Задание

      Торговый квартал Денерима заполнен пестрой толпой. Он шумит, словно птичник, бурлит, словно похлебка в котелке. Зевран крадется сквозь толпу, видимый, но незримый. Тут каждый второй — эльф, слуга покупателя или торговца. Кто обратит внимание на еще одного? Оставаясь незамеченным, Зевран зорко следит за своей партнершей по заданию, одновременно поражаясь тому, как может преобразиться человек. Лелиана — церковная послушница, набожная до зубовного скрежета скромница, милосердная и добрая — сегодня кажется ему совсем другим человеком. На ней вызывающе откровенный наряд городской шлюхи. Яркие юбки задраны и демонстрируют всем желающим стройные ножки в шёлковых чулках, из тугого корсета выпирают упругие груди, рыжие волосы взбиты и уложены в сложную причёску, глаза подведены сурьмой, а губы тронуты кармином. Но дело не только во внешности. В её глазах светится алчное любопытство, любовь к опасности и жестокая решимость. Эти чувства знакомы Зеврану совершенно, но он никак не ожидал встретить их отблеск в глазах постницы Лелианы.       Она крутится вокруг стола, стоящего на открытой веранде «Покусанного дворянина». За столом сидят пятеро мужчин — типичные солдафоны, почти одинаковые, словно вырезанные из дерева по одной мерке. Лелиану, впрочем, явно интересует только один из них, самый старший — одетый в потертый кожаный дублет и старомодные бриджи. Она отвлекает сидящих за столом весёлым разговором, одновременно то задевая свою цель бедром, то невзначай касаясь пальцами его шеи. Мужчины нервничают, отмахиваются от неё, но Лелиана настойчива. Наконец ей удаётся улучить момент и, усевшись на колени к солдафону в кожаном дублете, удержаться в таком положении на несколько мгновений, которых ей хватает, чтобы выполнить задуманное.       Зевран видит, как её ловкие пальцы незаметно выуживают из кармана жертвы свёрнутый пергамент и одним длинным движением перемещают добычу за корсаж. Зевран ловит себя на мысли, что хотел бы сейчас быть на месте обворованного солдафона — обновлённая Лелиана дивно хороша, и он на несколько мгновений позволяет себе отвлечься, предаваясь жарким фантазиям. Он представляет, как его пальцы распускают шнуровку её корсета, как он обхватывает ладонями ее груди, напоминающие белые персики. Представляет, как скользит пальцами по её ногам, очерчивая тонкие лодыжки, изящные икры, круглые колени, крепкие бедра и выше, выше, к скрывающемуся между ног средоточию наслаждений…       Грубый оклик вырывает его из приятных фантазий в реальность. Ситуация меняется самым неприятным образом. Пятеро мужчин за столом, только что не знавшие, как прогнать назойливую шлюху, настойчиво манят её к себе — не иначе, что-то заподозрили. Лелиана, успевшая отойти на пару шагов, ехидно отшучивается, но если попытается бежать — подтвердит подозрения, а стражи тут полно. И приближаться к ним снова для неё опасно.       Зевран, действуя интуитивно, делает рывок вперед и, ещё не остановившись, издает оглушительный свист. Оборачивается не только Лелиана. На свистящего наглеца глазеют все окружающие, словно гадая — что заставило эльфа так расхрабриться. Впрочем, Зеврану не привыкать к назойливому вниманию. — Эй, красотка, — окликает он Лелиану, слегка ей подмигивая. — Не хочешь развлечь меня? — С радостью, милый, — откликается она, улыбаясь. — Эй, это наша шлюха, — вопит обворованный солдафон и снова манит ее пальцем. — Иди сюда, хорош ломаться. — Ваша? — Зевран насмешливо качает головой. — А вы ей уже заплатили? — Не твоё дело, остроухий, пшёл вон. — Видимо, нет. Тогда я забираю ее, — возражает Зевран и, демонстративно покрутив в пальцах золотой, бросает его Лелиане. Та ловит монету на лету и сует за корсаж. Какой-то эльф пялится на неё с недоумением во взоре — видимо, пытается понять, что такого необычного в уличной шлюхе, если ей только что перепал целый золотой. Не обращая на него внимания, Лелиана хватает Зеврана за руку и тянет за собой, увлекая прочь с рыночной площади.       