Оруженосец

Дан-Энрикс чистил его меч, не замечая, что его сеньор давно уже отвлекся от своих бумаг и смотрит на него. Ирем уже успел узнать, что, когда Крикс полностью увлечен каким-то делом, он не замечает ничего вокруг. Можно без всякого стеснения рассматривать его, не опасаясь, что дан-Энрикс неожиданно поднимет голову и удивится выражению его лица. Доклады преторов требовали его полного внимания, но взгляд мессера Ирема упорно возвращался к Риксу, останавливаясь на его лице. При свете солнца смуглая щека южанина казалась бархатистой. Темная прядь волос падала оруженосцу на глаза. Время от времени южанин резко встряхивал головой, пытаясь отбросить ее назад, но она неизменно соскальзывала назад. Волосы у дан-Энрикса были тяжелыми, блестящими и мягкими – точь-в-точь такими же, как у его матери-южанки. И точь-в-точь такими же, как у Вальдера. Криксу сейчас должно быть двенадцать с половиной лет. Примерно в том же возрасте Вальдер приблизил к себе Ирема, сделав оруженосца Альто Кейра своим другом и главным доверенным лицом. Многие замечали сходство Крикса с Наином Воителем, а Ирем втайне удивлялся, почему до сих пор никто не обратил внимания на то, как Крикс похож на императора. Быть может, для того, чтобы заметить это сходство, надо было знать Вальдера так, как знал его только сам Ирем?.. Когда его оруженосец красовался на своем бешеном черном жеребце, Ирему каждый раз мерещилось, будто он снова видит Валларикса, который просит одолжить ему копье. Когда дан-Энрикс наклонялся над какой-то книгой, его сюзерену вспоминалось, как они с наследным принцем прятались от его многочисленных наставников в самых отдаленных помещениях Книгохранилища, куда не допускали прочих посетителей, и где даже в разгаре дня царили тишина и полумрак – и только бледные лучи, с трудом пробившиеся через узкое витражное окно, отбрасывали разноцветные блики на гравюры в старых книгах. Вальдер обожал стихи Алэйна Отта и зачитывал своему другу самые любимые отрывки. Ирем не находил в стихах ничего интересного, но делал вид, что покорен талантом Отта точно так же, как Вальдер – это давало повод сидеть рядом, низко наклоняясь над страницей книги. В подобные моменты лицо Валларикса освещалось неподдельным вдохновением. Он говорил и говорил – а Ирем, давно потерявший нить и переставший понимать, о чем толкует принц, просто смотрел на друга и кивал, радуясь, что поглощенный собственными мыслями Вальдер не задает ему вопросов. Иногда Ирем все-таки спрашивал себя, что с ним творится, но не находил ответа на этот вопрос. Ему было пятнадцать лет. В такое время легче легкого запутаться в себе. Сейчас, семнадцать лет спустя, это уже не составляло для него загадки – за все эти годы у него было немало случаев понять, как он относится к Вальдеру. Император давно стал сосредоточием и центром его жизни, невидимой осью, вокруг которой вертится все остальное. Это было совершенно не похоже на его чувства к женщинам. Ирему было знакомо все – и сумасшедшая влюбленность, когда кажется, что ты не сможешь есть и спать, пока не завоюешь ту, которая сумела вызвать это чувство, и внезапные, как буря, вспышки страсти, когда сегодня между вами не существует никаких преград, а завтра вы опять становитесь чужими друг для друга, и та нежность, от которой хочется окружить любимую женщину самой внимательной заботой. Но Валларикс был совсем особым случаем. Ирем любил его сильнее, чем кого-либо еще, и выражалось это прежде в том, что чувства Ирема, его занятия, пристрастия и антипатии давно уже определялись тем, что было важным для Вальдера. В государственных делах это было еще не так заметно – в конце