Каждый чего-то боится

      Реджина хмурится и складывает руки на груди. Это провал. Их проигрыш. Неудача. Поражение. Сколько не перебирай синонимы, а лучше не станет. Она напряжённо всматривается в горизонт, наблюдая за происходящим. Жуткое зрелище. Любой бы не остался равнодушным, увидев это, а зная, что может произойти, уж тем более.       Страшно ли ей? Конечно. Добро всё равно всегда победит? Как бы не так. Мисс Миллс была не из тех, кто любит так впускать надежду на счастливый конец в своё сердце. Она не хочет, чтобы оно в очередной раз было разбито и впивалось острыми распавшимися частями в её рассудок.       Реджине страшно. Её победила собственная худшая половина, из-за которой должно произойти неизбежное. Само́й злой королеве страшно, подумать только. Чёрной ведьме, коварной правительнице, вырывающей сердца любому, кто посмеет перечить. Но нет, в том-то и дело, что это уже не злодейка. Мать, герой и мэр Сторибрука, вот кто она.       Что, если жители всё забудут? Реджина боится забыть то, что изменило её жизнь. Этот город. Генри. Робина. Героем она стала благодаря им. Пусть болит, печёт душу, она не может забыть. Она боится, что если всё же забудет, то никогда не сможет вспомнить.       Эмма не верит своим глазам. Бывший пират кладёт руку ей на спину и успокаивающе говорит что-то о том, что они справятся. Она всех спасёт. Но как? Если она даже не знает, что с ней произойдёт. Что произойдёт со всеми. Эмма боится потерять то, что имела. Боится не спасти никого в этот раз. Но она привычно кивает и улыбается через силу, а затем целует Киллиана, и он обнимает замёрзшую от ветра спасительницу. — Что это? — подаёт голос Джекилл, разглядывая нечто, всё быстрее движущееся к ним от пристани. Определённо что-то нехорошее. — Проклятие. Королева, как и обещала, прибегла к крайним мерам. Может переместить всех в другой мир, стереть память, поменять историю. Но, судя по мощности этого проклятия, я совершенно не представляю, что может произойти, — объясняет Реджина. Учёный тут же выдаёт следующий и вполне логичный вопрос. — И как его нейтрализовать? — Динь становится рядом с ним. — Никак, — отвечает фея, — Оно слишком близко. Мы обречены, — он поворачивается к ней и девушка видит, как он сначала удивляется, а после осознаёт услышанное и с опаской смотрит на Динь.       Фея с трудом может описать, что творится в её голове. Хочется сказать так много, но она понимает, что говорить вообще не следует. Доктор изучает каждую черту лица девушки, будто стараясь навсегда запомнить её, и неловко поправляет очки. Он приближается и берёт её руки в свои. Они смотрят друг на друга с горечью и непонятным сожалением. Они не могут растянуть эти секунды, как не могут остановить магию королевы или сбежать из города.       Динь тянется к доктору и целует, зарываясь пальцами в его волосы и притягивая ближе и ближе, насколько возможно. Горько и рвано, это один из тех долгих прощальных поцелуев. Тёплый, пугливый, пропитанный едким осознанием того, что он самый-самый последний.       Джекилл отстраняется, но фея продолжает держать его за шею. Он прислоняется своим лбом ко лбу девушки и шепчет ей в губы: — Не думаю, что способен передать словами, как сильно я люблю тебя, Динь, — фея со слезами улыбается и тяжело вздыхает, он откидывает её спадающие на лицо локоны и смотрит в глаза. — Я тоже тебя люблю. Но Генри… Мне страшно, — доктор удивляется таким словам.       Куда делась его смелая и вдохновляющая на подвиги Динь? Рвущейся в бой девушки как не бывало. Всё дело в том, что, в отличие от обычного, не осталось надежды на спасение. Герои видят приближающееся к ним чёрное облако. Некуда бежать, некогда действовать, остаётся верить, что каким-то немыслимым образом они всё же выберутся. Но шансы слишком малы.       Ей страшно.       А кому сейчас не кажется, что это тот самый конец его сказки? Фея жмётся к нему, и он мечтательно представляет, что лишь от холода. Генри почти успокаивается и смотрит в родные глаза. Он делает вид, что готов всё принять, подаёт пример.       А ей всё ещё страшно.       Фея кажется беззащитной и хрупкой, Генри обнимает её, и та прячет голову за его руками. Джекилл закрывает девушку собой, пытаясь оградить от проклятия, которое тут же застилает всё вокруг, покрывая гущей тьмы.       И он уже никогда не признается, что тоже боится.       Боится Хайда, который сумел, объединившись с королевой, наложить заклятие на город. Боится тёмной магии и той неизвестности, что она несёт в этих клубах дыма.       И он бы никогда не подумал, что сможет так бояться за кого-то, кроме себя.       Ведь больше всего на свете Генри Джекилл боится потерять самую волшебную частицу всей этой несправедливой и запутанной жизни, без которой ни один из миров не имеет для него смысла — его любимую Динь.