I GUESS I NEED U

Енгук мчался на остановку изо всех сил, но чертова калымага захлопнула свои двери прямо перед его носом. - Эй! Ачжощи! Открой! – но гневный крик потонул в гуле работающего мотора. От злости Гук стукнул по железной обшивке удаляющегося автобуса и громко ругнулся. Сидящие на лавочке школьницы искоса поглядывали на шумного парня с воткнутым в одно ухо наушником ярко-розового цвета. Да, черт возьми, розового! День не задался с самого утра. Сначала проспал будильник, потом выяснилось, что Тигра погрыз студийные наушники. Пришлось брать мамины, розовые. Теперь еще и автобус отчалил из-под самого носа. - Это будет очень веселый день, - бубнит он себе под нос, глядя на подъезжающий автобус. Гук мгновенно сканирует салон на наличие свободных мест, спешно продвигаясь по нему. Всего одно сиденье не занято, а на соседнем расположился брюнет в черном пальто. Бан довольно неуклюже приземляет свое тело, рукавом цепляя наушник парня. Тоже розовый, кстати… - Простите. - Ничего, - легкая улыбка – и лисьи глаза становятся еще уже. Автобус трогается, направляясь по заданному маршруту. Весь путь Енгук наслаждается музыкой, изредка поглядывая на экран телефона соседа. А у него губа не дура – Linkin Park, Fall out Boy, Imagine Dragons… Бан совсем его не знает, но уже уважает парня за музыкальные предпочтения. Пухлых губ касается легкая улыбка, когда на дисплеях обоих телефонов появляется название одной и той же песни. Парень, похоже, не замечает всего, что происходит вокруг, а когда автобус начинает притормаживать, он поднимается с сиденья. Енгуку нужно выпустить его, но, кажется, он не хочет это делать. Ведь он еще половину его плейлиста не исследовал. Незнакомец все же выходит на своей остановке и вдруг, провожаемый взглядом Бана, оборачивается, чтобы подарить тому прощальную улыбку. Енгук не может сказать точно, почему весь остаток дня дебильная ухмылка не сходит с его лица. В этот раз он не ругается и даже не злится. Он намеренно опоздал. Выяснить расписание рейсовых автобусов не так уж и сложно. И сейчас, стоя на остановке, Гук ждет. Ждет и надеется, что, войдя в салон, снова встретит своего вчерашнего спутника. Визг старых тормозных колодок, и дверь распахивается перед ним. Глупый смешок вырывается из горла быстрее, чем ему удается себя сдержать, а улыбка в тридцать два зуба освещает весь салон. Все там же, на своем прежнем месте, он сидит все в том же пальто и с теми же дурацкими розовыми вакуумными наушниками. Только место рядом с ним занято какой-то дородной тетенькой. Енгуку приходится вытягивать шею, чтобы прочитать название песен или хотя бы группу. Наблюдая за его потугами, брюнет просто поворачивает экран телефона в зону досягаемости взгляда Гука. Как и вчера, он выходит на той же остановке и, скрываясь за углом, одаривает его прощальным взглядом лисьих глаз. Енгук же по приходу на работу пополняет свой плейлист чужими песнями. Это как если бы ты примерял чью-то одежду, и она оказалась бы тебе впору, словно на тебя шилась. Парень закрывает глаза, и перед мысленным взором первым делом возникает черная макушка, строгое пальто, а нос улавливает знакомый и присущий лишь ему запах парфюма. Весь остаток дня чужие песни стоят на повторе, позволяя ему черпать вдохновение из них. «Может, проследить за ним? Да нет! Что за бредовые мысли. Он же увидит, если я выйду следом. Еще подумает, что я чокнутый сталкер» На раздумья нет времени – автобус, как и всегда, свистит колесами, оповещая о своем прибытии. Вот уже неделя как Енгук обрел нового «друга» в лице парня в пальто. Так он называет его. Стыдно признаваться, но он по нему скучает. Каждый день попутчик «делится» с ним своей музыкой, и Гук рад бы ответить тем же, но сидеть рядом им посчастливилось лишь один раз. Возможно, он едет с конечной, оттого и занимает все время одно и то же место. Бан готовится занять исходную позицию а-ля «истукан», нависая над тем, кто сидит рядом с его незнакомцем, но лишь окинув взглядом салон, немного виснет. Нет, его спутник на своем месте у окна, как и обычно. А вот сидение рядом