концов, стать главой Ордена можно и ради собственного честолюбия, а честолюбия у Ирема хватало. Гораздо показательнее было то, что Ирем, хоть и относил себя к числу людей, которые по доброй воле никогда не уделили бы даже минуты времени элвиенизму или философии, очень неплохо разбирался в этих запутанных материях. А также то, что он любил наследницу Вальдера так, как если бы это была его собственная дочь – и даже, может быть, сильнее. В этой ситуации разумнее всего было держаться от племянника Валларикса как можно дальше, предоставив Крикса мастерам Лакона. Ирем с самого начала понимал, что пойти на поводу у императора и взять его племянника в оруженосцы – чистое безумие. Причем даже не из-за характера южанина (хотя, Альды свидетели, Крикс мог бы довести до белого каления даже мраморную статую), а просто потому, что Ирем был готов к такой задаче не намного лучше, чем если бы ему предложили поступить на место леди Лэнгдем и заняться воспитанием Элиссив. Впрочем, временами коадъютор думал, что с Элиссив у него бы получилось лучше. Его мысли оборвал глубокий удовлетворенный вздох дан-Энрикса. Он означал, что энониец, наконец, добился нужного эффекта. Коадъютор быстро опустил глаза, уставившись в свои бумаги за секунду до того, как мальчик поднял голову. - Я закончил, - громко сказал он. Эрлано или кто-нибудь другой на его месте подождали бы, пока сэр Ирем не закончит заниматься своим делом и не обратит на них внимание, но Крикс был совершенно не похож на прочих кандидатов и оруженосцев. Временами Ирем спрашивал себя, не путает ли Крикс его с кем-нибудь из своих приятелей. – Можно мне теперь пойти в Лакон?.. - Иди, - отрывисто кивнул сэр Ирем, постаравшись скрыть досаду. Крикс пропадал в Лаконе почти каждый день, но, возвращаясь, никогда не говорил об этих посещениях. Впрочем, дан-Энрикс вообще довольно мало говорил – их разговоры ограничивались самыми насущными вопросами. Характер мальчика тут был определенно ни при чем – дан-Энрикс никогда не отличался скрытностью, даже наоборот, но именно от своего сеньора он с первых же дней отгородился непроницаемой стеной. О его успехах коадъютор узнавал от Хлорда. О его таинственных отлучках из Лакона – тоже. Слушая рассказы мастера, сэр Ирем всегда чувствовал глухое раздражение. Досадно было понимать, что этот человек видится с Криксом всего несколько часов в неделю, но при этом знает о его оруженосце куда больше, чем сам Ирем. Их беседы с Хлордом чаще всего проходили в приемной Академии или в отдельном зале «Черного дрозда». Ирем был рад тому, что мастер удостаивает его своей дружбы – коадъютору довольно редко удается поделиться собственными мыслями с настолько умным и уравновешенным человеком, – но во всем, что связано с его оруженосцем, их общение оставалось раздражающе поверхностным. При каждой встрече с мастером сэр Ирем как бы между делом задавал вопрос, как у дан-Энрикса дела с учебой. Такой вопрос выглядел куда разумнее, а главное, приличнее, чем «Расскажите все, что вам известно о моем оруженосце – с кем он дружит, с кем враждует, чем он сейчас занят и в каких местах бывает, когда ему удается прогулять занятия?..». Сэр Ирем был уверен, что наставник мог бы рассказать об этом больше, чем кто бы то ни было еще, за исключением, разве что, самого дан-Энрикса. Но Ирему было неловко спрашивать. Когда Валларикс интересовался, как дела у Крикса, коадъютор скрепя сердце пересказывал своему сюзерену то, что слышал от мастера Хлорда в прошлый раз. Сам Ирем мало что мог бы добавить к этому. …Дверь гулко хлопнула о стену. Когда Крикс куда-нибудь спешил, он имел привычку мчаться по своим делам, как