«Очнись».
— Алло? – по ту сторону раздается чужой сонный и раздраженный голос, и Чимин отвешивает себе кучу мысленных, но вполне отрезвляющих и увесистых подзатыльников. Потому что этот хён — тот, к кому хотелось бы обращаться в самую последнюю очередь. Ворчливый и угрюмый, любит отчитывать и ругаться, стоит лишь появиться малейшей причине. Как его номер оказался в этом списке, Чимин все еще раздумывает, но старается быстрее очухаться и откашливается, прогоняя жалобную хрипотцу в голосе. — Юнги-хён, привет, это Чимин, – выпаливает Пак и прикусывает кончик языка, собираясь с мыслями и наспех решая, что ему сейчас вообще делать. С одной стороны покалеченное тело и сдыхающий телефон, а с другой нахмуренный и злющий после сна хён. Выбор, кажется, очевиден. — Я тут немножечко в дерьме. — Блять, – Чимин отчетливо может различить усталый выдох, — Во что ты там снова влип, мелкий? — Эм, – у парня, к слову, аж дыхание сбивается от неожиданно заботливого и небезразличного тона старшего, — Да я стою тут посреди дороги возле нашего любимого продуктового со сдыхающим телефоном и чуточку в крови, – мямлит Пак и почесывает затылок, словно Юнги может это видеть, — Но все нормально! Подумал, что твоя тачка не будет против подкинуть мою задницу до дома в час ночи, – быстро добавляет Чимин и жмурится, удивляясь собственному идиотизму. — Блять, – снова выдыхает Юнги. Чимин красноречиво кивает, мысленно соглашаясь со всем. — Я сейчас приеду, никуда не свистни, – произносит старший чуть строже, чем обычно, и парня холодит от подувшего ветра. Он хочет ответить, что да, хён, конечно, я люблю тебя, но телефон решает, что они достаточно наболтались. Чимин вдыхает через нос и старается расслабиться хотя бы немного, чтобы унять эту тупую боль, а затем слышит громкий рев двигателя. Это мгновенно привлекает его внимание и он вскидывает голову, наблюдая за мотоциклом, который стремительно подъезжает прямо к нему. Спасибо, Бог, очень вовремя. — Что, никто не останавливается? – Пак слышит глубокий мужской голос и шарканье подошвы о почву. Впечатляюще.«Да чего он пялится, Господи».
— Ну, – Чимин неопределенно пожимает плечами, — Останавливались, конечно, но я так просто не даюсь, – говорит он и его губы растягиваются в насмешке. Слышится тихий смех. Незнакомый мотоциклист щелкает застежкой от шлема и поддевает его пальцами, медлит, словно нарочно, и крайне изящно стягивает головной убор, прямо как в тех американских фильмах. Примерно на этом месте у Чимина должно образоваться пятно на штанах по самому дурацкому из сюжетов, но он никогда не любил очевидности. — Сработало не очень, парень, – снова подает голос Чимин и незнакомец усмехается. Хорошо, в этот раз гораздо лучше, Пак ненадолго залипает на пухлые губы. — Может, подбросить? — Ну да, я бы не против, конечно, но ты пиздец как не вовремя, знаешь, – Чимину жутко обидно за свою карму и за то что ему теперь придется отказаться от романтической поездки на мотоцикле по ночному городу с этим красавчиком, — За мной сейчас друг приедет. — Ну ладно, – безразлично кидает парень, шлем в мгновение снова скрывает его лицо и Чимин лишь может наблюдать за отдаляющимися огоньками мотоцикла и вслушиваться в притихающий рев мотора. Он разочаровано вздыхает и чмокает губами, запихивает руки в карманы и надеется, что Юнги будет тут как можно скорее. Потому что прохладно, сыро на улице и противно на душе. Интересно, до каких пор Чимину в жизни будет везти только на подобное дерьмо? В детстве, вроде как, рассказывали, что после плохого всегда наступает хорошее, однако что-то как-то не пошло, замкнуло и зависло именно на моменте, когда счастье должно было наконец случиться, в принципе, как всегда. С губ срывается еще один отчаянный вздох. Не такой, какой обычно получается, когда по собственной оплошности теряешь дорогую тебе вещь или заваливаешь важный экзамен. Чимин просто очень сильно устал. И в этом есть тот самый потайной смысл, который парень планирует всю жизнь хранить в потайном ящичке своей искалеченной и перешитой на миллиарды раз души, никогда и никому не показывать. — Бля, – шипит Пак и ковыряет носком грязных ботинок асфальт, потому что ненавидит ждать. И вообще оставаться в одиночестве в принципе. В такие моменты внутреннее я уходит в отрыв и будто нарочно пытается вскрыть самые крупные и болючие раны. Чимин боится себя и того, что он сам же может натворить с собой.«Юнги-хён, пожалуйста, поскорее».