не занято никем, не смотря на то, что стоячих пассажиров в автобусе хоть отбавляй. А подойдя ближе, Гук понимает, почему никто не занял свободное место. Хитрец. Он положил свой рюкзак на сидение рядом, никому не позволяя сесть. Енгук не знает, можно ли ему, но улыбающееся лицо молча отвечает на его немой вопрос. Парень убирает рюкзак, впервые глядя на Гука в открытую. Под этим взглядом Бану делается как-то неуютно, но он принимает приглашение. Остаток пути они едут молча, поглядывая на дисплеи телефонов друг друга. Все как и обычно, но только сегодня парень в пальто шепчет ему тихое «До завтра», прежде чем направиться к выходу. Енгук так растерян, что даже не находится с ответом. А когда нужные слова приходят на ум, сосед уже далеко за пределами стальной коробки. Гук влипает в стекло в надежде, что брюнет по негласному обычаю повернется, и когда это происходит, двадцатишестилетний парень машет в окно как умалешенный, широко улыбаясь своей голливудской улыбкой. На душе становится так тепло и уютно, что он забывает обо всем на свете, включая то, что ехал на работу и пропустил свою остановку. Химчан проходит пост контроля, затем поднимается на лифте. Все по накатанной. Так каждый день. Да только вот парень из автобуса никак не идет из головы. Ким словно прирос к нему, прикипел. Наверное, поэтому он впервые в жизни скандалил в общественном транспорте, так рьяно защищая место для него. Поглядывая краем глаза на его телефон, Химчан заметил много знакомых песен. Его любимых песен. А потом пошло-поехало. Честно говоря, хип-хоп и реп не совсем в его вкусе, но песни и правда хороши, ничего не скажешь. Хим всегда ценил произведения искусства, несущие в себе смысловую нагрузку, отдавая предпочтения им, нежели очередным «розовым соплям» о любви. В этом мире нет, наверное, человека, не знающего Eminem’а, но его песни он слушал впервые. Через них Химчан словно знакомился с тем парнем, имени которого даже не знает. Можно, конечно, заговорить с ним, но… тогда все волшебство их общения, их дружбы исчезнет. - Нет, этого нам точно не надо. Третья неделя их совместной поездки на работу внесла некие коррективы в виде двух стаканов горячего шоколада в руках Енгука. Это только потом, молча всучив ему один, он подумал о том, что, возможно, его спутник не любитель шоколада. Но менять что-то было поздно. Химчан улыбался всю дорогу, что не переставало радовать впервые поглядывающего на него из-под козырька кепки Енгука. Он медленно и так изящно отпивал горячий напиток, что так ароматно распахся на весь салон, вызывая завистливые взгляды окружающих, что Енгук немного залип от этого зрелища. Наверное, тогда он впервые подумал о том, что хотел бы узнать, какие его губы на вкус. Смутившись от собственных мыслей, Бан не обратил внимания на возню рядом и очнулся лишь тогда, когда чужая рука слегка коснулась плеча, напоминая о необходимости выпустить его попутчика. И лишь придя на работу, засовывая скрученные наушники в карман куртки, он обнаружил там шоколадную конфету. Стоит ли говорить, что она пролежала на самом видном месте весь день? Есть ее Гук так и не смог. Он сохранит ее. Непонятно, зачем, но сохранит. Если бы Бан только знал, что именно в этот самый момент Химчан сидит с точно таким же лицом как у него, глядя на бумажный стаканчик, он бы живот со смеху порвал. Енгук словно чувствовал, что что-то не так. С самого утра он был в прескверном расположении духа. Дело в том, что вот уже три ночи как он почти не спит. Эти сны, которые ему снятся с участием новообретенного товарища… они просто сводят его с ума. Не то чтобы он придавал им слишком большое значение… Проблема заключалась не в том, что ему снятся эти сны, а в том, что это были всего лишь сны! Зайдя в салон, он сразу понял, что его там нет. Весь день насмарку. И так три дня к ряду. Поначалу Енгук злился. Преимущественно на себя, за то, что не взял у него номер телефона. Черт с ним, с номером, нужно было хоть имя его спросить! А вот через несколько дней Бан не на шутку разволновался. Вот и сейчас он абсолютно не представляет, что