Они несколько минут петляют по грязным переулкам, пока не сворачивают в подворотню и не оказываются в крохотном дворике, зажатом между глухими задними фасадами трех домов. Лелиана прислоняется к стене, пытаясь успокоить дыхание. — Они почти раскрыли меня, — наконец говорит она. — Спасибо тебе, Зевран. — Не за что, — галантно кланяется он. — Главное, что всё получилось. Теперь мы будем знать о планах тейрна Логейна. Ты как? — Я в порядке, — откликается она. Ее взгляд на миг становится задумчивым. — Знаешь, мне так этого не хватало. — Чего, например? Разве ты раньше была шлюхой? Или воровкой? — Ни тем, ни другим, — хмыкает Лелиана. — И всё же раньше мне доводилось и воровать, и спать с теми, кто был нужен для дела… — И убивать, полагаю, — перебивает он. — Знаешь, Лелиана, твоя внезапная откровенность интригует. С чего вдруг ты решила мне всё это рассказать? — Сама не знаю, — улыбается она. Её глаза ярко сверкают. — Возможно, потому, что мне хочется как-то тебя отблагодарить.       С этими словами она придвигается ближе и целует его. Поцелуй из лёгкого, почти дружеского, мгновенно становится жадным и настойчивым. Зевран радостно отвечает ей и, уже потянувшись пальцами к шнурку её корсета, одёргивает себя и отстраняется. — Я понимаю, что ты сейчас взбудоражена, но не хотелось бы, чтобы ты потом на меня дулась, — осторожно говорит он. — Когда твоё возбуждение схлынет, и заученные церковные благоглупости снова напомнят тебе о воздержании и прочих унылых вещах. — Не переживай, — смеётся она, заставляя его опуститься на землю и усаживаясь сверху. Её губы растягиваются в лукавой улыбке. — В конце концов, ты же мне заплатил.       Получив карт-бланш, Зевран отбрасывает ложную скромность и принимается расшнуровывать её корсет, в то время как сама Лелиана занимается шнуровкой его штанов. Её груди, освобожденные из тесной темницы, кажутся ещё восхитительнее, чем он представлял себе — полные, округлые, усеянные редкими веснушками, с чуть набухшими нежно-розовыми сосками. Зевран обхватывает их ладонями, пропуская соски между пальцев и слегка сжимая. Вот за это Зеврану нравятся человеческие женщины — у них отличные сиськи. Между тем Лелиана, высвободив его член, уже напряженный, слегка приподнимается и, помогая себе пальцами, опускается, принимая его внутрь себя, обволакивает горячим и мокрым, и начинает медленно и ритмично двигаться. — Merde! — вырывается у неё. — Как давно у меня этого не было.       Зевран всецело с ней согласен. У него тоже давно не было ни женщины, ни даже мужчины. Он чувствует, что, если так пойдёт и дальше, он кончит очень скоро, не дав Лелиане разрядиться. Чтобы спасти ситуацию он убирает руки с её груди, подавляет жгучее желание поддать бедрами вверх, вонзившись поглубже, складывает ладони под головой и, закрыв глаза, пытается представить себе что-нибудь отвратительное. Самое отвратительное, что он до сих пор видел — порождения тьмы. Но взбудораженное воображение подкидывает его внутреннему взору такие картины с участием мерзких тварей, что глаза приходится открыть.       К счастью, Лелиана уже почти достигла пика наслаждения. Её щёки покрываются румянцем, дыхание сбивается, соски ещё сильнее твердеют. Видя это, Зевран позволяет себе перестать бороться с захлёстывающим удовольствием и, едва расслабившись, бурно кончает.       Лелиана успевает сразу вслед за ним. Застыв на мгновение, она обмякает, опускаясь ему на грудь с легким вздохом. — Мы ведь никому не скажем? — шепчет она спустя пару минут тишины. — Конечно, дорогая. Не волнуйся, — откликается он.       Впрочем, судя по благодарному пожатию её руки, когда Зевран, проворнее, чем иная горничная, помогает Лелиане снова зашнуровать корсет, у них есть неплохой шанс повторить.