угорелый, хлопая дверьми и не замечая ничего вокруг. Ирем с трудом сдержался, чтобы не вернуть дан-Энрикса назад и не сказать ему, что он отправится в Лакон не раньше, чем научится себя вести. Удержало рыцаря только понимание того, что это ни к чему не приведет – в конце концов, такое уже много раз бывало раньше. И вдобавок, настроение у Ирема было не самым подходящим для того, чтобы читать дан-Энриксу очередную бесполезную нотацию. Лорд Ирем тяжело вздохнул, провел ладонью по лицу и невидящим взглядом уставился в четкие, каллиграфические строчки злополучного отчета. За последние десять минут он так и не сумел продвинуться дальше первого листа. С тех пор, как коадъютор побывал послом Вальдера на Томейне и впервые посмотрел на тана Аггертейла с его фаворитом, в голове у Ирема порой проскальзывала мысль – а что бы было, если?.. В самый первый раз эта идея показалась коадъютору настолько дикой, что он просто отмахнулся от нее, но в следующий раз Ирем позволил себе все-таки додумать ее до конца – и в первый раз за всю сознательную жизнь почувствовал ту самую тоску, которую он привык различать во взгляде Валларикса в те моменты, когда император рассуждал о философии или религии. Если бы Ирем обнаружил, что он вожделеет к императору, как к женщине, он бы признал, что хочет невозможного, но это было бы невозможно в самом очевидном и понятном смысле слова – точно так же, как, допустим, невозможно получить чужую вещь, если хозяин не желает ее продавать, или как невозможно вышвырнуть Дарнторна из Совета, пока не появятся какие-нибудь доказательства его изменнической деятельности. К существованию такого невозможного Ирем давно привык. Но оказалось, что бывает и другое невозможное – когда ты хочешь чего-то несуществующего в этом мире, зыбкого и эфемерного, как Тайная магия элвиенистов. Именно такой эфемерной, не имеющей названия вещью были его чувства к императору. Похоже, это был один из дней, когда, как ни старайся, все равно не удается выбросить из головы непрошенные мысли и сосредоточиться на деле. С Иремом подобное случалось редко, но, если уж случалось, делать над собой какие-то усилия было бессмысленно – это он знал по опыту. Махнув рукой на чтение, рыцарь поднялся на ноги. Сейчас должно быть что-то около полудня – значит, утренняя тренировка в Академии уже закончилась, и ученики отправились на занятия по исчислениям, истории или тарнийскому. Наставник Хлорд наверняка свободен. Он, конечно, удивится его неурочному визиту, но сэр Ирем чувствовал потребность отвлечься, а дан-Энрикс был единственным предметом, который способен был отвлечь его от мыслей о Вальдере. И к тому же, если говорить начистоту, в столице было не так много людей, которых коадъютор мог назвать своими друзьями. Кроме того, мастер слишком вежлив, чтобы послать непрошенного посетителя ко всем фэйрам, даже если у него полно своих забот. Сбегая вниз по лестнице, сэр Ирем хмуро улыбнулся: ему пришло в голову, что люди вроде Хлорда – деликатные, сдержанные, всегда готовые прийти на помощь окружающим – идеально подходят для роли наставников, а вот в обычной жизни эти качества, скорее, могут сделать человеческую жизнь невыносимой. Хлорду должно приходиться нелегко. Любой, кто узнает мастера поближе, будет беззастенчиво пользоваться его вежливостью и участием. Уж не поэтому ли Хлорд не рвется заводить новые знакомства?.. Идти с ним в «Черный дрозд» наставник, впрочем, отказался наотрез, сказав, что они были там всего пару недель назад, и, если дело будет продолжаться в том же духе, он в конце концов сопьется. Представление наставника о том, что значит «спиться», вызвало у Ирема насмешливое