, капитан вышла из кабинета. Стоит ли надеяться на чудо, размышляла она, медленно спускаясь по ступенькам. Нет, сам собой пришел ответ. Он не изменит своего решения из жалости. Я этого не позволю! Я уйду с гордо поднятой головой! Завернув за угол здания, полицейские на секунду замерли, широко раскрыв глаза. На небольшой площадке перед прокуратурой проходил… митинг. Боксер, Училка, Пугачева и отец Путин, одетые хоть и по моде 90-х, но весьма чисто, держали в руках самодельные транспаранты с надписями «Долой прокурорский произвол», «Алиса Иванова — народный полицейский», «Надо жить, как велел Ильич». Девушка быстро подошла к клошарам, нахмурившись. – Вы что тут делаете?! Загреметь в кутузку захотели за несанкционированный митинг?! – А кто сказал, что несанкционированный? Вот документы, — Путин достал из кармана пиджака смятую бумажку, на которой удивленная Алиса прочла: «Народное шествие в поддержку кандидата в депутаты Ивановой А. А.», подпись и печать главы администрации. – Как это получилось?! — она обернулась, глядя на Ильинского. Шеф с самым невинным видом удивленно пожал плечами, — я, мол, не причем. – Мы тебя не бросим, Алисочка Александровна, не дадим прокурорскому хмырю уволить лучшего полицейского! — бодро отрапортовала Пугачева, явно уверенная в себе. На глаза девушке навернулись слезы. Она подошла ко всей компании. – Послушайте… Я не знаю, что сказать. Спасибо за все! – Иди, дочь моя. С Богом, — Путин перекрестил ее, — скоро придет оркестр и ЛДПР! – Оркестр? — удивленно протянула Алиса. – Ну да, из похоронного бюро. Да не боись, они же не только за упокой играют! А ЛДПР такую речь толкнут, они это умеют! Сегодняшний день прокуратура запомнит надолго! Капитан поймала себя на мысли, что настроение значительно улучшилось. Друзья сбацают рок в этой дыре! Уходить — так с музыкой! В холле прокуратуры собрались помощники прокурора, канцелярия и даже завхоз. Все смотрели на Алису с улыбками, явно жалея и желая подбодрить. Вера Павловна подошла к девушке. – Держись. Все будет хорошо. Воронов не прав, мы все это знаем. Зайдя в зал, капитан последовала за Викторычем, который устроился напротив прокурора и его зама. Девушка присела рядом. Воронов, хоть и находился на расстоянии вытянутой руки, глаза не поднял, сосредоточенно изучал (или делал вид) какие-то документы. На улице грянул оркестр. «Прощание славянки» зазвучало мощно и неожиданно, у прокурора вытянулось лицо, его зам вздрогнул, встретившись взглядом с Алисой. Он явно взволнован! Океан в его глазах бурлит и искрится, на обычно восковых щеках выступил румянец. Неужели совесть, спрашивала себя капитан. – Ваших рук дело? — прокурор кивнул в сторону улицы. — Несанкционированный митинг? Призывы к свержению госвласти? – Да что вы, как можно! — Ильинский отлично играл свою роль, — все по закону, просто народ поддерживает моего сотрудника. – Рад за вас. Начнем слушание. – Видеоконференцию можно? — так же безмятежно поинтересовался начальник полиции. – Зачем это? — зам прокурора прищурился. – Есть еще желающие принять участие. Прокурор, не сводя подозрительного взгляда, щелкнул пультом в устройство на потолке. — Какой канал? – Генпрокуратура, пожалуйста. На большом белом экране, прикрепленном к стене, появился триколор России, герб и фото Президента. Следующий кадр показывал первого зама генпрокурора Шепелевича, сидевшего в своем кабинете, и… Анненкова Андрея Андреевича. – Товарищи офицеры, — все присутствующие в зале Озерного встали, приветствуя свое высшее руководство. – Товарищи офицеры, прошу присесть, — Шепелевич сделал жест рукой. – Начинайте. Мне интересно послушать, чем мой сотрудник так насолил прокуратуре, — Анненков нахмурился. Воронов встал, держа в руках лист бумаги. Его пальцы подрагивали, Алиса заметила. Вряд ли он когда-нибудь выступал перед двумя такими высокопоставленными офицерами, волнение естественно. Да и сама она волновалась, — скучное мероприятие грозило принять какой-нибудь неожиданный оборот. – Иванова, Алиса Александровна, за период работы в органах допустила множество нарушений оперативно-служебной деятельности. В делах оперативного учета имеет недостатки, по месту службы характеризуется отрицательно…. – Минуточку, — генерал Анненков перебил Евгения, — у меня в руках сейчас коллективное письмо, подписанное ста двадцатью офицерами Озерного, в котором меня уверяют в ее служебной доблести и профессионализме. Александр