Оруженосец

Когда Крикс слышал, что Мельский оракул живет в башне, то обычно представлял себе высокую, словно скала, постройку, на вершину которой нужно подниматься по бесконечной и крутой винтовой лестнице. И где-то наверху, у самых облаков – таинственную пифию, которая так дорожит своим уединением, что никогда не принимает посетителей, а лишь передает ответы на вопросы через своего подручного. Реальность оказалась куда менее волнующей. Башня стояла не в густом лесу, посреди озера или хотя бы на краю обрыва, а недалеко от выезда из города, в маленьком садике с самыми заурядными каштанами и вишнями, и сама она оказалась не высоким, тонким шпилем, как в его воображении, а круглой и весьма приземистой постройкой, часть которой даже в феврале скрывал высохший прошлогодний плющ. Маленький садик ограждала невысокая стена с на редкость прозаической решетчатой калиткой, сквозь которую была видна дорожка к башне и приземистые каменные лавочки для посетителей. В туманный день эта картина, может быть, способна была выглядеть таинственно, но яркое утреннее солнце придавало саду еще более обыденный, почти уютный вид. Оруженосец коадъютора почувствовал себя обманутым. Калитка была заперта на навесной замок, но мессер Ирем, совершенно не смущаясь этим обстоятельством, взялся за дужку и стал с грохотом стучать замком по прутьям металлической решетки, пока из сторожки возле башни не вышел одетый в серое старик. Он удивленно посмотрел на ранних визитеров, но потом, разглядев на мессере Иреме орденский темно-синий плащ, поспешно захромал к воротам. - Доброе утро, мэтр Сигвард, - приветливо сказал коадъютор. – Вы ведь Сиваргд, верно?.. - Да, мессер, но я… - Мы, кажется, явились слишком рано? – словно невзначай перебил Ирем. – Претор в Мельсе сказал мне, что вы обычно открываете ворота в семь утра в летнее время и в девять утра – зимой. Но, так как я впервые в вашем городе, я решил выехать с запасом. На этих проселочных дорогах слишком легко заблудиться. Не могли бы вы впустить нас в дом? Парень совсем замерз, - Ирем небрежно дернул подбородком в сторону оруженосца. Крикс бросил на рыцаря молчаливый, но свирепый взгляд. Они и правда встали ни свет, ни заря, и Крикс успел промерзнуть до костей на пронзительном утреннем ветру. Но Ирем, притворяющийся, что его это заботит – это было уже слишком. Если уж его сеньору вздумалось заговаривать старику зубы и давить на жалость, то ссылался бы, по крайней мере, на себя! - Входите, - сказал Сигвард, отперев калитку. Крикс посмотрел в его бесцветные глаза, в которых на фоне белесой радужки контрастно выделялись аномально суженные черные зрачки – и ощутил, как по спине прошел озноб. - Вы ворлок, да?.. – вырвалось у него. Старик едва заметно улыбнулся. - Бывший ворлок. Да. А ты и впрямь замерз, даже осип... Пойдемте. Я уже развел очаг, так что вы сможете согреться. И, если хотите, выпить травяного чая. Хотя я сомневаюсь, что вкус вам понравится. - А разве ворлоки бывают «бывшими»? – искренне удивился Крикс, идя за стариком в сторону башни. – Мне всегда казалось, что это как цвет, мм-м… кожи, – сбился он, в последнюю секунду посчитав, что говорить о цвете глаз будет слишком неделикатно. – Или как родимое пятно. Ну, в общем, что-то, что у человека есть всегда, с рождения до самой смерти. - Ну, по большей части так и есть. Но ворлок может исчерпать свой Дар, если он будет прибегать к нему без должной аккуратности. Или же просто перестать его использовать. - А вы? - Я перестал его использовать, - сказал старик, распахивая перед ними дверь в нижнюю комнату просторной круглой башни. - Но вы могли бы, если захотели бы?.. - Наверное. Но, когда человек долго пользуется ворлочьим даром, с ним обычно происходит что-нибудь одно из двух – либо он выжигает Дар дотла в погоне за тем знанием, который тот способен дать, либо теряет всякое желание его использовать. Кроме того, большинство тех вещей, которые молодой ворлок узнает о людях с помощью своего Дара, опытному ворлоку понятны безо всякой