делать, где искать эти вечно улыбающиеся лисьи глаза, откуда хотя бы начать поиски. На работе от Гука толку мало. Нужно что-то делать. Определенно! - Ты спятил? Какой еще, к черту, отгул? – начальник отдела, мягко говоря, против. - Мне правда очень надо. Мой друг… он пропал. Четвертый день не выходит на связь. Хочу поискать его. Отчасти Бан говорит правду. Он лишь опускает подробности того, что понятия не имеет, где его искать. Уже полвторого, скоро рабочий день закончится, нужно спешить. Так… что он знает о нем кроме того, что тот ходит вооруженный рюкзаком, черным пальто, потрясающим парфюмом и сногсшибательной улыбкой? Ни-чер-та. Ах, да. Еще он знает, на какой остановке тот выходит. Пожалуй, с этого можно начать. К концу дня Енгук, измотанный, уставший и не менее расстроенный, сидит на холодной лавочке, понятия не имея, что делать дальше. Он оббежал столько офисных зданий, что в глазах рябит. Но и работников ресепшена можно понять. Описание «Вот такого роста, в черном пальто, с рюкзаком» автоматически делает подозреваемыми половину Сеула. Может, подождать его на остановке? Или лучше поехать на конечную и постоять там? Понимая, что терять ему определенно нечего, и что надежда ничтожно мала, Гук смиренно топает на остановку. На ту самую, где каждый день выходил Химчан. В кармане куртки он крепко сжимает в кулаке свое сокровище. Единственное доказательство того, что он не сошел с ума, и что тот парень вполне реальный человек, а не плод его воображения. На улице холодает, легкий снежок срывается, кружась в воздухе. Парень видит приближающийся автобус и достает замерзшие руки из карманов. Что-то падает на проезжую часть, и прежде, чем сообразить, что этого делать не стоит, Енгук выскакивает под колеса притормаживающего автобуса за конфетой. Крик, шум, звук клаксона – и все это в один миг. Бан лежит на холодном асфальте и не может пошевелиться. Вот же идиот. Это же надо было додуматься до такого… - Ты что, больной?! Куда ты прешь, придурок? – голосит насмерть перепуганный водитель автобуса. Кто-то вызывает скорую, но Енгук кое-как поднимается на ноги, чтобы уйти. Но где там. Левая нога болит так, словно по ней молотком врезали. Оно и не мудрено, все-таки об нее тормозил автобус. В карете скорой Бан все еще пытается уговорить врачей отпустить его, но после угрозы одного из них усыпить его, парень замолкает, покорно ложась на носилки. - Перелома нет, ушиб сильный, – заявил уже в больнице врач, ознакомившись с рентгеном пострадавшей конечности Гука. – На всякий случай отправьте его к психотерапевту. - Да не надо мне к психотерапевту! Я не самоубийца! Я конфету уронил, понимаете? Поднят хотел! – Енгук устал повторять этим эскулапам одно и то же. Кто-то из свидетелей на остановке наплел, что он кинулся под колеса автобуса, дабы свести счеты с жизнью. Замечательно, теперь его еще и в психушку положат. Блеск. - Господин Бан, позвольте мне, как единственному человеку с лицензией врача в этой палате, решать самому, какое лечение вам назначать. - Я не прыгал под автобус! Я просто уронил конфету и присел, чтобы поднять ее! - Эта конфета так важна для вас? - Да. - Почему же? В ней обручальное кольцо для вашей девушки? - У меня нет девушки. - Тогда чем так важна эта чертова конфета, что вы пренебрегаете ради нее своей жизнью? - Она от очень важного мне человека. - Попросили бы этого человека, чтоб купил вам новую. - Все слишком сложно. Возможно, мы никогда больше не увидимся. Енгук и сам не понимал, зачем рассказывает все это пожилому доктору. Просто захотелось, чтобы кто-то еще знал о том, что случилось с ним. Он ведь не сумасшедший. - Господин Бан, что бы ни случилось, как бы судьба вас не развела с этим человеком, если суждено, то вы обязательно с ним еще встретитесь, - теплая рука отечески сжимает плечо молодого парня. Доктор говорит что-то еще, но Гук его почти не слушает, погруженный в свои мысли. Он даже не замечает, как тот покидает палату. За ширмой, похоже, кто-то проснулся. Удивляться нечему, он же не вип-персона и не айдол какой-нибудь, чтобы его положили в отельную