Город детей

Инахо осторожно выглянул из окна, когда по улице пронесся рокочущий звук мотора. Стекло разбитой витрины надрывно задребезжало, провожая исчезнувший за дальним поворотом военный джип. Отблески фар тут же потухли, а их место заняли тусклые отражения далеких звезд. Тишина окутала пустынную улицу, только в развалинах соседнего здания изредка попискивали крысы. Инахо прижался пылающим лбом к кирпичной стене и приложил ладонь к губам. В груди снова ворочался кашель, но шуметь было нельзя. Ночной патруль не всегда ограничивался визитами в город на машине, военные совершали пеший обход, как минимум, раз в неделю: прочесывали разрушенные дома, опустевшие магазины, пепелища парков, время от времени осматривали и канализацию, хотя царившая там вонь отпугивала любого желающего затаиться среди лабиринта туннелей. Инахо оттянул рукав серой куртки, и электронные часы безразлично подмигнули ему с запястья, показав зеленую пятерку и два нуля. До рассвета оставалось меньше часа. Он расстегнул куртку, оперся рукой о стену, согнулся, поджав губы, и несколько раз ударил кулаком себя в грудь. Дышать стало чуть легче, как только он сплюнул мокроту. Болезнь явно прогрессировала, но Инахо не мог позволить себе отлеживаться на раскладушке: счет людей, способных незаметно передвигаться по городу в поисках еды и воды, шел на единицы. К тому же, все точки с запасом медикаментов давно были разорены военными: аптеки, больницы и фармацевтические склады пустовали, поэтому лекарства теперь можно было искать разве что в квартирах, среди личных вещей хозяев. Он тихо прокрался по холлу в сторону черного выхода. Лямка рюкзака неприятно давила на плечо, на котором прошлым утром расцвел уродливый синяк. Инахо не винил сестру за то, что она не смогла сдержать грубости, когда отчитывала его. Юки перепугалась, узнав, что потасовка за литровую бутылку воды едва не стоила ему жизни, и что от расправы его спасло лишь чудо: подвернувшийся под ноги противнику комок бумаги вовремя зашуршал. Сестру не успокоило даже то, что Инахо вышел победителем из схватки: он оставил противника баюкать сломанный нос, забрал добычу и ушел. Убивать не стал - не любил лишний раз марать руки. У ступеней Инахо замер, внимательно вслушиваясь в ночные звуки и, не уловив ничего подозрительного, шустро перебежал дорогу. Новым укрытием ему послужила огромная металлическая балка, перегородившая вход в соседнее здание. Отсюда хорошо просматривалась улица. Инахо достал из внутреннего кармана куртки прибор ночного видения и замер. Он предпочитал не спешить, хоть и понимал, что скоро небо начнет светлеть, в воздух поднимутся вертолеты, и тогда передвигаться по городу будет вдвое сложнее. Бинокль весил немного и был компактным. Негладкий на ощупь корпус из ударопрочного полимера позволял удерживать его даже во влажных руках, в чем Инахо смог убедиться еще прошлой осенью, когда зарядили проливные дожди. Индикаторы работы были надежно скрыты тонированной полупрозрачной крышкой, только вот резиновый наглазник стоило заменить: с правого края резинка стерлась и грозила вот-вот порваться. Инахо приложил бинокль к глазам и осмотрел улицу. Чутье редко его обманывало. Всего полтора года в джунглях завоеванного города, и он сравнивал себя со зверем - голодным и безжалостным, готовым растерзать глотку любому, кто дерзнет притронуться к добыче. Само понятие выживания стерло многие границы человечности и морали, и с этим Инахо вынужден был смириться еще, когда город накрыла первая бомбежка. Впрочем, если бы он поддавался велению эмоций, он бы уже давно погиб. Что-то шевельнулось за углом дальнего здания. Изумрудный силуэт, качнувшись, скользнул между разворошенных мусорных куч и вдруг исчез, рухнув в самые недра грязи. Инахо не успел толком рассмотреть человека, но звон задетой стеклянной бутылки, покатившейся по асфальту, прогремел на всю улицу. Инахо задержал дыхание, отсчитывая минуты. Ничего не произошло: не вынырнул из-за угла патруль, не юркнули с балкона второго этажа мародеры, лишь прохладный осенний воздух влажным дуновением растрепал короткие волосы Инахо. Разумнее было бы вернуться в убежище: Инахо понимал, что Юки перенервничает и бросится на его поиски, если он не успеет вернуться до рассвета - бросит и раненных, и детей, нуждающихся в ее присмотре, и сделает что угодно, лишь бы спасти его, младшего брата. Инахо никогда не обсуждал с Юки свое состояние здоровья - сестра и так осознавала, что если вовремя не добыть медикаменты, то исход болезни будет плачевен, поэтому и пыталась опекать