Викторович, у вас еще что-то есть? – Так точно, товарищ генерал, — Ильинский раскрыл папку, доставая листы бумаг, — благодарственные письма — всего двадцать девять штук: последние, кстати, за спасение детей и кота Барсика, почетные грамоты — восемнадцать штук, приказы о поощрении — сорок четыре. Кстати, в настоящее время за окном проходит народный митинг в поддержку капитана Ивановой. Как по заказу, с улицы донесся громкий голос. Местное отделение ЛДПР выступало с речью, в которой освещало не только проблему увольнения одного конкретного опера, но и парады лиц нетрадиционной ориентации, глобальное потепление и метеоритные дожди. Бросив взгляд за жалюзи, участники совещания лицезрели огромную толпу. Молодежь останавливалась поддержать оппозиционную партию, пенсионеры не остались равнодушны к «заветам Ильича», местный телеканал, журналисты, прочие зеваки — мирное шествие четырех клошаров грозило превратиться в самый крупный митинг в истории Озерного. Алиса молчала, ее сердце билось сильно, как никогда в жизни. Ну, Викторыч, ну голова! Такую работу проделать — поднять все ее дела, вызвать благодарных граждан, взять со всех письма, пнуть ленивые кадры, напечатать приказы и грамоты! – У меня в аппарате МВД нет ни одного сотрудника с такой поддержкой коллег и народа! — Анненков хмурился все больше. — Товарищ прокурор, есть у вас что-то на Иванову, кроме общих шаблонных фраз? – Все в моем докладе. Если разрешите, я зачитаю, — Воронов принял обычный холодный бесстрастный вид. – Зачитайте, — Шепелевич сложил руки на груди. Опустив глаза, Евгений начал читать громким бархатным голосом про шаблонные планы в делах, «недостоверные» рапорта, прочие просчеты, с его точки зрения. Закончив, решительно посмотрел в глаза генералам. – Молодой человек, как вас …. — Анненков усмехнулся, — и ЭТО все? – А вам этого недостаточно? — заместитель поднял брови. – Мы не на утреннике, чтобы слушать детский лепет. Мы ожидали доказательства должностных преступлений, взяток, связей с криминалом, а вы нам «рапорта, планы». Разин, я у вас спрашиваю, может, обсудим не увольнение полицейского, а компетенцию вашего зама, которая вызывает большие сомнения? — Шепелевич пристально смотрел на побелевшего прокурора Озерного. – Абсолютно согласен, товарищ генерал, доклад сомнительный. Но его готовил молодой сотрудник, из лучших побуждений. Он нетерпим к нарушениям, и, я ручаюсь, хотел принести пользу системе. – А я считаю, что ваш молодой кадр чуть не нанес огромный вред органам прокуратуры. Увольнение Ивановой повлечет общественный резонанс, — правозащитники и знаменитые адвокаты могут взяться за ее дело, суды тоже не на нашей стороне. Мне не нужна печальная статистика и правовые прецеденты из-за юнца, задней левой ногой напечатавшего косой доклад. Я вообще смотрю, вам там заняться нечем, кроме как грамотных сотрудников кошмарить? Займитесь, наконец, коррупцией, превышением должностных полномочий, иначе уже моя проверка приедет и научит вас работать, — прокурорский генерал разозлился не на шутку. – Есть вещи, не вошедшие в доклад, — Евгений не сдавался, рискуя вызвать на себя «гнев Титанов», — Иванова ослушалась прямого приказа, самовольно покинула поисковую группу, усложнив в разы и так нелегкую операцию. Анненков рассмеялся, качая головой. — Ослушание, говоришь? Ну а ты сам? Был приказ не задействовать авиацию. Кто устроил скандал в МЧС? Самоуправство, в чистом виде! За это есть взыскание, между прочим. Вы, юноша, думаете, что мы сидим в Москве, ничего не знаем, ничего не видим. Ошибаетесь. Горыныч, встал с места, пряча глаза и закусив губу. Ответить явно нечего. – Думаю, на этом можно закончить, — Ильинский поблагодарил генералов за потраченное время и справедливое беспристрастное разбирательство, щелкнул пультом, и картинка из Москвы пропала со стены. Прокурор Разин вскочил со стула, вытирая платком мокрый от пота лоб. — Ну, Евгений, ну и ……! Прошу вас немедленно зайти ко мне в кабинет, — прошипел он Воронову, и ушел, бормоча какие-то нелестные слова в адрес своего зама. – Люблю истории со счастливым концом, — Викторыч неторопливо собирал в папку документы, подмигивая Алисе, которая находилась в шоке. Горыныч сидел, сложа ладони на уровне глаз. Наконец, глубоко вздохнул, и посмотрел на виновницу своего оглушительного провала. Девушка встретилась с ним взглядом. Ни тени недовольства не было на раскрасневшемся