магии. Я, например, могу сказать, что ворлоки внушают тебе сильный страх. Но, судя по твоим манерам, дело не в расхожих предрассудках. А, судя по твоему возрасту и положению – старик кивнул на лорда Ирема и в его синем плаще, – ты вряд ли мог быть на магическом допросе из-за подозрений в преступлении. Так что, скорее всего, это непереносимость к магии. Я угадал?.. - Да, - признал Крикс, беря предложенную ему кружку с обжигающим травяным чаем. – Ну, точнее – почти угадали. У меня и правда непереносимость к магии. Но года три назад меня допрашивали с ворлоком. Не из-за преступления, - быстро добавил он. – Это было в Лаконской Академии. Наставники хотели убедиться в том, что я не вру. - Не самое разумное решение, - нахмурившись, сказал старик. – Они в Лаконе, видимо, считают, что магический допрос – сущая ерунда. Вам следовало бы предостеречь этих наставников, мессер, - сказал он Ирему. – Даже преступник вправе отказаться от допроса с ворлоком, если для обвинения нет веских оснований. А в Лаконе, видимо, считают, что можно допрашивать мальчишек с ворлоком, чтобы узнать, кто прогулял занятия или стащил печенье с кухни… - Можете не сомневаться, я подробно обсудил этот досадный инцидент с Советом Мастеров, - кивнул лорд Ирем. «И в итоге все наверняка торжественно сошлись на том, что виноватым в этом «инциденте», как и во всех остальных, был исключительно я сам» - съязвил «дан-Энрикс» мысленно. Но все же постарался подыграть мессеру Ирему и с подобающей серьезностью покивал головой. - Скажите, мэтр – мистресс Альва уже встала? – спросил коадъютор, одним глотком допив чай. - Думаю, что да; она обычно спит всего по нескольку часов. Но я не поднимаюсь в ее башню до полудня. Так что вам придется подождать. Примерно к десяти часам начнут съезжаться посетители. Должен предупредить – госпожа Альва никогда не принимает посетителей по очереди. Когда я поднимаюсь в башню, она говорит – такой-то и такой-то. Я спускаюсь, прохожу с указанным просителем в ту маленькую комнату, – старик махнул рукой на запертую дверь – и там выслушиваю суть его вопроса. Потом снова поднимаюсь к ней. Как правило, к тому моменту она уже знает, что ему сказать, и, не слушая моих объяснений, сообщает ответ. Но иногда, хотя и редко, говорит – «пока не знаю. Пускай придет завтра». - По описанию слегка похоже на тех колдунов, которые гадают людям на весенней ярмарке, - заметил Ирем. - Разве вы не верите, что госпожа Альва обладает Даром прорицания? – спросил старик. Задетым он не выглядел, скорее – удивленным. – Тогда для чего вы здесь?.. - Не обращайте на мои слова внимания, - махнул рукой лорд Ирем. – Дело вообще не в том, во что я верю и во что не верю. У меня, как и у моего оруженосца, тоже непереносимость магии – правда, иного рода. Но сейчас это не важно. Я приехал не по своему желанию, а по приказу императора, и не могу уехать, не поговорив с госпожой Альвой. Так что, если вы уверены, что она встала – я, с вашего позволения, поднимусь к ней. Несмотря на любезный тон, было понятно, что слова про позволение сказаны чисто для проформы, и что Ирем собирается подняться в башню независимо от воли собеседника. - Мессер, госпожа Альва не встречается с просителями вовсе не из прихоти, - встревоженно наморщив лоб, сказал старик. – Беседовать с видуньями лицом к лицу очень опасно. В тот момент, когда женщина вроде мистресс Альвы находится под действием своего Дара, она как бы грезит наяву. То есть она не контролирует собственную речь, как человек, который говорит во сне. Услышав эти смутные, обрывочные или непонятные слова, человек рискует понять их превратно, а потом, под действием неверно понятого предсказания, причинить самому себе или другим непоправимый вред. - Не беспокойтесь, мэтр. Мне подобная опасность не грозит, - решительно сказал сэр Ирем, и, мягко подвинув мешавшего ему ворлока с пути, стал быстро подниматься вверх по лестнице. Оруженосца он с собой не звал, но Крикс решил, что лучше получить головомойку, чем пропустить все самое интересное, и