Ледяная Королева.

      — Джек?       Голос молодой белокурой женщины разрубил мертвенную тишину маленькой хижины вклочья. Она стояла вперев руки в бока и зло смотрела по сторонам. Мальчик которого она искала был её старшим сыном, которого искала её младшая дочь. На самом деле их игры в прятки всегда оканчивались так: малышка Астрид не в силах сама разгадать, где затаился её хитрый брат, и на помощь приходит добрая и милая мама, готовая всегда помочь и поддержать.       Наконец она сдвинулась с места и направилась по направлению к отцовскому столу. Обычно Джек прятался там, поскольку был выше Астрид и она не могла за ним его разглядеть, а пойти посмотреть за столом у девочки не хватало смелости, так как все рассказы брата про то, что за отцовским столом живёт чудовище малость заставили её создать в голове предупреждение, не ходить за отцовский стол.       Милора, а именно она и была матерью Джека и Астрид, направилась за отцовский стол, но сына там не оказалось. Тогда оставалось только одно место, куда он мог бы ещё спрятаться. И это отрадно потешило женщину.        Она направилась к огромному резному шкафу, где хранились мужские доспехи. Обычно она специально запирала его на ключ, чтобы дети не начинали играть с заржавевшими доспехами Лайона. Он становился тогда очень злым, но конечно же детей не ругал. Но вместо этого Милоре приходилось потом драить эти доспехи по сто раз на день, а это было просто ужасно. Поэтому она предпочитала держать доспехи подальше от детей, потому что в последнее время она все больше и больше находила его заляпанным либо в каше, либо в яблочном пудинге.         — Джек, ну сколько можно- она устало вздохнула и села на стул у кровати. Сын так и не подал голоса- Сынок я устала, выходи уже. Ты не маленький, тебе семь лет.        Раздался грохот мешанины и из шкафа, крехтя и издавая ужасные лязги, выглянула белокуроя макушка Джека. Он был весь взлохмоченный, но ужасно довольный собой.         — Трусишка Астрид опять поплелась к тебе за помощью, матушка? — саркастично спросил он, ловко выпрыгивая из доспехов, и становясь прямо напротив Милоры. Она все же должна была отметить, что сын полностью пошёл в отца ловкий, гибкий да и эти его голубые глаза, которые были словно синее, чем синева моря, просто завораживали. И эти чертики в его глазах, придавали ему небывалой детской красоты, которой он был итак переполнен.        Раздались медленные шажки за дверью. Ещё где-то пять шажков и дверь отворилась, впуская маленькую пятилетнюю Астрид в комнату. Её встретила безумная ласка в глазах матери и мальчишеский задор голубых глаз брата, которые так и кричали, что она проиграла.         — Ты сжульничал- запротестовала она своим тоненьким детским голоском и, притопывая при этом ножкой. Со стороны это выглядело так комично, словно эта девочка раздосадована на весь мир. Она и правда была зла, разве что не в таких всемирных масштабах, а только на своего хитрого братца, который в который раз за этот день умудрялся как-то схитрить и она не могла его найти сколько бы она не перерыла весь дом.         — Если бы ты была чуточку внимательней, ты бы поняла, что это не жульничество, а просто мой гениальный ум- гордо вздернув подбородок, проговорил Джек преисполненный собственной гордостью за самого себя. Милора лишь покачала головой с материнской улыбкой, наблюдаяя за перепалкой между детьми.        Она поднялась с места и вышла из комнаты, оставляя спорящих детей одних. Её переполняло некое волнение за мужа, от которого уже давно не было вестей. Обычно уходя в поход он писал ей каждый день, уверяя, что с ним все в полном порядке, а сейчас от него на протяжении недели не было никаких вестей. Милора с тоской вгляделась в даль, желая уже поскорее увидеть Лайона. Они ушли воевать за моря, считая что там средства для выживания лучше чем в этих заброшенных пустынях Эксариута. В низ невозможно было больше жить, не осталось той воды, что выкачивали мужчины из земли, и дичи стало меньше. А главное становилось все жарче и жарче.        Последней надеждой жителей Эксариута были земли за морем. Земли плодородные. Земли, на которых можно жить вечность и не беспокоится что возможно к завтрашнему дню солнце зажарит тебя словно индейку. И Милора была полна счастья и надежды, что мужья их маленького поселения смогли предпринять эту экспедицию. Только вот последнюю неделю её сердце, почему-то бились с удвоенной силой и было ощущение, что надвигается что-то очень ужасное и что-то очень пугающее.        