Смерть бабочки

Это было самое обычное утро, проснуться, выключить будильник и заснуть еще минут на 10. Да… все так и должно было быть… Но что-то пошло не так. — Странно, совсем ничего не ощущаю… — усталости нет, сна нет, ничего, нигде не болит, и самое главное — абсолютное спокойствие. — Может, я еще просто сплю?.. — немного подумав об этом, я поняла, что это первое утро, когда я ничего не ощущаю. Встав с кровати и пройдя в ванну, я заметила еще одну странность. Свет, который всегда слепил и раздражал утром, абсолютно ни как не ощущается сейчас, н какого раздражения. Будто он и вовсе выключен. Умываясь холодной водой, совсем не чувствую холода.То же самое и с горячей. Никакого ощущения температуры… — Да что же такое?.. — в один миг ты понимаешь, что самое страшное не то, что ты физически ничего не ощущаешь, но, даже будучи в шоковом состоянии, должен ощущать страх, волнение, дрожь… Ничего нет… Умывшись еще раз, я посмотрела сначала на руки, потом на отражение. Но ни чего не изменилось, мне было абсолютно все равно. — В принципе, какая разница? Мне просто надо делать все как всегда, — и, как на автоматическом режиме, мои действия пошли сами собой. Выпить кофе, перекусить, собрать вещи и уйти в университет. Да, все как и всегда… Так мне казалось… Одеваясь, я вспомнила недавние слова продавщицы и ее знакомой: «Если утром просыпаешься и чувствуешь, что ничего не болит, то, значит, ты мертв…» — Так вот оно что! Значит, я просто мертва, — натягивая джинсы и застегивая рубашку, я произнесла это вслух как ни в чем не бывало, но, вспомнив, что в комнате я не одна, посмотрела на кровать, находящуюся напротив меня. На ней спала моя соседка, и, похоже, после моих слов, она стала недовольно ворочаться. «Не думаю, что она слышала, что я сказала.» Собрав сумку, я все же вышла из квартиры. Выйдя на улицу, как и предполагалось, я ничего не почувствовала: ни холода, ни раздражения, ни злости — ничего. На улице было -5 градусов, и, при обычных обстоятельствах, я бы уже начала возмущаться. Проходя ежедневный маршрут, я ощущала в теле необыкновенное спокойствие и безмятежность. Ни какой усталости, тревоги или переживаний. «Интересно, а какие права у мертвецов?» Придя, наконец, в университет, я заметила, что ничего необычного в поведении остальных не наблюдалось, все были сонные и недовольные. Началась первая пара. Моя соседка и подруга, как обычно, опаздывала, и, ворвавшись в аудиторию, начала тяжело дышать, как после бега. Ее, конечно, впустили, ведь она и правда спешила, и из-за этого ей решили списать опоздание в последний раз. — Привет! Я так удивилась, когда ты мне позвонила и сказала, что уже в универе, — размещаясь рядом со мной, сказала подруга. «На то есть свои причины,» — подумалось мне. Половина дня пролетела, как всегда, без происшествий. Хотелось бы мне так сказать, вот только уже на второй паре мое новое состояние дало о себе знать. Моя кожа очень сильно побелела. Я бы сама и не заметила, если бы не услышала восклицание со стороны. Моя подруга смотрела на меня удивленными глазами. Рот ее был прикрыт рукой. Я же смотрела на нее как ни в чем не бывало. — Ну чего ты кричишь? — без малейшего намека на эмоции спросила я. — На себя посмотри! Ты же бледная, как смерть, причем в прямом смысле этого слова, — не обращавшая на нас внимания аудитория вдруг устремила свои взгляды на нас. Мне ничего не оставалось, кроме как попроситься выйти вместе с ней, чтобы объяснить, что произошло утром, под предлогом «мне нехорошо, и, можно, она меня проводит?» Собрав вещи и выйдя из аудитории, я попросила свою подругу успокоиться и пройти со мной в свободный кабинет, где никого не было. — Дели, начну с главного. Похоже, что сегодня утром я умерла. Как и почему — я без понятия, но мои чувства и осязание просто пропали, а процессы, функционирующие в организме, прекратились, и похоже, что десять минут назад у меня отпала потребность в воздухе. Скорее всего, именно из-за этого моя кожа стала белеть. Проще говоря, перед тобой стоит мертвец, — не знаю, точно ли все услышанное она поняла, но после первых же слов она упала на колени, а под конец и вообще потеряла сознание. Думается мне, что это — вполне нормальная реакция живого человека. Я открыла окно и перенесла ее на лавочку, накрыла курткой, чтобы она не замерзла, сама же села на подоконник и стала ждать ее пробуждения. Спустя час она проснулась, посмотрела на меня, вскочила и убежала. Я осталась сидеть на окне. Спустя десять минут она вернулась. Дели плакала, а я просто смотрела, не чувствуя при этом ничего. Не знаю, может, чтобы убедиться, она подошла и обняла меня, а потом тихо сказала: — Ты такая холодная… Тебе не холодно? — в какой-то момент мне стало смешно, и я поймала себя на мысли, что, похоже, мои осязательные чувства пропали, но, видимо, не все психические, раз мозг до сих пор жив и функционирует, значит, и некоторые эмоции я могу пробудить. — Нет, я абсолютно ничего не чувствую, в отличие от тебя, так что перестань плакать, — она отпустила меня, и я протянула ей платок, аз затем закрыла окно. — И что теперь будешь делать? — я пожала плечами. — Может… Сходишь в больницу или к врачу?.. — я посмотрела в нее в упор и вновь улыбнулась. — Или к гробовщику. Не думаю, что они хоть как-то помогут. Скорее всего, начнут изучать меня с головы до ног. Но, раз я умерла, значит, могу делать все, что в голову придет, как-никак, мозг — это все, что у меня сейчас работает, — показав на голову, непринужденно ответила я. Дели растерялась. Она не знала, как реагировать. В конечном счете, мне все равно, что делать, я стала абсолютно безразлична ко всему. Мертвецам закон не писан. А это значит, что теперь я могу делать все, что захочу. Но как жить, если жизни нет? Не знаю, как именно, но мне придется еще не раз доказывать, что даже после смерти жить вполне можно. — Ты сказала, что перестала дышать… Но сама периодически делаешь небольшие вдохи, правда без выдоха… Как это понять? — она смотрела на меня, и в ее глазах читался страх. Подойдя к ней, я наклонила голову и еще раз вдохнула. — Это привычка, точно так же, как и все остальные мои действия, приход сюда, например. А дома я спокойно пила чай. Легкие просто не выпускают воздух. Не знаю, как это объяснить, но, похоже, просто он сам выходит через кожу и точно также входит, а вдохи — как привычка к дыханию. Думаю, в скором времени я перестану их делать. А по поводу жидкости без понятия, куда именно она уходит, но таких чувств, как голод или естественная нужда, просто нет. Я еще не до конца разобралась в своих нынешних чувствах и способностях, — я надела свою куртку, взяла сумку и на выходе из кабинета спросила: — Ты идешь? Пары уже давно закончились. Вместе мы вышли из универа и направились домой. Она остановилась на перекрестке и, перед тем, как побежать на маршрутку, сказала: — Осознать, что ты уме… мертва, очень сложно. Знаешь ли, ты всегда была не от мира всего, но знаешь, я рада, что ты все еще с нами, — сказав это, она забежала в маршрутное такси. «Спасибо, Дели. Мне еще многое предстоит узнать о себе, но сейчас пускай все идет своим чередом» Поправив все время спадавшую с плеча сумку, я спокойно направилась домой.