проскользнул на лестницу следом за ним. Опешивший старик даже не возражал. Услышав за спиной шаги, сэр Ирем обернулся – и состроил недовольную гримасу. - А ты куда собрался?.. Я тебя с собой не звал. Ступай назад и подожди внизу. - Пожалуйста, мессер!.. – взмолился Крикс. И Ирем неожиданно смягчился. - Ладно, Хегг с тобой. В конце концов, если бы не твоя болтливость и твое щенячье обаяние, этот старик никогда не впустил бы нас сюда. Пошли. Крикс ожидал увидеть в комнате ведуньи полумрак, который любят ворлоки, и а также те причудливые вещи, которые «Опыты практической магии» Итлина Иорвета связывали с астрологией и предсказаниями будущего – свечи и серебряные полированные блюда, куда наливали воду для гадания по зеркалу, карты звездного неба и хрустальные шары. Но, к его разочарованию, верхняя комната, как и вся башня, выглядела совершенно заурядно – небольшое помещение с белеными стенами, всю обстановку которого составляли тахта и низкий столик. Желтые, оранжевые и малиновые стекла, перемежающиеся с прозрачными в высоком сетчатом окне, придавали пустой белой комнате более жизнерадостный и оживленный вид. Сидящая на тахте женщина, закутанная в темно-красную шаль из мягкой шести, показалась Криксу очень пожилой – по возрасту она вполне могла быть его бабушкой. Женщина занималась рукодельем – вынимала из корзинки на столе разноцветные деревянные бусины и одну за другой нанизывала их на леску, собираясь сделать из них то ли ожерелье, то ли четки. Мирный, почти домашний вид этой картины нарушала лишь одна деталь – на глазах женщины была повязка, под которой, как было известно Криксу, скрывались плохо зажившие старые шрамы, а кожа на руках была морщинистой и пестрой от старых ожогов. Женщину, которая теперь была Мельским оракулом, когда-то ослепили, суеверно полагая, что можно лишить «видунью» её Дара, если выколоть ей глаза, а после этого заставили ее ползти по углям непотухшего костра, чтобы огонь «изгнал из нее фэйров». Ирем, услышавший эту историю от принимающего их Мельского претора, только поморщился, бросив – «какое варварство…», а Крикс, совсем забыв о том, что накануне мессер Ирем приказал ему молчать и не встревать в беседы старших, не сдержался и спросил – «а их поймали? Тех, кто это сделал?». Претор вопросительно взглянул на коадъютора, и тот дернул плечом – «И в самом деле, Хорвас. О виновниках что-то известно?». «Нет, мессер, - почтительно ответил рыцарь. – Это случилось почти тридцать лет назад, не здесь, а в Халкиварре. По моим сведениям, расследование этого дела ни к чему ни привело». Вечером, прислуживая сэру Ирему за ужином, Крикс еще раз вернулся к этому вопросу. - Тогда, у претора, когда он говорил о тех, кто искалечил эту женщину… Мне показалось, вы совсем не удивились. И как будто с самого начала знали, что виновных не нашли. Ирем скривился. - Что ты первый раз почувствовал, когда узнал о ворлоках и их способностях? – осведомился он. - Только не ври. Крикс вспомнил, как ему сказали, что вступительные испытания Лаконской Академии включают в себя встречу с ворлоком – особым видом магов, которые могут распознать в других наличие магического Дара и… прочесть чужие мысли. - Мне это совсем не понравилось, - признался он. Ирем кивнул. - Не тебе одному. Ворлоков вообще мало кто любит. А с ведуньями все ещё хуже. Считается, что, в отличие от предметной магии, целительства и других разновидностей магического Дара, ворлокство наследуется только по мужской линии. Но это заблуждение. Ворлочий дар и в самом деле очень редко проявляется у девочек, зато, когда это случается, он многократно превосходит способности ворлоков-мужчин. И отличается от них не только силой, но и качеством. Крикс едва не сказал, что все это ему известно, но вовремя прикусил язык. Давным-давно, застав его за книгами о Тайной магии, Безликих и Темных истоках, мессер Ирем запретил ему читать какие-либо сочинения о магии, и приказал Саккронису и другим архивариусам из столичного Книигохранилища ни под каким предлогом не давать «дан-Энриксу» такие книги. Времени с тех пор прошло уже немало, но свое решение лорд Ирем до сих пор не отменил – то ли просто забыл о том давнишнем случае, то ли по-прежнему считал, что Криксу слишком рано знать такие вещи. В любом случае, его сеньору лучше было бы не знать, что с помощью принцессы, удостаивающей оруженосца коадъютора собственной дружбы, он получил и «Опыты практической магии», и многие другие сочинения прямо из личной императорской библиотеки, и из чистого упрямства проштудировал их все. - Я и не знал, что вы так много знаете о ворлоках, мессер, - с притворным восхищением заметил Крикс. – Я никогда не видел, чтобы вы читали сочинения о магии! - Естественно, поскольку я их не читал, - фыркнул лорд Ирем. – Но я имею привычку знать то, что мне необходимо знать. Поэтому перед поездкой в Мельс я заглянул к Саккронису и узнал у него все то, что могло мне понадобиться в этом путешествии. Вздумай я поступать, как ты, и рыться в старых книгах, это заняло бы у меня не один месяц, а так я узнал все то, что относится к делу, за каких-то полчаса. Упоминание о старых книгах заставило Крикса заподозрить, что его сеньор знает об их с Элиссив тайнах куда больше, чем он полагал. Не даром же Элиссив как-то раз упомянула, что не нашла в библиотеке своего отца кое-какие сочинения, которые читала в детстве… Решив, что размышлять об этом можно будет позже, а сейчас куда разумнее отвлечь мессера Ирема от щекотливой темы, Крикс поспешно спросил : - И чем же различается ворлочий Дар у женщин и мужчин?.. Ирем не так уж часто удостаивал оруженосца содержательных бесед, явно считая, что образование «дан-Энрикса» – дело наставников в Лаконе, а с него довольно и того, что он учит оруженосца фехтовать и держит его на коротком поводке, не позволяя ввязываться в разные сомнительные авантюры. Но долгая дорога и выпитое за ужином вино сделали рыцаря словоохотливее, чем обычно, и он удостоил Крикса непривычно обстоятельным ответом : - Мужчины-ворлоки используют свой Дар, чтобы улавливать чужие чувства или мысли. В случае, если сам человек не хочет, чтобы его чувства или мысли удалось «подслушать», он может сопротивляться действию ворлочьей магии, и иногда – как ты способен заключить по собственному опыту – даже весьма успешно. С женщинами-ворлоками дело обстоит иначе. Они не используют свой Дар в привычном тебе смысле слова. Они получают знания как бы извне, без видимых усилий, а поэтому – и без насилия над чьей-то волей. Кроме того, если ворлоки, по существу, взаимодействуют только с чужим сознанием и памятью, и потому способны видеть только настоящее и прошлое, ведуньи способны, как утверждается, видеть еще и будущее. Одним словом, их Дар одновременно и более мощный, и гораздо более непредсказуемый и нестабильный, чем у ворлоков-мужчин. Так что вполне естественно, что страха они тоже вызывают даже больше, чем другие ведуны. И именно поэтому часто становятся жертвами преступлений. - И что же, ни Император, ни другие маги не могут их защитить? – с негодованием спросил дан-Энрикс. Ирем отреагировал на его возмущение холодным взглядом. - Как, по-твоему, мы защищаем ворлоков?.. Мы принимаем их на службу. Ковен магов принимает ведунов в магическую корпорацию, так что за ними стоит мощь всего Совета Ста. А мы используем ворлочий Дар для самых разных целей – поиска потенциальных магов, правосудия и избавления от боли. Но ведуньи – исключение из правил. Они не поддерживают контактов ни с Ковеном магов, ни с какими-либо местными властями. Они признают власть императора, как его подданные, но никто из них еще не принимал присягу, которую должны приносить все Одаренные. Они отвергают клятвы и обеты, обязательные для любого человека с магическим Даром. Единственная причина, по которой это до сих пор не привело к конфликту с государством и Советом Ста, состоит в том, что у ведуний есть свой внутренний, отдельный кодекс и довольно жесткие ограничения, которым они следуют, так что в конечном счёте их деятельность не противоречит общепринятым