хмыканье, однако спорить он не стал. Хлорд пригласил его в Рейнсторн – благо, в это время суток там все равно не было ни одного лаконца. - Я давно хотел спросить, - сказал наставник Хлорд, пока они неторопливо шли через лаконский парк. – Вы не жалеете о том, что сделали «дан-Энрикса» своим оруженосцем? Коадъютор резко обернулся, посмотрев на мастера в упор. - Что вы имеете в виду? – нахмурившись, поинтересовался он. А про себя подумал «неужели Рикс опять что-нибудь выкинул?!..» Наставник спокойно выдержал его взгляд. - Вы, похоже, ищете в моем вопросе какой-то скрытый смысл. Но на самом деле я имел в виду именно то, что я сказал. Я стал наставником в Лаконе много лет назад, но мне было непросто с Криксом. Я подумал, что вам тоже должно быть непросто. - Я даже не представляю, кому было бы с ним «просто», - съязвил Ирем. - Именно поэтому я и хочу понять, зачем вы это сделали, - сказал наставник рассудительно. – Когда я принял Крикса в свой отряд, я понимал, что это будет хлопотное дело – но я полагал, что эти хлопоты, в конце концов, окупятся. Я обнаружил в нем немало ценных качеств: Крикс отзывчив, храбр, честен и очень умен – для своих лет. - Ах, даже умен?.. – насмешливо откликнулся сэр Ирем. – Что ж, наставник, ваше счастье, если вы все это видите. - А вы, по-видимому, нет. Поэтому я и спросил у вас, зачем вы взяли мальчика в оруженосцы. Ирем пожал плечами, удивленный неожиданной настойчивостью Хлорда. Тем более, что обсуждаемый вопрос, по его мнению, не стоил выеденного яйца. - Разве вы забыли, как это произошло?.. Крикс поступил на службу к Аденору. Впутался в его интриги. Убил человека и сам чуть было не погиб. Простите, мастер, но все это с неопровержимостью доказывает, что дисциплины в Академии для Крикса недостаточно. Я отвечаю перед императором за его жизнь, поэтому хотел бы быть уверенным, что он не впутается в какую-нибудь дурацкую историю и не сломает себе шею. - И это все?.. Тогда я полагаю, что вы совершаете ошибку. Может быть, в Лаконе Криксу в самом деле не хватало дисциплины, но, в конечном счете, ему лучше было бы остаться здесь, чем быть вашим оруженосцем. - Почему? – спросил сэр Ирем холодно. На лице мастера впервые промелькнуло колебание, как будто бы он сомневался в том, стоит ли озвучивать свою мысль. Однако он все же ответил собеседнику: - Вы еще очень молоды. Я не хочу обидеть вас, мессер, но у меня такое впечатление, что вы никак не можете понять, что Крикс вам не соперник. Вы обращаетесь с ним так, как если бы он был мужчиной… или вы – подростком. А ведь будь он вашим сыном, вы бы отнеслись к нему совсем иначе. Разве нет? Ирем молчал, припоминая то один, то другой эпизод из своих разговоров с Криксом и со смесью стыда и удивления осознавая, что наставник был не так уж и не прав. - Я подумаю над вашими словами, мастер, - пообещал он Хлорду. Для самого Ирема такая фраза означала полную капитуляцию. Хлорд, вероятно, хотел только указать ему на то, что он пикировался с Криксом так, как будто им обоим было по двенадцать лет, и что такое поведение – учитывая разницу в их опыте и положении – было достаточно жестоким по отношению к дан-Энриксу. Это было правдой, но теперь сэр Ирем понял кое-что еще. «Будь он вашим сыном, вы бы отнеслись к нему совсем иначе», сказал Хлорд. А Ирем совершенно не хотел, чтобы дан-Энрикс стал для него кем-то вроде сына, и с самого начала делал все возможное, чтобы не допустить подобного развития событий. - Подумайте, мессер, - откликнулся наставник. – Если вы поймете, что решение забрать Крикса из Лакона было ошибкой – скажите об этом мне. - И что бы вы тогда сделали? Приняли бы его назад