Будет больно

      Дже вздрогнул, когда по щеке легонько шлепнула ладонь. — Все в порядке? — Юнхо немного склонился к нему. — Да, хозяин. — Нравится тут? — Мне нравится быть рядом с вами.       Такихиро с улыбкой прислушивался к мурлыканью парня. — Ох, какие милашества, устроили тут бархат*, смотреть стыдно. В малом зале скоро начнется представление. Джеджун-кун многое потеряет, если уйдет домой сейчас.       Юнхо видел, как питомец встрепенулся, оживая на глазах. — Малыш достаточно накосячил сегодня. — Как же принцип кнута и пряника? Давай же, Юнхо! Не на манч* ведь пришел!       Джеджун умоляюще гипнотизировал хозяина большущими глазами, мечтая увидеть, что такого в этом шоу. Он молчал, буквально стиснув зубы, зато вцепился пальцами в брюки Чона, смял ткань. Едва не скулил, упрашивая позволить ему присутствовать. Юнхо некоторое время играл с питомцем в переглядки. Он знал, что подобное поведение — попытка управлять снизу, пусть и невольная. Чувство собственного достоинства не могло позволить потакать такому поведению, учитывая к тому же то, что обещанное еще в машине наказание как минимум удвоилось. Мужчина понимал, что Джеджуном двигало обычное любопытство, то, что привело его к нему полгода назад. Результат того порыва сейчас всецело утолял его сексуальный голод и потребность в доминировании. Юнхо было достаточно того, что давал ему Дже, но был ли доволен сам пэт? Господин мог проявить эгоизм, но только разумный и обоснованный, все же ДС-отношения должны приносить обоюдное удовольствие. — Мы продолжим твое обучение, Дже, — проговорил он, наконец, немного ослабив цепь. — Но право решать, применять на практике то, что ты увидишь, или нет, остается только за мной. — Да, хозяин! — Джеджун готов был танцевать от радости.       Его распирало от интереса и желания увидеть все своими глазами, а не отредактированное видео из сети. Такихиро с довольной миной поднялся, щелкнул пальцами, приказывая Шарлотте следовать за ним. Юнхо тоже встал, потянул за собой питомца. Ким почувствовал прикосновение к заднице, мимолетное, но вполне себе ощутимое, поджал губы. Жутко хотело развернуться и отматерить неизвестного ублюдка.       В зале, куда хозяин заведения привел парочку, был приглушенный свет, лишь сцена ярко освещалась, предоставляя возможность хорошо разглядеть все действо. Гости, решившие разбавить вечер представлением, разместились в удобных креслах. Дже потоптался около своего доминанта, потом опустился на колени, заполз между ног Юнхо и обнял правую, напоминая детеныша ленивца. Через несколько минут, удостоверившись, что больше никто не войдет, официанты разнесли безалкогольные напитки, а мажордом закрыл дверь.       Зазвучала тягучая музыка, такая, что не отвлекала внимания. На сцене показался молодой человек. Точнее, Дже решил, что он молод, хотя на нем была маска. Утонченную фигуру покрывал лишь легкий халат дзюбан, на ногах были носочки таби. Низко поклонившись публике, сабмиссив вышел на середину сцены и грациозно опустился на колени. Джеджун с интересом наблюдал за ним, раздумывая, так ли красив он сам, когда вот так покорно усаживается в ожидании доминанта. Тем временем к нему присоединился господин. Одет он был в простую рубашку и штаны, напоминающие кэйкоги, лицо так же скрыто. Его руки оттягивали несколько мотков веревки и саквояж.       