законам. Но ни государство, ни Ковен не может обеспечить полноценную защиту тем, кто сознательно избегает всякого взаимодействия и сам не просит о защите. Если человек живет, как частное лицо, то государство может защищать его только такими средствами, которые используются для защиты частных лиц. То есть – расследовать уже случившиеся преступления и, по возможности, наказывать виновных. Но, когда кто-то является объектом массы суеверий, из-за которых к нему относятся со страхом, завистью и злобой разом, этих средств часто бывает недостаточно… Собственно, я затем и рассказал тебе все это, чтобы завтра, когда мы пойдем к оракулу, ты ничему не удивлялся и способен был вести себя прилично, а не вспыхивал и не встревал в беседу, как сегодня, у мессера Хорваса. Но, несмотря на лекцию мессера Ирема, при виде повязки на глазах женщины и ее изуродованных рук Крикс снова ощутил, что закипает. Каким негодяем надо быть, чтобы с кем-нибудь сотворить подобное?.. Услышав, что в комнату кто-то вошёл, женщина подняла голову, прислушиваясь к звуку их шагов. - Кто вы такие? – спросила она глубоким, совсем не старческим голосом. – Разве Сигвард не предупредил вас, что свои вопросы нужно задавать через него? Ведунья выглядела удивленной, но нисколько не напуганной. Это обрадовало Крикса. Он почувствовал бы себя не в своей тарелке, если бы старая женщина решила, что они вломились к ней, чтобы причинить ей какое-нибудь зло. Совсем как те, другие, по вине которых она потеряла зрение. - Прошу прощения, мистресс, - вежливо сказал мессер Ирем. – Мне жаль, что я был вынужден нарушить ваш покой. Но, к сожалению, то дело, по которому я прибыл из столицы, требует личной беседы, и никак не может обсуждаться через вашего помощника. - Боюсь, что это невозможно, - возразила женщина. – Если вы разговаривали с Сигвардом, то он, скорее всего, объяснил вам, что это не только не в моих, но и не в ваших интересах. Люди, которые обращаются к ведуньям напрямую, нередко потом страдают из-за этого. Так что я никогда не разговариваю с визитерами лицом к лицу. - Я мог бы возразить, что, так как вы меня не видите, разница не большая. Но сейчас важнее то, от чьего имени я к вам пришёл. Я мессер Ирем, глава Ордена и коадъютор императора. Если хотите, можете считать меня посредником, который говорит не от своего лица, а от имени императора, которому вы присягнули в верности. Женщина покачала головой. - В деле с посредником важнее всего то, чисты ли его помыслы и можно ли ему доверять. В Сигварде я вполне уверена. Если вы подойдете ближе и дадите мне свою правую руку, я смогу решить, стоит ли с вами говорить. Крикс ожидал, что Ирем согласится, но его сеньор не сдвинулся с места. - Благодарю вас, но я не люблю гадания, – сухо ответил он. – К тому же, дело, по которому я к вам пришёл, не требует использования вашего Дара или предсказания чьей-то судьбы. Мой государь обеспокоен тем, что вы смущаете людей, давая основания считать, что всех нас ждут несчастья и война. Ведунья несколько секунд молчала, теребя в руках длинную нитку с неоконченными четками. Потом покрытая ожогами рука вслепую потянулась к плетёной корзинке, стоявшей на низкой столешницей перед тахтой, но руки женщины дрожали, и она неловко опрокинула корзинку. Деревянные бусины, окрашенные разной краской и покрытые причудливой резьбой, с шорохом высыпались на плетёный стол. Ведунья тихо охнула. Крикс дёрнулся помочь ей собрать бусины, но Ирем, явно не хотевший, чтобы энониец вмешивался в их беседу, сам шагнул к столу и, быстро сгреб рассыпанные шарики в корзинку. - Спасибо, мессер... Мне так неловко. Можете подать мне бусину? - спросила женщина. Лорд Ирем явно полагал, что прорицательнице следовало бы поменьше думать о своем дурацком рукоделье, и побольше - о важном вопросе, который он задал. Но воспитание не позволяло рыцарю отказывать в помощи женщине, а уж тем более – калеке. - Какую именно? - спросил лорд Ирем с лёгким нетерпением. - Ох, да любую... Я ведь все равно не вижу цвета, - добавила