Она вышла на крыльцо поплотнее закрываясь платком от бушующего ветра. Он продолжался уже на протяжении четырёх дней и словно бы грозился перейти в смерч. Милора поплотнее укуталась в свою шаль и всмотрелась в даль. Никого и ничего. Нет ни кораблей, ни орлов, что приносили весть от своих хозяев. Недалеко от неё остановилась Лимура, которая также пыталась высмотреть своего мужа. Никого. Не было никаких вестей от кого-либо их них. И это ещё больше нагнетало обстановку.        Когда над их головой пролетел огромный ворон, издавая ужасный звук, это уже стало предзнаменовением чего-то ужасного. Милора не могла высмотреть, что было там за горизонтом из-за ужасного тумана, что возник благодаря бушующему ветру. Было ужасно просто осознавать, что сейчас что-то произойдёт. Она быстро вбежала в дом и закрыла дверь на все замки и щеколды. Из комнаты доносился заливистый смех Джека и Астрид, которая что-то восхищенно ему шептала. Наверное он снова демонстрировал ей свои навыки умения делать холодильники из рук. Откуда у него такой Божий дар никто не задумывался. Как сказал Лайон- это подарок Божий в этом жарко месте, где каждый готов утопиться от жары.        Милора быстро вбежала в комнату к детям. Смех мгновенно стих и на неё уставились две пары взволнованных глаз. Больше всего сейчас она боялась потерять своих детей, самое дорогое, что было и будет у неё в жизни. Она стерла мгновенно выступившие слезы и, присев на корточки перед смотрящим на неё своими большими голубыми глазами Джеком, крепко обняла его, словно это был их последний раз. Сердце Милоры почему-то чувствовал, что так и будет.         — Пообещай мне Джек- трепетно заговорила она, обнимая и вглядываясь в его черты, словно в последний раз. Такое отношение матери напугало Джека, но он не подал вида.- Пообещай мне, что ни при каких обстоятельства ты не бросишь свою сестру, Джек. Вы единственное, что есть друг у друга.- она ласково погладила его по волосам и, крепко прижимая к себе, поцеловала в висок. Дальше тоже самое проделала с шокированной Астрид, которая не могла понять, что происходит. Сама Милора не могла понять, что происходит. Она лишь в конце горячо поцеловала своих детей, надевая на шею Джека свой медальон, который когда-то ей подарил их отец. Она хотела когда-нибудь подарить его жене Джека, но видимо не судьба. А потом она быстро погнала своих детей к погребу, желая по быстрее укрыть их там оттого, что возможно сегодня произойдёт.        Дети бежали за ней в погреб, не понимая, что происходит. Таким растерянным был их вгляд и такими напугаными были их глаза, которые выдавали их. Джек, который пытался скрыть этот страз был бы сразу выявлен. Эти голубые глаза так и горели страхом. Он боялся, что мама сейчас оставит их. Так оно и произошло. Милора впустила детей в погреб, а потом закрыв их на щеколды под их крики и мольбы выпустить их, заплакала и накрывала люк большим махровым ковром и вышла желая узнать, что же произошло.        Все женщины на улице бегали словно угорелые. На берегу виднелись черты кораблей. Глаза Милоры загорелись надеждой. Она буквально выпрыгнула с крыльца и бегом побежала к побережью, пока цвет флага не остановил её. Это был не коричневый цвет. Цвет их земли. Цвет их флага. Это был посторонний. Чужой. Вражий. И словно в подтверждение её слов, в её сторону полетели стрелы, отчего её глаза вылупились, словно перед ними дракон. А дальше послышались крики и вои. Началась паника. Она кинулась в сторону своего дома, желая как-то укрыть свое гнездо.        Сейчас она не думала ни о чем, кроме своих бедных детей, которые остались там в погребе, гадая что же происходит. Она умирала от страха, что с ними что-то случится. Она уже не думала о муже, который точно мёртв и где-то гнееет его мужественное тело. Её мысли были поглощены только двумя крохами, которые сейчас находились там, в погребе, одни, и она умирала вновь и вновь, понимая что не сможет спасти их.        Когда она обернулась посмотреть, что происходит, то увидела полчища людей в шлемах и доспехах. Сначала в голову проскользнкла мысль, что они не враги вовсе. Что их послали из мужья, чтобы они вселили в них надежду. Но когда предсмерный вой Старого Уилла оглушил их всех, она поняла, что это были они, варвары, как она их называла. Люди крушащие чужое счастье, отбирающие у людей их кров, их детей.        