палату. А так, лежи себе со всеми, выздоравливай. «…если суждено, то вы обязательно с ним еще встретитесь…» - Да уж, встретимся, а как же, - бубнит самому себе Енгук. - Вообще-то, чтобы чудо произошло, надо в него верить. Ну вот, теперь Гука точно положат на дурку, так как он, кажется, только что поймал белку. Вопреки всему, голоса он слышит не в своей голове, а из-за той таки ширмы, за которой минутой ранее слышал возню. - Я не верю в чудеса. Почему бы и не поговорить, раз уж разговор завязался. - А зря. У меня для этого случая даже песня одна припасена. - Да неужели? - Угу. Хочешь, включу? - Да плевать, делай, что хочешь. Мелодичная и ласкающая слух песня заполняет пространство рядом с ними, окутывая своей чарующей аурой. Вообще-то, Енгук не любит попсу, тем более отечественную. Но тут уж не поспоришь, ЕХО хороши, а их Miracle in December – это как раз то, на что он так надеется, во что хочет верить. Песня заканчивается плавно и аккуратно, словно уходит куда-то за кулисы, но стоит ее позвать, и она снова зазвучит из маленького динамика телефона. - Так что там с конфетой? Чем она так важна? – человек за ширмой заинтригован не меньше доктора. - Забей. Просто важна и все. Она от дорогого мне человека. - Вау. Вы, наверное, долго дружили? - Нет. Хотя, иногда у меня было такое чувство, что я знаю его всю жизнь, - опять Енгук погружается в воспоминания. - А какой он, этот человек? - Тебе-то какое дело? Я даже имени… да что там имени, лица твоего не видел! И я должен рассказывать тебе такие вещи? - Да, пожалуй, ты прав. Собеседник молчит, а Гуку стыдно за свое поведение. Парень просто помочь хотел. Бан пытается привстать, чтобы познакомиться с соседом должным образом, но нога так чертовски болит, что в глазах все двоится. - Знаешь, мы могли бы познакомиться. Ты сходил бы за горячим шоколадом, а я раздобыл бы конфет. Все-таки, канун Рождества. Гук резко садится на койке, а затем и вовсе сползает с нее, волоча за собой больную ногу. Руки сжимают ширму, отделяющую его от соседа по палате, и резко раздвигают ее. Бан стоит как вкопанный, а напротив него полулежит-полусидит Химчан. Все та же улыбка, все те же волосы, даже запах тот же. Только на руке и ноге красуется гипс. Енгук не может выдохнуть, не может поверить. Он вообще ничерта в данный момент не может, кроме как стоять и пялиться на того, кого искал по всему городу. - Привет, господин Бан. Я слышал, ты искал меня? Будь, что будет! Либо сейчас, либо никогда! Енгук прет на него как асфальтоукладчик, и лишь дотянувшись до лиса, заключает его в крепкие объятия, вдыхая такой знакомый запах. Спины касается гипс Химчана, аккуратно обнимая его. Гук не может сказать наверняка, но, кажется, он хочет сделать что-то неправильное. А, может, наоборот, это будет самый верный поступок в его жизни. Теплые губы прикасаются сначала к щеке Химчана, а затем и к губам. Поцелуй, такой робкий, но такой желанный и не менее нежный, никто из них прерывать не спешит. Ладонью Енгук гладит щеку лиса, притягивая его ближе. - Мне кажется, ты мне нужен, - тихо шепчет Бан, целуя его в висок. - Ты бы хоть имя мое спросил, - смеется лис, уступая полкровати уже взбирающемуся на нее Енгуку. Одна пара наушников на двоих, и тихие мелодичные песни. Так они и засыпают, крепко обнимая друг друга, чтобы, не дай Бог, не потерять вновь. Чуть позже медсестра бьет тревогу – пациент пропал. Однако, пропажа быстро находится, мирно сопящая на соседней койке. - Эй, вставайте… - Госпожа Ким, оставьте его, – одергивает ее доктор. - Что? - Пусть спит. - Но, по правилам больницы… - Оставьте их в покое. Кажется, эти двое давно не виделись. - Да они же даже не знакомы. - Госпожа Ким, вы еще так юны и так невнимательны, – улыбнулся пожилой врач, приобнимая девушку за плечо. – Стал бы он делить с кем-то конфету, ради которой под автобус кинулся? – спросил он, указывая пальцем на обертку. - Пойдемте, пациентам нужен отдых. Медсестра еще раз окинула взглядом странную парочку, держащуюся за руки и мирно спящую под легкие биты в наушниках. Милые, как зайки, в этой больничной пижаме.