женщина с извиняющейся улыбкой. Коадьютор вынул из корзинки первую попавшуюся бусину и подал ее женщине. - Возьмите. И, если не возражаете, давайте всё-таки поговорим о деле. Ведунья взяла бусину, ощупала покрытый резьбой шарик - и внезапно улыбнулась. - Это руны. Символы, которые в моем краю используются, чтобы находить ответы на вопросы. Человек, который знает их значение, должен вынимать руну быстро и с закрытыми глазами. Но вы очень далеки от нашего искусства, так что в вашем случае это не важно. Я хотела знать, с кем я имею дело - и тогда уже решить, стоит ли с вами говорить. Теперь я это знаю. Ваша руна означает "верность". Я отвечу на ваши вопросы, монсеньор. - Если вы полагаете, что ваши руны – более надежное ручательство, чем то доверие, которое оказывает мне наш государь, не буду с вами спорить, - процедил лорд Ирем. Крикс подумал, что в душе его сеньор наверняка досадует, что женщина сумела его провести, но, как всегда, считает нужным, чтобы последнее слово осталось за ним. – Как я уже сказал, Валларикс озабочен тем, что ваши предсказания внушают людям мысль, что всех нас скоро ждет война. Такие слухи могут привести к ненужной панике. - Я полагаю, что король осведомлен о государственных делах гораздо лучше, чем простая женщина вроде меня. Как и вы сами, монсеньор. Многие люди, приходившие ко мне, были обеспокоены собственным будущим из-за известий о конфликтах в приграничье. Говорят, что люди Бешеного Принца регулярно нарушают перемирие в Каларии, и что наместнику не удается прекратить эти набеги собственными силами. Вы думаете, что я ошибаюсь, и войны в ближайшем будущем не будет? - Я занимаюсь настоящим, а не будущим, мистресс. Я не возьмусь судить о том, ждет ли нас мир или война. Куда важнее то, что, когда люди испуганы мыслями о будущей войне или неурожае, это всегда отражается на настоящем. Одни люди придерживают у себя на складах зерна и крупу, чтобы позднее продать подороже, а другие стараются скупить побольше соли и муки, чтобы иметь запас на случай голода. В результате прилавки пустеют, а бессмысленная паника растет. Я думаю, вы согласитесь с тем, что, независимо от того, насколько справедливы ваши предсказания – о чем я не берусь судить, – это не в ваших и не в наших интересах. - Я никогда не говорю о государственных делах, мессер. Тот, кто приходит в этот дом, может спросить только о своей собственной судьбе. - Я это знаю, - согласился Ирем. – Но проблема в том, что, когда люди начинают обсуждать друг с другом ваши предсказания, это наводит их на определенные выводы о нашем общем будущем. Женщина несколько секунд задумчиво молчала. - Так чего все-таки хочет император? Он рассчитывает, что я буду лгать и говорить людям не то, что вижу – или же рассчитывает, что я вообще не буду больше говорить?.. Я думала об этом, когда поняла по звуку ваших шагов, что вы вошли сюда с оружием. - Вы думали, что император приказал мне вас убить? – спросил лорд Ирем почти ошарашенно. - Арестовать, - мягко поправила ведунья. Крикс вдруг подумал, что эта догадка вполне может оказаться правдой. Лично арестовывать ведунью мессер Ирем, разумеется, не стал бы. Но он вполне мог бы поручить такое дело своим людям, если бы остался недоволен результатом разговора. Крикс обеспокоенно взглянул на рыцаря. Ирем вздохнул. - Я предлагал Валлариксу нечто подобное. Временно закрыть доступ в эту башню и поместить вас под надзор орденского претора. Но он не счёл это возможным. У моего короля для этого были свои мотивы, но, возможно, с практической точки зрения мой план принес бы нам больше вреда, чем пользы. Это привлекло бы лишнее внимание к этому делу и заставило бы обсуждать и ваш арест, и ваши предсказания не только в Мельсе, но и за его пределами. Но у Валларикса свои, особенные представления о том, как следует решать подобные дела. Собственно, именно поэтому он и послал сюда меня. Для вашего ареста мое личное присутствие не требовалось. Но император поручил мне обсудить с вами его обеспокоенность и попросить вас прекратить