в Лакон?.. – спросил сэр Ирем, хотя именно сейчас ему не очень-то хотелось знать ответ. Наставник грустно улыбнулся – так, как будто слова Ирема прекрасно иллюстрировали его мысль. - Ну, для начала я поговорил бы с ним и попытался выяснить, что он думает о своем положении, и не хочет ли он вернуться в Академию. До сих пор я не делал этого по двум причинам – во-первых, потому что я считал нечестным начинать подобный разговор, не известив об этом вас, а во-вторых, потому что я не мог быть до конца уверен в том, что вы его отпустите. Допустим – я, естественно, не утверждаю этого, – допустим, Крикс сказал бы, что он предпочел бы Академию, а вы бы не позволили ему вернуться – тогда вышло бы, что я только напрасно разбередил его чувства. Его чувства… коадъютор покривился. Все-таки воспитанные люди – это нечто. Не позволить себе ни слова осуждения, и вместе с тем заставить собеседника почувствовать себя мерзавцем и вдобавок круглым дураком – это особенный талант. - Спасибо, что сочли нужным меня предупредить, - сказал сэр Ирем сухо, – Но вы можете беседовать с дан-Энриксом, о чем угодно. Это ваше право. Хлорд покачал головой. - Боюсь, что вы меня не поняли. Я хотел, чтобы вы поразмыслили об нашем разговоре, а потом сказали мне, стоит ли мне о чем-то спрашивать у Крикса. Ирем тяжело вздохнул. Дан-Энрикс возвратился в Адельстан гораздо позже, чем обычно. Ирем понимал, что все занятия в Лаконе кончились давным-давно, и что его оруженосец, вероятно, провел это время в Нижнем городе или в трактире у папаши Пенфа. Когда Крикс скороговоркой извинился за свою задержку, калариец ограничился кивком, и на лице дан-Энрикса мелькнуло удивление – похоже, он рассчитывал услышать выговор. Рыцарь послал его за ужином, думая про сегодняшний визит в Лакон. Слова мастера Хлорда все еще звучали у него в ушах. Ирем не сомневался, что, когда дан-Энрикс жил в Лаконе и опаздывал к тушению огней, наставник всегда спрашивал у энонийца, где тот был. И Крикс, наверное, не видел в этом ничего особенного. А вот если бы о чем-нибудь подобном спросил Ирем, Крикс, скорее всего, был бы сильно озадачен. Коадъютор приложил немало сил к тому, чтобы все в Ордене, от старших офицеров до недавно поступивших кандидатов, сразу же усвоили – Ирема не интересует, по какой причине кто-то нарушает установленные правила, для него важен только факт того, что правило было нарушено. Детали, как и чьи-то оправдания, Ирема не касались. Было бы довольно глупо нарушать этот порядок ради одного дан-Энрикса, пусть даже энониец был значительно моложе прочих членов Ордена… и пусть даже это был тот самый случай, когда Ирема _интересовали_ пресловутые детали. Крикс, как правило, обедал в Академии, а вот за завтраком и ужином они сидели за одним столом – сэр Ирем не хотел, чтобы дан-Энрикс ел в общей трапезной, вместе с кандидатами, поскольку представлял, о чем болтают за столом все эти юноши, бывшие на пять-семь лет старше его оруженосца, и отлично знал, что будет, если Крикс однажды присоединится к их компании. Сначала присутствие двенадцатилетнего мальчишки будет их стеснять, но очень скоро они привыкнут и даже сочтут забавным втягивать дан-Энрикса в обсуждение того, чего южанин, в силу возраста, еще не мог как следует понять. На сей раз Крикс принялся за еду с большой охотой – Ирем отметил это обстоятельство и сделал вывод, что его оруженосец провел вечер где угодно, но не у папаши Пенфа. Тот всегда подсовывал южанину самые лучшие куски, так что, вернувшись в Адельстан из «Яблони», Крикс всегда вяло ковырял еду двузубой вилкой, дожидаясь, пока сюзерен позволит ему встать из-за стола. - Я бы хотел с