Джеджун даже губу закусил, наблюдая, как мужчина-доминант сел на колени позади саба, огладил его плечи. Он был шире в плечах и выше, отчего их контраст смотрелся очень красиво. Доминант медленно снял с плеч мальчика халат, обнажая тонкие косточки ключиц, продемонстрировал белоснежную грудь с нежно-розовыми сосочками. Мазнув по ним пальцами, он вновь все скрыл, словно собственник, и взялся за веревку. Она была достаточно толстой, чтобы не впиваться в тело до крови, и первым делом закрепила запястья сабмиссива за спиной. Потом она обвила плечи парня несколькими петлями. Доминант грамотно чередовал плавную неторопливость с резкими, стремительными движениями, когда затягивал узлы, и каждый раз его боттом вздрагивал, профессионально отыгрывая свою роль. В несколько рывков вновь обнажилась грудь. Не тратя время на игру с сосками, доминант задействовал второй моток, обвил корпус мальчика ниже груди, затянул. — Это шибари*, — Юнхо наклонился вперед и еле слышно шепнул на ушко Джеджуна. — Красиво, хозяин, — Дже поежился, когда горячее дыхание обожгло шею. — Но скучно, — обняв питомца, мужчина расстегнул пару пуговиц на его рубашке, запустил внутрь ладонь и принялся мягко массировать его грудь, заигрывая с сосочком. Он не мог видеть его лицо, посему решил слушать сердцебиение, чтобы узнать, насколько ему понравится увиденное.       Медленно, но верно веревки опутывали юное тело. Доминант не забывал поглаживать партнера, что-то шептать ему. Выглядело вполне реалистично и сексапильно. Скрутив парня как надо, мужчина поднялся и продел длинный конец веревки в металлическое кольцо над головой. Опустив конец вниз, он продел его еще раз через узлы на спине саба и потянул, вынуждая того подняться на ноги. Убедившись, что мальчик еле достает пол носочками, дом закрепил веревку. Пришло время обнажаться. Раздвинув полы халата, доминант продемонстрировал всем красоту телосложения сабмиссива. Гениталии скрывала набедренная повязка фундоси, добавляющая эстетичной эротики. Доминант огладил бедра парня, тот застенчиво уворачивался, играя наивного пай-мальчика.       Следующий моток веревки обвил правую ногу саба, надежно прижав голень к бедру, а затем подняв ее параллельно полу. Дже таращился на актера, волей-неволей возвращая взгляд к его промежности. Отчетливый стояк говорил о том, что не все жеманство мальчика было наигранным. Тем временем доминант обвязал его левую щиколотку, продел через третье кольцо и, отойдя в сторону, осторожно потянул. Саб оторвался-таки от пола, повис на веревках, раздвинув ноги. — Так можно заработать вывих, — шепот Юнхо спустил восторженного Джеджуна на землю. — Если хочешь так же повисеть, придется заняться физкультурой и стретчингом.       Дже кивнул. Ему нравилось, как бедра мужчины сжимали его по бокам, а теплая ладонь гуляла по его телу. Между тем доминант на сцене раскрыл саквояж, и испробовал на своем партнере поочередно хлопалку в виде ступни, и уже знакомые Дже флоггер со стеком. Отвлекался он лишь один раз — снял фундоси и обвязал подрагивающий член сабмиссива веревкой. Под конец сессии мальчик повис вниз головой, после чего словил булочками латексную биту. И все это время саб только пыхтел и приглушенно стонал, судя по всему, под маской скрывался кляп. — Мальчики, в соседней комнате запускается шоу-гёрлз. Прошу, — Нокамура зазывающе махнул в сторону двери, слегка прикрытой пологом.       Уже через пару минут Дже сидел в ногах доминанта и с замиранием сердца смотрел на двух теток, строго и даже злобно взирающих со своих пафосных кресел. Те как чувствовали, пялились кошками на сабмиссивов. Дже никогда не хотел бы оказаться с такими вот тет-а-тет, иначе не обошлось бы без членовредительства. Кто сказал, что он не бьет женщин? Ну, в целях самозащиты… — Малыш? — Да, хозяин? — Дже обернулся к своему мужчине.       Юнхо наклонился к нему, притянул за ошейник и зашептал, касаясь уха саба губами, чтобы вездесущий любитель провокаций не расслышал. — То, что ты увидишь здесь, табу*. — Почему? — Сейчас поймешь.       Вновь зажав Джеджуна между ног, мужчина запустил руки ему под рубашку, ухватил за сбрую, сграбастав так, чтобы ремни натянулись. Дже ахнул, когда те впились в его тело. Члену стало тесно.       