его сверх меры. Инахо считал такой подход эгоистичным - в конце концов, вокруг шла война - но молчал. Потому что все, что он мог сейчас дать Юки в ответ на ее любовь и заботу - это уступки, благодаря которым в ее сердце еще зиждилась призрачная надежда на «завтра». Вопреки доводам разума, Инахо осторожно прокрался по улице, держась около стен зданий и надолго замирая в узких переулках. Но вело его отнюдь не любопытство. Он добрался до мусорных куч без приключений и был вынужден признать, что лишний риск себя не оправдал: крохотный шанс обнаружить какие-нибудь припасы у незнакомца растаял без следа, стоило ему присесть рядом с молодым человеком. Тот был сильно избит, на губах запеклась кровь, а задранная грязная футболка не скрывала темных синяков и глубоких ссадин. Колени были разбиты, ткань джинсов стерта, на израненных ступнях отсутствовала обувь. Худая ладонь крепко сжимала серебряный медальон так, что острые костяшки белели - даже будучи без сознания незнакомец отказывался с ним расставаться. Инахо и до войны не понимал привязанности людей к вещам, а уж после того, как в город вошли вражеские солдаты, убивая всех на своем пути, и подавно. Что толку было сжимать в руках по ночам позолоченные кресты и молить Бога о спасении? Что толку было цепляться за желтеющие от сырости книги? Какой прок был в том, чтобы оставаться в запертой квартире, дожидаясь неизбежного визита солдат? Инахо надеялся только на свои силы, ценил только действительно нужные вещи: ножи, бинокли, таблетки, теплую одежду и фляги для воды, и никогда не делал из вещей бессмысленного культа. Как бы то ни было, молодой человек был обречен на смерть. Инахо догадывался, что его избиение - дело рук мародеров из южной части города. Ублюдки не гнушались насиловать женщин и детей, избивать беззащитных гражданских, воровать чужую добычу. При этом им никогда не хватало сознательности завершить начатое дело до конца: они отпускали жертв обратно на улицы, словно свиней на убой, и с рассветом военный патруль с радостью отыгрывал отведенную им роль палачей. Боль резанула грудь, когда Инахо собрался подняться и уйти. Поджимая губы, чтобы перетерпеть приступ, он скользнул мутным взглядом по лицу незнакомца и неожиданно поймал чужой взгляд. Небо над головой Инахо светлело, возвещая о прибытии нового дня. Бирюзовые глаза смотрели на него растерянно и устало, будто молодой человек и не рассчитывал на его помощь, а просто молча спрашивал: «Зачем ты здесь?». Тонкие пальцы сильнее сжали медальон. Боль в груди отступила, но Инахо почувствовал, как ее место заняла неведомая тяжесть. Инахо и не думал воровать абсолютно ненужную ему вещь, и, хотя незнакомец не мог об этом знать, иррациональное раздражение вынудило Инахо перекинуть руку незнакомца через свое плечо и помочь ему встать на ноги. «Я человек». Они медленно шли в темноте переулка, плечо Инахо полыхало болью из-за нового груза. На небе гасли звезды, первый бледный луч солнца нерешительно коснулся крыши ближайшей высотки. Ветер усиливался, гоняя по асфальту разбросанный мусор, а на небосклоне ежились серые тучи. Инахо был уверен, что сезон дождей в этом году начнется рано. «Я не зверь. Я не такой, как они». Незнакомец потерял сознание прежде, чем Инахо успел довести его до убежища. Достав из рюкзака шарф, Инахо быстро обмотал нижнюю часть лица и выискал глазами ближайший люк. Звук пропеллера вертолета эхом прокатился между домов. Инахо понадеялся на то, что кто-то из старших уговорит Юки потерпеть до ночи и не отправляться на его поиски. Он подцепил крышку люка и отодвинул ее в сторону. Ему повезло: высота шахты была небольшой, лестница еще не успела проржаветь, а диаметр люка оказался достаточно широким, чтобы без особых усилий спустить вниз бессознательное тело. Сбросив рюкзак, оставшийся лежать на асфальте, следом, Инахо быстро задвинул крышку на место. Вонь ударила в нос, вызывая тошноту, несмотря на защиту шарфа, но Инахо было не впервой пробираться по коллектору. Он достал из рюкзака фонарик и притянул к себе незнакомца - подальше от зловонных луж - чтобы немного передохнуть. Хорошо, что после долгого лета в канализационной системе было не так много воды. Инахо удобнее устроил молодого человека на своем плече, слипшиеся прядки светлых волос тут же защекотали шею в вороте расстегнутой куртки. Медальон выпал из ослабевших пальцев и, скользнув по бедру Инахо, жалобно звякнул о бетонный блок. Инахо, не глядя, нащупал его рядом с собой, закинул в рюкзак и тяжело вздохнул, убаюкивая притихшую в груди тварь. «Я помогу тебе».