тобой поговорить, - сказал сэр Ирем, несколько секунд понаблюдав за тем, как энониец собирал подливку коркой хлеба. Да, ну и начало… хуже не придумаешь. Неудивительно, что Крикс тут же выпрямился, напряженный, как струна, и вопросительно уставился на Ирема. - Я сегодня виделся с твоим наставником, - сказал лорд Ирем. Говорить было тяжело – он никогда еще не чувствовал себя так глупо. – Мне показалось, он переживает за тебя. Лицо дан-Энрикса застыло. - Он был чем-то недоволен? - Нет, наоборот… Он битый час перечислял твои достоинства. По-моему, он думает, что твои таланты получили бы гораздо лучшее развитие, если бы ты остался в Академии. А что думаешь ты? Дурацкий вопрос, ничего он сейчас не думал – по лицу дан-Энрикса было предельно ясно, что он просто наслаждается моментом. Слова Хлорда, даже переданные в самых уклончивых формулировках, явно привели его в восторг – глаза южанина сияли. Ирем почувствовал что-то вроде ревности, хотя, конечно, глупо было сожалеть о том, что мнение наставника так много значит для дан-Энрикса. - Так как же? – терпеливо спросил Ирем, дав Криксу время в свое удовольствие посмаковать его слова. – Ты согласен с Хлордом? Взгляд энонийца обрел прежнюю сосредоточенность. - А почему вы спрашиваете?.. – спросил он настороженно. – Вы что, хотите отослать меня обратно в Академию? - «Мессер», - напомнил коадъютор. - Да какая разница! – выпалил Крикс, но потом, должно быть, осознав, что он заходит слишком далеко, поправился – впрочем, даже не попытавшись придать голосу почтительности. – Я спрашиваю: вы хотите меня отослать, мессер? «Да. Нет. Не знаю – что ты хочешь от меня услышать?» - с раздражением подумал Ирем. - Нет. Я просто думал над словами твоего наставника и захотел узнать, что ты об этом думаешь, - ответил он. – Я бы хотел, чтобы ты знал: если ты пожелаешь возвратиться в Академию, то я не буду этому мешать. Но что касается меня – я предпочел бы, чтобы ты остался. Только произнеся последние слова, Ирем внезапно понял, что он сказал правду – он бы в самом деле предпочел, чтобы дан-Энрикс оставался здесь. Судя по выражению лица дан-Энрикса, ему такая мысль тоже не приходила в голову. Рыцарь вернулся к прерванному ужину, стараясь делать вид, что он не замечает изумленный взгляд южанина. * * * На следующее утро, когда он явился во дворец, Валларикс, как обычно, уже встал и разбирал бумаги в кабинете. Коадъютор на секунду задержался на пороге, глядя на своего короля. Вряд ли Вальдер когда-нибудь узнает, кем он был для Ирема с первых же дней их дружбы. Может быть, это и к лучшему… Скорее всего, Валларикс почувствовал бы полную растерянность, если бы мог хотя бы на секунду догадаться, какое место он занимает в жизни своего вассала и лучшего друга. Зная императора, можно было не сомневаться в том, что он бы захотел отблагодарить его чем-то соразмерным – и, скорее всего, быстро понял бы, что это невозможно. Валларикс почувствовал его присутствие, когда сэр Ирем сделал первый шаг вглубь комнаты. Император поднял голову – и его лицо, мгновение назад казавшееся сосредоточенным и почти грустным, разом осветилось оживлением и радостью. Сэр Ирем неожиданно подумал, что Валларикс всегда радовался его появлению так искренне, как будто бы они не виделись, по меньшей мере, месяц – хотя коадъютор появлялся во дворце с докладом каждый день. Пересекая кабинет, Ирем заново пережил то чувство удивления, которое он испытал вчера, когда сказал дан-Энриксу, что он хотел бы, чтобы тот остался у него на службе. Отвечая на улыбку императора, Ирем подумал, что, возможно, то, что он уже имел, не так уж отличалось от того, к чему он стремился.