лице, наоборот, — казалось, он вот-вот рассмеется. Мужчина встал, подойдя к начальнику полиции, протянул ему руку. – Снимаю шляпу. Вы истинный профессионал своего дела. – А как же! Евгений Иванович, дорогой, жду вас у себя на рюмку чая после аудиенции прокурора! — Ильинский не таил зла и снова призывал к дружбе. – Скоро буду. Надеюсь, вы не забыли, на какой именно странице из Платона мы остановились. – Что вы, как можно! — начальник полиции и капитан шли на выход из зала. – Не устаю удивляться, какие же у вас отличные друзья! — Евгений посмотрел за окно. – Все в ваших руках, — Викторыч подмигнул. – Прошу вас, — Воронов галантно открыл дверь, пропуская оппонентов. Выйдя на улицу, на Алису набросилась толпа. Гремел оркестр, какие-то дети махали флажками, активисты ЛДПР скандировали в рупор, клошары весело улыбались во все оставшиеся зубы. – Мы победили, — сказал Ильинский, помахав рукой. ****** В отделе царило невиданное оживление. Разгром прокурорских генералами из Москвы каждый полицейский воспринимал как свою личную победу. Довольны были все — от начальника отдела до сержанта-кинолога. – А я знал, что наша Алиска им покажет! — Степа не мог усидеть на стуле от волнения, — полицейских Озерного голыми руками не возьмешь! С нами Бог и Анненков! Сивокобыленко подошел к девушке, намекнув, что его бабка-знахарка тоже приложила руку к исходу дела, провернув сложный «обряд на удачу». Коля и Серж долго обнимали напарницу, ругая прокурорских на чем свет стоит за причиненные волнения. Ленка прислала смс, в котором вечером приглашала на распитие шампанского с тортиком. Как чувствовала себя сама Алиса, невозможно описать словами. Огромная гора свалилась с плеч. Солнце снова светило в ее окно, свежие силы наполняли тело и душу, казалось, нет ничего невозможного и любое море по колено. После планерки она ехала к Ленке домой, воодушевленная предстоящей встречей с подругой, предвкушая рассказать потрясающую историю о севших в калошу прокурорских. Вечерний город пуст. В девять вечера лишь редкие прохожие торопятся домой, опасливо поглядывая на свет фар. Остановившись на светофоре, Алиса включила радио. Голос Нюши мгновенно заполнил салон: Окрашенная тень, дай дню уйти спокойно, И все, что было между нами, тает на ладони. Рядом с ее Ниссаном мягко затормозил шикарный серебристый Мерседес новой модели с напрочь затонированными стеклами. — Какой-то крутой дядя, — вскользь подумала капитан. Красивый девичий голос певицы лился из динамиков, настроение отличное, Алиса опустила стекло, с наслаждением вдыхая прохладный воздух осеннего вечера. Выглянув в окно, она громко и эмоционально пропела вместе с Нюшей последний куплет, пританцовывая на сидении, бросая озорные взгляды на невидимого водителя Мерса: Я смотрю на тебя, а мыслям нет места, Упрямая я, а ты слишком близко, Так чего ты ждешь, целуй меня! Смелей, пока я здесь, но еще я не твоя, Так чего ты ждешь, целуй меня! Очевидное желание исходит от меня! Темное стекло соседней машины медленно съехало вниз. За рулем сидел Воронов в расстегнутой до груди белой рубашке. Темные пряди, обычно аккуратно уложенные, небрежно спадали на лоб, закатанные по локоть рукава выставляли на обозрение мощные красивые руки. Прокурорский пристально смотрел на Алису сияющими бездонными глазами, словно оценивая предложение о поцелуях. В салоне своего Мерседеса, освещенный огоньками с приборной панели, он казался пришельцем из другого мира, нечеловеческим существом, совершенным настолько, что захватывало дух. – Ух ты ж блин! — прошептала девушка, ощущая стыд и возмущение, резко нажала на газ, и вывернула руль. Машина послушно завернула в какой-то темный двор, за которым оказался тупик. – И принесла же тебя нелегкая! — ворчала Алиса, злясь на маленький город, в котором можно встретить знакомых в самых неожиданных местах, пытаясь вырулить на нужную дорогу. Посмотрев на себя в зеркало заднего вида, увидела горящие от смущения щеки. Это просто позор, спеть про поцелуи своему злейшему врагу! Против воли поползли мысли о мужчине. Дотронуться до его волос… погладить по слегка небритой щеке… провести кончиками пальцев по белоснежной шее … узкие ироничные губы…. – Так, Иванова, стоп! — приказала она себе, — ну что за глупости!! Он сегодня чуть тебя не уволил, а ты думаешь о таких вещах! Сегодня надо праздновать победу, а чтобы и дальше побеждать, надо не расслабляться. Хочешь мира — готовься к войне!