я спасу тебя в ответ

      Татуировка Исака всегда отличалась от чужих. Она была чёрной по краям, тонкой, даже несколько болезненной паутиной прорезала всё имя. Исак мельком видел чужие запястья с чужими именами: и те были полностью окрашены в один цвет.       «Э в е н».       Иногда надпись становилась полностью чёрной, и тогда Исаку становилось страшно за человека, которого он никогда не видел. Юнас говорил, что это всё херня и что находить родственную душу ― необязательный квест. Ева пожимала плечами и говорила, что его родственная душа, вероятно, больна.       Юнас и Ева никогда не показывали свои татуировки друг другу ― по крайней мере, намеренно. /       ― Эвен, ― говорит тот парень, и Исак кидает нервный взгляд на своё запястье: надпись окрашена в фиолетовый. Таинственный и слегка романтичный (но чёрная паутина всё ещё прорезает основной цвет). Серьёзно, блять?       ― Исак.       Эвен широко улыбается. /       Эвен целует своё имя на запястье Исака, на что Исак говорит что-то о крайней форме любви к себе. Эвен смеётся и тянется за поцелуем, пока Исак переплетает их пальцы. Ему кажется, что чёрные края имени его ― парня? ― стали светлее, но, возможно, это всё проделки освещения.       ― Эвен, а почему… ― он поднимает полный влюблённого идиотизма взгляд, ― почему татуировка с твоим именем обведена чёрным?       Исаку кажется, что Эвен пытается спрятать взгляд, но затем, будто бы совладав с собой, быстро целует его и спрашивает в ответ:       ― Могу ли я остаться здесь навсегда?       Исак знает, что он просто пытается перевести тему, но отвечает голосом, полным влюблённого идиотизма:       ― Можешь. /       ― Когда ты куришь, чёрные линии становятся толще, ― обеспокоенно замечает Исак.       ― Не волнуйся за меня, ладно? ― Эвен улыбается. ― Кстати, что там с твоими родителями? /       Блять.       Исак не знает, какой цвет станет решающим на татуировке у Эвена: жёлтый как цвет полнейшего непонимания, голубой как цвет глубочайшей тоски, багровый как цвет ярости или чёрный как цвет подступающей к горлу депрессии.       Только вот на татуировке у Исака тёмные линии причудливо смешиваются с ярко-красным, и Исак понятия не имеет, что это значит. Он в панике звонит Соне, и та вываливает на него кучу дерьма с улыбкой на губах.       — У него мания. Ты правда думаешь, что он влюблён в тебя? Ничего подобного. Это просто больная идея, засевшая у него в голове. Так что, пожалуйста, держись подальше от него.       Исаку кажется, что его сейчас вывернет наизнанку, разорвёт от противоречивых чувств, что он никогда больше, блять, не будет счастливым.       Сколько ещё Исаков и Эвенов пережили этот вечер?       Психическое расстройство — вот почему его имя оплетено тёмной паутиной. Исак говорит себе, что должен был догадаться, и не может поверить в то, что Эвен действительно не любит его.       Не в этой вселенной. /       — Что будет после того, как я спасу тебя?       — Я спасу тебя в ответ.