Двое помощников вышли на сцену, отбросили полог, который Джеджун поначалу принял за декорации. За ним обнаружился мужчина, прикованный ногами и руками к огромному кресту, расположенному буквой Х. На голове у него была маска, напоминающая мешок, в ней были прорези для глаз, носа и губ. Тонкая упряжь пересекала грудь раба (опять же язык не поворачивался назвать его сабом), мошонку зажимал массивный металлический зажим, оттягивая пунцовые яички вниз. Член свободно висел поверх конструкции, из головки торчало кольцо с шариком. — Хозяин, что это? Пирсинг? — Угу, «Принц Альберт». Тебе делать запрещено. Любое украшение и модификацию тела сначала обсудишь со мной, понял? — Да, хозяин.       Джеджун, впрочем, никогда не уделывался в хламиду так, чтобы пойти и нацепить на себя побрякушки или проделать какие-то другие дырки. Облизнув пересохшие от волнения губы, Ким вернулся к созерцанию действа. Доминатрикс курили длинные сигареты через гламурные мундштуки, стряхивая пепел на язык раба. Кима аж передернуло. Одна дура как-то уронила пепел на его обнаженный живот, визгу было! — Мы можем уйти. — Нет, пожалуйста!       Никогда прежде Юнхо не был столь гибким с сабмиссивом. Он без труда пресекал любые капризы нижнего, но для Джеджуна почему-то хотелось лечь костьми, лишь бы тот сверкал глазами, восторженный и довольный. Неужели, тот самый кризис Верхнего подступает и к нему? Ощущая легкую панику и дрожь в конечностях, мужчина отпустил питомца и откинулся на спинку кресла. Не особо интересуясь шоу, он погрузился в раздумья.       Раб принимал любое наказание, закатив глаза от удовольствия. Как торчок. Вряд ли он был актером, скорее всего настоящим мазохистом, согласным на прилюдную порку. Ему надели на соски зажимы, впихнули в рот кляп, чтобы не раздражал гостей воплями, взяли флоггеры и принялись методично хлестать по телу и члену. Дже мелко дрожал, с раскрытым ртом наблюдая за истязаниями. Когда тело раба было покрыто розовыми пятнами, помощники вновь вышли, отстегнули ему ноги и развернули к зрителям бампером, после чего опять зафиксировали щиколотки. Одна из девушек продемонстрировала зрителям веревку, принялась вязать на шею боттому, вторая пронесла по залу большой крюк, конец которого венчал крупный шар. Дже осмелился прикоснуться к нему, взвесил в руке и с почтительностью вернул дамочке. Та улыбнулась ему нежно и хищно одновременно. Крюк привязали к веревке, запрокинули рабу голову, после чего принялись смазывать задницу и игрушку лубрикантом. Дже вцепился в ногу Юнхо, когда одна домина растянула ягодицы раба в стороны, а вторая ввела шарик внутрь. Мужик выгнулся и взвыл, потом еще долго стонал.       Юнхо протянул руку и погладил питомца по голове. Джеджун вжался спиной ему в промежность, не в силах отвести глаз от пульсирующего крюка — раб играл мышцами ануса, чтобы почувствовать всю прелесть пытки. Рабу дали немного отдохнуть, потом одна из дам прошлась мимо стола, выбирая инструмент. Юнхо сел прямо при виде розги, мелькнувшей в ее руке, его лицо словно окаменело. Крюк вынули, помассировали ягодицы, пошлепали легонько. Одна домина уселась в кресло, чтобы не мешать подруге. А вторая примерилась для удара, приложила тонкую, но, безусловно, твердую палку к заднице мужчины. Хлестнула. Мужик застонал, дернулся в оковах. Даже со своего места зрители понимали, это было действительно больно. Дже вздрогнул при звуке хлопка, обернулся посмотреть на хозяина. Тот сидел, побледневший и отрешенный…       … Удары сыпались один за другим, за минуту превратив ягодицы раба в опухшие красные полушария. Раб глотал всхлипы, ныл, но было в его голосе столько радости и кайфа, что равнодушного наблюдателя попросту не осталось. Скосив глаза в сторону, Дже заметил, что Шарлотта играла гирьками, прикрыв глаза. И она была не одна, кто мастурбировал на боль другого. Задница раба покрылась кровавыми волдырями, что начали чернеть на глазах. Зрелище было настолько отталкивающее, насколько и завораживающее.       