Город падших. Снежное искушение.

— Как думаешь... если я спрыгну... я умру? — Хм... Может быть выберешь более эстетичный способ? — ответил он вопросом на вопрос, после некоторой заминки. Зелёные глаза, каштановые волосы, смуглая кожа. На тыльной стороне ладоней у него татуировки в виде расходящихся в разные стороны от центра веточек. Прекрасный демон. Только без рогов и хвоста. Он сидит на моём кресле, пьёт из моей кружки кофе с молоком. Чувствую, как его взгляд блуждает по спине, сокрытой от него лишь тонким трикотажем. — Что? — рассеяно отвечаю, оборачиваюсь, всматриваюсь в его лицо, стараясь прочитать на нем его мысли. Подчас я его совсем не понимаю. Балконная дверь распахнута, окно крытой лоджии тоже. Лёгкие порхающие хлопья снега залетают внутрь, оседая на подоконнике и пушистом ковре, касаясь моей кожи тут же тают, превращаясь в прозрачные хрустальные капли. Сквозняк тянул по оголённым ногам. Легкое домашнее платьице цвета нежной сирени совершенно не защищало от холода, от чего я зябко, скрестив руки на груди, сжимала плечи. — Я имею ввиду, что есть и более красивые способы покончить с жизнью. Например передозировка снотворным, когда ложишься в кровать и больше не просыпаешься, или один разрез и медленная смерть от потери крови. Согласись, кровавая лепёшка под окнами смотрится не слишком привлекательно. Обычно немногословный, сейчас он говорил целыми предложениями. Хотя я такая же. Уже не помню, как мы познакомились. Просто однажды Серая Мышка, то есть бледная, светло-русая, сероглазая я, встретила его — Удивительного Демона, которого почему-то никто не замечал. Никто не знает, в каких мы находимся отношениях, да и сами мы толком в этом не разобрались. Нам просто уютно вместе. Во всяком случае я так думаю. Переписываемся раз в неделю. Назначаем встречи на скамейке в каком-нибудь парке, у фонтана, в торговом центре, или сообщаем, что собираемся нагрянуть в гости, желая поделиться купленным печеньем. Обычно разговариваем, перекидываясь редкими фразами, пьём чай или кофе, иногда даже из одной кружки, смотрим принесённые фильмы, роемся на книжных полках друг друга, ставя закладки на понравившихся произведениях. До сих пор гадаю, что же нас связывает. Наверное, только то, что однажды мы заговорили друг с другом. Хоть мы на первый взгляд неуловимо похожи, но всё таки в чём-то абсолютно разные. — А тебе сильно важна сохранность моего трупа? — поинтересовалась я совершенно бесцветным голосом. Разговоры о смерти удручают, но я сама завела эту тему. И его мнение по этому поводу было для меня важно. — Не особенно. Но... — сразу продолжил он, ещё не сформулировав мысль, но предупреждая, что ещё не закончил. — Мне интересна причина именно такого выбора. — Мне кажется, что для меня это подходит больше всего... — я снова отвернулась к окну и посмотрела вниз с высоты седьмого этажа. — Это падение перейдёт в полёт... когда душа расправит крылья и поднимется ввысь, оттолкнувшись от собственной оболочки, а уже мёртвое тело рухнет вниз. — И я снова повернулась, оперевшись руками о подоконник. — Можно ощутить вкус настоящей свободы, перестав задыхаться в оковах реальности. — Сказала я, уже глядя на него. Его зелёные глаза что-то настойчиво выискивали в моих серых, цвета потрескавшегося асфальта. — Ты ведь в курсе, что после такого поступка нимб не получишь?.. Да и после общения со мной тоже. Я ведь демон. Тоже мне откровение! Я об этом и раньше догадалась, ещё до его признания. Иными словами, моё лицо никак не изменилось после его заявления. Ну, разве что правая бровь немного приподнялась. — А если я не хочу быть ангелом? Он состроил недоверчивую моську, ну а я улыбнулась лишь уголками губ и продолжила смотреть вниз, на такую далёкую землю. — Объяснишь мне свои мотивы? — последовал его очередной вопрос. Он поджал босые ноги под себя. Комната выхолаживалась. Боковым зрением я заметила, как пробежались по его голым рукам мурашки. — Я не знаю причины, заставившей возникнуть мысли о суициде. Просто... в один момент стало так грустно. Хочется бросить всё и забиться в какой нибудь угол, спрятаться ото всех. Но нельзя... — и я замолкла. Прошло минут пять в полной тишине... Пальцы подрагивали и лишились чувствительности от мороза. Зимний воздух проникал в квартиру. Я лишь жадно вдыхала его. — Может тогда попробуешь написать предсмертную записку? — в его голосе сквозила ехидная усмешка. — Неужели я так похожа на самоубийцу? — сказала я, подставляя лицо под медленно опускающиеся снежинки. — К тому же, сочинять предсмертные записки при демоне дурной знак, не так ли? Тихий скрип. Это он встал с кресла. Шуршание. Лёгкие шаги, и вот уже стоит позади меня на заснеженном ковре, укрывая накинутым на плечи клетчатым пледом, словно своим крылом, крепко прижимая к себе. Замёрзшее тело сразу почувствовало тепло. — Жаль... Из тебя получилась бы сногсшибательная демоница. — Говорил он, уткнувшись мне в макушку. — Мы могли бы бродить по тихим ночным улочкам, посещать любую часть света по желанию, вести светские беседы с чёрными кошками, невидимые для сумасшедшего Мира, занятого своими проблемами. — Я ещё не готова... — Тогда пойдём отсюда, — поцелуй в висок, едва касаясь кожи губами, — во избежание несчастных случаев. Он так и не выпустил из рук кружку со всё ещё дымящимся кофе, и окно пришлось закрывать мне. Я так и осталась пленницей его объятий. Он усадил меня к себе на колени, вручил недопитый кофе, завернул обоих в плед, создав подобие кокона. Включил телевизор, DVD-плеер с уже вставленным диском и, прежде чем нажать на «плэй», сказал. — Я тебя люблю. — И запустил просмотр «Достучаться до небес». Он был абсолютно спокоен, будто это не было его признание в любви, словно он говорил мне это уже очень много раз. Но от его слов мне всё равно стало теплее. Я ощутила лёгкость, словно у меня выросли крылья. Я прошептала тихо-тихо. — А я уже не могу жить без тебя. Ты и есть причина... И его сердце забилось чаще.