Она не успела добежать до дома. Её заметил какой-то коренастый варвар, который со всех ног кинулся в её сторону. Он схватил её за волосы, как только она захотела кинуться прочь. Приблизился её к лицу и, облизав её щеку, похотливо вдохнул, отчего ей стало настолько мерзко, что она со всей силы наступила ему на ногу. Он обматерил её на чем свет стоит, а потом одним движением руки нанес своим мечом удар, который пришёлся по горлу. Милора вцепилась в глотку руками, задыхаясь и оседая на землю. В голове родились мысли, что возможно её детей ждём та же участь, что и её. От этого на глаза наворачивались слезы.        Перед её взором прошлась вся её жизнь. Вот она маленькая сидит на бревна, около ручья напевая песню и, помогая тем самым маме побыстрее выстирать всю одежду. Вот ей пятнадцать лет и они с подругой впервые решили пойти на уличные бои. Вот там она впервые увидела Лайона, который улыбнулся ей. Вот он пришёл просить её руки у её отца, и тот охотно согласился, не спросив даже у дочери, хотя она была согласна. Вот их свадьба. Вот знахарка Майя говорит ей, что она беременна. Вот она берет маленького Джека на руки. Вот его первые шаги. Проходит два года и радостная новость снова окутывает обвалакивает их дом. Через девять месяцев в доме вновь слышится детский, заливистый плачь, который принадлежит её маленькому ангелочку. Её Астрид. Её девочке. Она так мечтала, что когда дочь вырастет, она сама будет вплетать ей в волосы цветы. Вот они с детьми улыбаются, готовятся к вечернему рассказу отца.        Последнее, что Милора видела перед смертью, было улыбающееся лицо своего мужа и своих детей, а потом она уснула навсегда, обуреваемая ужасным горем и злостью на весь этот мир, что он отберёт жизнь и у её маленьких детей. Она бы спала спокойно, если бы знала, что судьба подарит её детям огромный шанс. Она подарит им.

***

       Снаружи раздавались очень странные звуки. На самом деле они уже утихли, но Джек не знал сколько прошло времени с тех пор, как мама заперла их в погребе. Он был ужасно зол на неё и выговорил бы ей все в лицо, только увидь её. Сестричка наконец угомонилась, сидя в его объятиях и изредка всхлипивая. Ему было её очень жалко и он ужасно беспокоился, как бы она после всего этого не заболела.         — Джек- раздался её тоненький, заплаканный голосок. Джек моментально обернулся к ней. Она сидела в кольце его рук, словно птенчик без крыла. Джеку от такого вида на сестру становилось жутко, и он боялся, что с ней могло что-то случится. Раз мама сделала его ответственным за неё, он не подведеь её, хоть и был сейчас ужасно на неё зол.         — Астрид? — она подняла на него свои, точно такие как у него, голубые глаза и нахмурилась. Джеку стало интересно, что же заставило маленькую смышленную Астрид хмурится.- Что случилось? — заботливо поинтересовался он.         — Где мама Джек? — жалобно заплакала она. Джек лишь крепче прижал сестру к себе, не желая, чтобы она снова впадала в истерику, но по опыту знал, что окончательно успокоить Астрид могла лишь их мать.- Она больше не вернётся? — в её голосе было столько отчаяния и боли, что Джек невольно задумался. А что происходит там, за люком? За этой деревянной дверью? Что заставило его мать так запаниковать?        Он был уверен, что они просидели в этом погребе больше дня. Он понял это, когда Астрид заплакала, что хочет есть и ему пришлось в крошечной темноте погреба искать ей еду. И он был готов быться я об заклад, что она сейчас снова захнычет о еде и это означало только то, что прошло уже более двух дней, потому что у Астрид, у пятилетний Астрид был ужасный характер и ела она один раз за день, но ела как слон. Так он и ориентировался.        Как и предполагал Джек, через некоторое Астрид захныкала о еде. Это означало, что они провели в этом погребе второй день и он поставил перед собой цель, что обязательно после того как Астрид доест холодную замаринованную ножку утки они обязательно выберутся отсюда.        Снаружи уже не было ничего слышно. Что там происходило никак невозможно было понять. Джеку с детства ненавидящему что-то непонятное было вдвойне неприятно ощущать, что там за дверью погреба что-то происходит.        В этот момент над их головой пронеслись быстрые шаги. Явно кто-то ходил там наверху в их доме. Потом шаги убавились и Джек понял, что наверху находятся по меньшей мере три человека. Потом он шикнул, на шипящую что-то Астрид, веля ей молчать и прислушался.         — Да перестань Морис, мы проверили каждый угол. Никого здесь нет. Все мертвы.         — Я на это надеюсь Кай- проворчал второй и шаги стремительно покинули домик, оставляя маленького, шокированного Джека одного со свалившейся на него новостью.        Он прирос к тому месту, где стоял. Та новость, что все там наверху мертвы, выбила из него дух. Он стоял, не веря своим ушам, и не веря во все это чисто из-за того, что он все ещё был ребёнком. Его мама не могла их бросить. Она не могла бросить их одних. И папа скоро вернётся. Он верил в это как во что-то святое. Его родители, что так любили его с сестрой, не могли из так вот просто бросить.        Из раздумий, со слезами на глазах, его вывела его младшая сестра, которая беспокойно на него смотрела, держа в ладошке его руку. Он осмотрел её. Она была в дневной, уже успевшей стать грязной сорочке, её заплетенные всегда волосы открылись и она выглядела, словно потрепанная кукла, с большими голубыми глазами, уставившимися на него. В них можно было увидеть все. Боль, горечь, обида, страх. Больше всего страха, который так напугал самого Джека, что он по крепче обнял сестру и наконец пошёл к выходу из погреба, желая выбраться из этой тюрьмы. Сначала он хотел позвать маму, но потом подумав, что те странные люди могут услышать его лишь всем телом навалился на люк, но тот не сдвинулся и с места. Тогда он попросил Астрид, и они оба навалившись своими маленькими тельцами добились всего лишь тихого скрипа.         — Нужно приложить ещё что-то- увлеченно проговорила Астрид, спрыгивая с маленького выступа, на котором стояла. Джек подхватил её интузиазм и через некоторое время они уже загромоздили на это выступление столько всего, что через щель в люк начал пробиваться свет. Кое-как навалившись поверх этих вещей, дети наконец добились желаемого результата. Дверца погреба была открыта.        Ловко выпрыгнув оттуда Джек, помог Астрид выбраться и отряхнуться. Сам он разглядывал их дом, от которого не осталось буквально ничего, что напоминало бы о былом порядке и чистоте. Везде разбросанные вещи, заржавевшие доспехи отца, мамины платья порванные в клочья, вся кухню разнесенная кем-то. Астрид прижалась к спине брата, охватывая его руку свой ладошкой, и попутно всхлипивая. Они минули коридор, и Джек осторожно, толкая входную дверь, вышел на улицу.        Там был такой погром, словно его выбросили из родного дома куда-то в чужое место. Глаза заслезились от ужасного ветра, который развеивал всё оставшееся от домов. А потом раздались чьи-то голоса, от которых Джек отшатнулся, а его сестра прижалась к нему ещё сильнее, и уже кажется готова была прирости к его спине.         — Джек? — раздался знакомый голос, на который дети мгновенно обернулись. Недалеко от них, совсем близко к причалу стоял из корабль, который был наполнен мужчинами из их племени. Они с ужасом оглядывались по сторонам, каждый кажется узнавал свою мать, жену или ребёнка.       Раздавались крики, стоны вопли и плач, говорившие о разрываещейся душе мужчин. А мужчина, что стоял неподалёку был родной брат их отца. Дядя Билл.        Астрид и Джек кинулись к нему, словно он был спасательный канат. Он с ужасом смотрел по сторонам, не понимая кажется, что случилось. Дети бросились на него, словно голодный лев на добычу, и он обнял их приподнимая. Своих детей у Билла никогда не было и дети его брата всегда были для него словно родные. Но кажется теперь только они остались, как единственное напоминание о чем-то, напоминающим ему о его семье.         — Это мама? — всхлипнула над его ухом маленькая кроха Астрид. Он оторвался от них, смотря куда она указывает и не веря своим глазам. Это была белокурая красавица Эксариута. Милора. Жена его старшего, покойного брата Лайона. Кажется они и правда настолько любили друг друга, что умерли даже в один день, хоть и в разных местах.        Билл не стал отпускать вырывающегося из его рук Джека, в голос заревевшую Астрид, понимая что если он их сейчас отпустит, то потеряет то единственное, что осталось от его семьи. Поэтому он под их крики и стоны, которые взывали маму подойти и обнять поволок их к кораблю. Больше в Эксариуте не было жизни. Они как прибыли сеголня на этом корабле так и отчалят на нем, ища себе пристанище. И не зря потом говорили старые знахарки, что земля Эксариута- эта проклятая детскими криками и воплями, земля.