Юнхо вскочил на ноги, выволок Дже за ошейник из душного помещения. — Х-хозяин? — Ким закашлялся, задыхаясь от боли в шее.       Юнхо прошел к стойке управляющего, попросил таинственный седьмой ключ. Его привычное спокойствие улетучилось, он был возбужден и встревожен, что неимоверно пугало. Ким молчал, откровенно побаиваясь вякать что-то. Доминант, не обращая внимания на окликнувшего его Нокамуру, поднялся наверх и двинулся дальше по коридору, минуя торчащие из стен бутафорские жопы. Возникшие перед ними тяжелые двери поддались ключу, и Джеджун оказался в небольшой комнате, стены которого все так же покрывала странная красная материя. Кроме черной кожаной упряжи, подвешенной на стальных цепях, крепящихся к грубым крюкам в балках на потолке, внутри ничего не было. Дже занервничал. — Это подвеска*, малыш, — Юнхо толкнул формованную платформу, и она закачалась вместе с подбитыми кожей браслетами, которые крепились к каждой цепи.       Дже вспомнил, каково это, быть связанным, не имея возможности двинуться, быть полностью во власти доминанта, что бы тот ни пожелал с ним сотворить, и взялся за брюки. Однако помедлил, вопросительно взглянул на мужчину. Тот пристально смотрел на него, все такой же яростный. Джеджун быстро разделся. Стоило только одежде упасть на пол, Юнхо подхватил его и усадил на платформу. Ким ухватился за цепи, чтобы удержаться. Юнхо сомкнул ладони на лодыжках саба, подтащил к себе, чтобы его задница оказалась на самом краю платформы. — Тебе страшно? — Немного, хозяин. — Это хорошо. Потому что я собираюсь заставить тебя забыть ту ерунду, которую ты только что наблюдал.       Джеджун закусил губу, таращил глаза на мужчину, укладывающего его ноги в широкие браслеты, доходящие почти до середины голени. Мягкая кожа плотно обхватывала ноги, держала надежно. Затем одно за другим и запястья оказались в похожих браслетах. Дже пошевелил руками, ощущая себя лягушкой, распятой в лаборатории перед пытливым исследователем. Закончив, мужчина погладил нежную кожу внутренней стороны бедер, с удовольствием отметил, как навстречу ему приподнялись ягодицы питомца. — Зачем ты тут? — спросил вдруг Юнхо.       Дже сглотнул, просипел. — Чтобы служить вам, хозяин.       Мужчину удовлетворили эти слова, ибо Джеджун ясно понимал свою роль в тематических отношениях. Он понимал, что не господин нужен, чтобы доставлять удовольствие, а сабмиссив для того, чтобы доставлять удовольствие хозяину. В малыше не было жеманства и эгоизма, он готов был подчиняться в сексе и сессиях. Свойственные ему спесь и непослушание оставались где-то за пределами БДСМ-отношений, были направлены на друзей и близких, в то время как с Юнхо Дже менялся абсолютным образом. Конечно, бунтарский дух укротился не сразу, до сих пор Джеджун позволял себе некое своеволие, но это лишь подхлестывало интерес к нему и желание продолжать играть. — Что для тебя означает подчинение? — Юнхо смотрел на него сверху-вниз, его вкрадчивый, спокойный голос обладал невообразимой силой. — Подчинение мне. Мужчине.       Это оказалось сложнее. Дже опустил глаза, явно ломая голову над тем, как правильно ответить. Молчание затянулось. Тогда Юнхо решил помочь. — Твое подчинение мне должно основываться на четырех простых правилах: выполнять мои приказы, обслуживать меня, принимать мое управление тобой, приносить мне удовольствие. Запомнил? — Да, хозяин. — Повтори.       