Just Run

Dum spiro, spero. Пока дышу, надеюсь.

Бежать, бежать, бежать… Неважно, куда бежать — подальше, только бы подальше от этого места! Подальше от осязаемой тьмы, подальше от отвратительных порождений со смердящим дыханием и адским огнём в мёртвых глазах; подальше от какофонии голосов в голове. Бежать, скорее бежать от одного единственного звука — глухого, злорадного, триумфального смеха, клеймом въедавшегося в воспалённые клетки сознания, прошивающего мозг алыми нитями, когтями продирающего разум. Бежать. Вспышками мелькали лица, места и события, но единственная мысль полыхала ослепляющим огнём, выжигая и обращая в прах всё остальное: только бежать. Перед взором — нескончаемые тёмные коридоры, узкие, тесные, будто паучий лаз. Страх задохнуться и остаться здесь навсегда с огромной силой толкал в спину; сзади слышался странный скрежет и едва различимый звук быстрых шагов — нечеловеческих шагов. Мрак давил со всех сторон, от затхлого воздуха спирало дыхание и шумело в ушах, но сейчас было необходимо только лишь бежать, убираться к чёрту из этих тоннелей. И ни при каких обстоятельствах не останавливаться. Амабель задыхалась. Задыхалась от тьмы, нехватки воздуха, задыхалась от ядовитых испарений и долгого бега. Амабель задыхалась от отчаяния. Она, казалось, бежала уже целую вечность, однако темнота перед нею не расступалась ни на крону, а в затылок били ледяные потоки ветра, блокируя разум; адреналин бурлил в крови, но энергия ежесекундно утекала из тела, стремительно растворялась в едкой кислоте. Больше всего не хотелось умереть здесь. Бессмысленно умереть. Только вот сил больше не оставалось. Амабель уже не понимала, зачем она бежит, от кого бежит; она не осознавала даже, где находится. Грубо высеченный тоннель так мало походил на коридоры «Мануика», но стены всё так же злорадно шептали: ты-всё-ещё-здесь, ты-здесь-навсегда, ты никогда отсюда не выберешься. Конечности сводило от холода и страха, слёзы колючими льдинками застывали на щеках, до боли стягивая кожу, а стойкое ощущение, что смысла во всём этом нет, всё потеряно — ни на секунду её не покидало. И всё же Амабель безудержно пыталась верить: это — лишь дурацкий кошмар, из которого она должна обязательно сбежать. Амабель даже мерещилось, будто она видит слабый лучик света вдалеке; стереотипность собственных надежд в иное время до колик насмешила бы её, однако сейчас далёкая игра воображения была единственным утешением её истрёпанному в прах сознанию. Она ведь не должна умереть, так?.. Она, чёрт побери, просто не может тут погибнуть! Только вот её свет вовсе никуда не исчезал. Амабель ясно понимала: она его придумала. И всё-таки продолжала бежать… Она бежала к своему свету, бежала от невидимого преследователя, бежала от издевательских голосов и кошмарных тварей. Теперь свет казался всё ближе; он даже превратился в нечто вполне реальное, и тогда Амабель выдохнула с облегчением: стены узкого коридора наконец перестали давить на неё. Нашла ли она выход или же свой конец — плевать. Бежать к свету — значит, бежать к надежде. Все звуки замолкли; теперь она слышала лишь свои шаги. Как же странно и дико было впервые за столь долгое время хоть на мгновение почувствовать себя в полной безопасности!.. — но тогда, вглядевшись, наконец, повнимательнее в ослепительную полосу света вдали, Амабель вдруг явственно осознала: она здесь не одна. Тёмный человеческий силуэт стоял на фоне этого сияния; он ждал её. И протягивал ей руку.