прием посетителей до окончания переговоров с Айришером. Император полагает, что, если вы пожелаете прислушаться к его словам, то, без сомнения, найдете способ это сделать. Например, сославшись на недомогание. Или поехав навестить родню, которая, как нам известно, живет в Халкиварре. Меня известили, что ваша внучатая племянница в будущем месяце выходит замуж. Вы вполне могли бы пожелать присутствовать на этой церемонии. Со своей стороны могу добавить, что, если вы пойдете нам навстречу, Орден позаботится о том, чтобы ваши помощники получили щедрые пожертвования, чтобы не пострадать из-за отсутствия просителей… кроме того, если вы захотите навестить свою родню, я лично прослежу за тем, чтобы вам не пришлось являться к ним без подобающих подарков. Ведунья почти беспечно рассмеялась. - Я просто старая, слепая женщина, мессер. Едва ли стоит разговариваете со мной, как будто я посол чужой державы, которого вам нужно подкупить! - Когда Валларикс поручает мне какое-нибудь дело, он дает мне полную возможность действовать по собственному усмотрению. А я, мистресс, привык считать, что, даже если кто-нибудь прислушивается к твоим словам из добрых побуждений или чувства долга, никогда не помешает сделать так, чтобы этот поступок оказался ему выгоден. Если услуга подразумевает неудобство или жертвы, люди, может быть, и станут больше ей гордиться, но, в конце концов, это не принесет добра ни им, ни нам. Если придется обратиться к человеку еще раз, он с чистой совестью откажет, потому что в прошлом уже пострадал ради тебя, да еще назовет тебя неблагодарным. Если же он получил за свою преданность награду, то он будет рад и в следующий раз поступить так, как ты попросишь. - Что ж… Это действительно звучит неглупо, - поразмыслив, снисходительно одобрила ведунья. Крикс не мог припомнить случая, чтобы с его сеньором кто-то говорил подобным тоном. Пожалуй, в слепоте и старости были кое-какие преимущества. - Я скажу Сигварту, чтобы он начал подготовку для поездки в Халкиварр. Ирем вежливо склонил голову, хотя женщина не могла увидеть его жеста. - Спасибо, мистресс Альва. Я передам Императору, что мне не пришлось вас долго уговаривать. Он жестом показал «дан-Энриксу», что пора уходить. Но тут ведунья неожиданно сказала : - А ваш спутник... человек, который вошёл в комнату одновременно с вами... Он тоже хотел о чем-то спросить? - Нет, - недовольно сказал Ирем. - Это мой оруженосец. Он зашёл сюда случайно. - Что случайно и что не случайно - об этом трудно судить. Силы, которые незримо управляют этой реальностью, нередко проявляют себя как раз в том, что людям кажется чистой случайностью, - сказала женщина, нисколько не смущаясь сухостью ответа. - Раз уж мальчик здесь, он мог бы тоже выбрать руну. Крикс, сгорающий от любопытства, сделал маленький шажок вперёд. Ему очень хотелось, чтобы Ирем согласился. - Нет, - резко сказал сэр Ирем, удержав оруженосца за плечо. - Хватит с меня магических штучек. Крикс разочарованно вздохнул. Случись все это пару лет назад - он бы, пожалуй, взбунтовался и сказал, что он хотел бы выбрать бусину. Но два года в Ордене сделали свое дело. Крикс по-прежнему держался с сюзереном куда более свободно, чем допускал орденский этикет, но считал неприличным возражать ему при посторонних людях. «И за что только он так не любит магию?..» - подумал Крикс, вприпрыжку следуя за сэром Иремом по каменным ступеням башни. Но вслух задавать рискованный вопрос не стал, поскольку знал по опыту, что любой разговор на неприятную для себя тему Ирем пресекает просто – поворачивая дело так, чтобы эта беседа стала максимально тягостной и унизительной для его собеседника. Но, похоже, в этот раз лорд Ирем был в настолько раздраженном настроении, что не способен был изображать свою обычную невозмутимость. - Руны!.. – фыркнул он, когда они спустились с лестницы и вышли в прилегавший к башне сад. – Нам повезло, что эта пифия слепая. Зрячие женщины обычно сразу понимают, что верностью я не отличаюсь. Крикс благоразумно промолчал.