Ким исправно выполнил приказ. Сабмиссивная природа характерна, в основном, для женщин, а потому желание Джеджуна вступить в отношения с конкретным доминантом, готовность испытать подчинение в сексе, несли в себе гораздо больше ценности. Для него самого и для Юнхо. Предубеждения общества о том, что мужчина-сабмиссив не кто иной, как больной извращенец, часто становится причиной неуверенности. Джеджун лишь раз почувствовал унижение в первую встречу, а после было лишь влечение, радость от встреч, томление. Джеджун не был склонен к самоанализу, однако его восприятие «Темы» все больше ассимилировало с повседневностью. Он играл, но само понятие игры не подразумевало игровое, поверхностное отношение к происходящему. — Это не наказание и не поощрение, ты здесь, потому что я так хочу. Твоя обольстительная беспомощность заводит не на шутку, малыш, поэтому я сделаю с тобой все, что мне вздумается.       Джеджун хотел было послушно тявкнуть в ответ, но широкая ладонь мужчины резко припечатала по заднице, задев и мошонку. Взвизгнув, Дже дернулся и ухватился за цепи. Юнхо придавил его тяжелым взглядом, хмельным от похоти, любовался выражением лица, а сам продолжал свою пытку. Отвесив шестой шлепок, заставивший питомца выгнуться дугой, мужчина отошел к стене, в которой был скрыт небольшой шкаф. Раздобыв все необходимое, он вернулся. — Как ты, малыш? — Хорошо, хозяин, — выдохнул Дже, готовый мурлыкать, ощутив нежное прикосновение к горящей коже.       Щелкнула крышка бутылька, а несколько мгновений спустя внутрь проник влажный палец доминанта. Джеджун невольно толкнул бедра вперед, вызвав этим легкий смешок мужчины. — Какой искренний мальчик.       Обхватив член питомца, Юнхо задвигал пальцем, больше дразня, чем разрабатывая. Напряженный орган в его кулаке подрагивал, с головки сорвалась капля естественной смазки, и дом зажал головку между большим и указательным пальцем, снимая еще немного предъэякулята. Джеджун громко застонал, брыкнул копытцами. — Как представлю, что ждет твою бедную попку в скором будущем, начинаю опасаться за брюки. Кажется, я скоро порву их железным стояком. — М-можно мне почувствовать его внутри? Пожалуйста, хозяин! — Ты не заслужил этого, маленький гаденыш, — Юнхо добавил еще один палец. — В отличие от порки.       Не вынимая пальцы, мужчина ударил по левой булочке, потом наклонился и укусил мягкую кожу у самого члена парня. Тот вскрикнул, захныкал. — Не могу больше терпеть, хозяин! Я умру! — Трахнуть тебя? — Да! Да! Умоляю!       Юнхо оставил парня на минутку, чтобы избавиться от штанов. Нацепив презерватив, который приволок вместе с лубрикантом, Юнхо добавил химии для скольжения. Пристроившись у изнывающего от нетерпения Джеджуна, он быстрым движением бедер протолкнул головку в дырочку, чувствуя, как трепещут внутри мышцы, принимая его. Расставив пошире ноги для устойчивости, доминант ухватился за лодыжки парня, толкнул подвеску, и та, покачиваясь маятником, помогала вновь и вновь проникать все глубже.       Хрипло дыша, он увеличил темп, его член практически полностью выскальзывал из Дже, потом вновь погружался, уже до основания. Джеджун стонал без остановки, до боли в запястьях держался за цепи. Его чресла сводило тупой болью и напряжением, безумно хотелось стиснуть член и спустить, наконец, накопившуюся энергию. Когда-то дома у Юнхо он едва не разревелся, сомневаясь в своей ориентации, но сейчас, распробовав ощущения, которые получал от того, что его имеет мужчина, это уже не имело значения. Он хотел только Юнхо, быть с ним, жить с ним, дышать с ним в унисон.       Краем сознания ощутив, как содрогнулся Юнхо, выплескиваясь в презерватив, Джеджун провалился в пустоту, не чувствуя ни рук, ни ног, только давящее напряжение. Которое тут же исчезло, сменившись горячей влагой. Едва способный дышать, Дже обмяк, провалившись в состояние, напоминающее обморок. Мужчина навалился на него, сграбастал в объятия, уткнулся лицом в липкую от пота грудь парня. — Боже, как я тебя люблю, — зашептал Юнхо, словно обезумевший. — Люблю!