Подари мне поцелуй на память

В России зима. Снег сыпал с неба, ложась ровным слоем на дороги, крыши, тропинки… Невероятно красивый пейзаж вокруг заставлял голос подрагивать, и девушка, сидящая в машине рядом с блондинистым парнем, уложив ладони на стекло, то и дело издавала фразы восхищения: — Юра, посмотри как красиво! — завопила она, хватая светловолосого парня за руку, — Сколько раз уже встречала зиму, такой красоты еще не видела! — Успокойся, Мила, это просто снег, — фыркнул блондин, стряхивая руку девушки, — Мы за городом, здесь никто не вытаптывает его так, как там, а машины не превращают его в кашу своими колесами. — Ты прав, дорогуша, — ехидно ответила Бабичева, забрасывая руки за голову, — Ты так вырос за эти пять лет. — Не ёрничай, — оставив одну руку на руле, а второй шлепнув Милу по бедру, фыркнул Юрий, — Молча сиди. Зачем я вообще тебя с собой взял? — Может потому, что ты рад моему присутствию? — приподняла бровь шатенка, с новой силой обхватывая руку Плисецкого. Глубоко вздохнув, она добавила, — Я ведь права, можешь не возражать. Юрий и не собирался отвечать ей, ему нравилось проводить время в присутствии Милы, за это время они стали очень близки. После того, как Плисецкий стал серебряным призером Гран-при по фигурному катанию пять лет тому назад, Барановская не оставила поникшего мальчугана, рьяно желавшего вырвать золото тогда. Мила поддержала его, не давая Плисецкому погрязнуть в одиночестве. Пусть он был и не так мал в то время, но ему было по-детски обидно и больно. Иногда даже взрослому человеку нужна поддержка со стороны. На тот момент Юре просто не хватило опыта, ведь он первый раз выступал во взрослой лиге. Бабичева понимала это, ведь сама была такой. Ей пришлось преодолеть это в том же возрасте, что и Юрий. В свои 15 лет она вырвала бронзу на Гран-при по женскому фигурному катанию, обогнав даже итальянку Сару Криспино. Мила знала, что пятнадцатилетний Юра не выиграет тогда, среди конкурсантов, которые уже не первый раз выступают на такого масштаба соревнованиях. Ведь даже малейшее волнение может оказаться причиной падения. Юра молча смотрел на дорогу, ощущая тепло от Милы, которая уснула, обхватив его руку. Она была очень мила в таком виде, Плисецкий признавал это. Сейчас ему 20, Миле 23, говорить о том, что между ними совсем ничего нет — глупо и несуразно. Красивая девушка, которая знает как угодить мужчине, не могла остаться незамеченной для троекратного чемпиона. Да, именно так, после года упорных тренировок Юрий Плисецкий три года подряд выигрывал золото на Гран-при, наконец обогнав такого ненавистного ему Юри Кацуки. Юрий не умел показывать свои чувства, он груб и эгоистичен. Все, на что он был способен — это на резкие и жесткие поцелуи, которые иногда дарил Миле. Но как ни странно, за столь долгое время общения Плисецкий так и не полюбил Бабичеву по-настоящему. Дорога, заметенная снегом, все не кончалась. На улице уже было темно. Зимой солнце садится рано. Свет фар машины осветил ворота загородного дома, принадлежавшего Плисецкому. — Вставай, старуха, — прорычал Юрий, вырывая руку. — Ты так спокойно себя вел до этого, чтоб не разбудить меня? — потягиваясь, спросила девушка, — Это так мило! — Я ворота открою, — сухо ответил Плисецкий, выходя из машины. — Все-таки ты любишь меня! — прокричала ему в след Бабичева, не снимая улыбку с уст. Она тешила себя пустыми надеждами — вот как думал Плисецкий. Мила нужна ему, чтобы не чувствовать себя одиноко, вот и все. На самом деле в памяти парня четко вычерчены моменты, проведенные в Японии, и девушка с по-детски милой улыбкой, помогающая ему тренироваться. Она была воплощением самого света для Плисецкого. Юко Нишигори — женщина, что овладела сердцем молодого фигуриста, хотя он и понимал это, но скрывал, а это получается у него лучше всего. Юко — замужняя, еще и счастливая мать троих детей. Хотя Плисецкий и заметил то, что Нишигори относится к нему по-особенному, а именно помогает, поддерживает. Да и сейчас присылает электронные письма на телефон, но он не настолько жесток, чтобы начать делать упорные шаги по завоеванию японки. Это ведь то же самое, что отнять у детей мать, а у мужа — жену. Хотя, в последнее время письма Юко стали реже тревожить телефон Плисецкого. Ему очень нравилось, как она описывала свой день в трех абзацах небольшого мини-сочинения, и все это для него. Последние два года Нишигори уже описывала не дни, а месяцы, а последний год и несколько месяцев в нескольких предложениях. Она перестала спрашивать Юрия, как прошел его день, ведь это было бессмысленно, ответ оставался неизменным — все хорошо. Открывая ворота, Юра ненароком вспомнил, как Юко просила его остаться после соревнования. Но боль так близко подступила к сердцу, что он не смог даже взглянуть в ее глаза на прощание. Уже пять лет Плисецкий не посещал Японию, поставив себе на это табу. Как он поступит, когда увидит Нишигори? Что скажет? Ведь он уже не пятнадцатилетний парнишка, Юра стал брутальным мужчиной, за которым девушки так и строятся в ряд. Плисецкий думал, что если бы захотел отнять Юко у мужа, то смог бы сделать это в любой момент. Но зачем? Они из совершенно разных миров. У таких чувств нет выявления, так как и любовь эта без вариантов провальная. В Японии говорилось, что тот, кто признается в любви первым проигрывает заранее, вот и Юрий чувствовал себя сейчас аутсайдером. Сев обратно в машину, Плисецкий вместе с Бабичевой через несколько минут оказались во дворе, около шикарного трёхетажного особняка. — Я загоню машину в гараж, — пробубнил блондин. — Хорошо, я буду жать тебя наверху, — проводя рукой по плечу и стреляя глазками, ответила Мила. Ничего особенного, они часто выбирались сюда по выходным, чтоб отдохнуть от суеты города. Москва — невероятно большой и шумный город, а таким известным в мире спорта людям, как Юра и Мила, иногда очень хотелось просто прогуляться без громких возгласов вокруг. Загнав машину на ее законное место, Плисецкий, войдя в дом, сразу же побрел в ванную. Просидев там около часа, он поднялся в спальню, где бедняжка Мила уже засыпала от долгого ожидания. — Я уже думала, ты забыл, что надо делать с девушками, — хмыкнула Бабичева, приподнимаясь на колени. — Хорошо, что ты не забываешь, что надо делать с мужчинами, — прорычал Юра. В такие моменты, когда его голова полностью была занята девушкой из страны восходящего солнца, Плисецкий пытался избавиться от этого, снять напряжение, успокоиться — Мила идеально для этого подходила. Обхватив девушку за талию, блондин притянул ее тело к себе, впиваясь в губы. Его поцелуи как всегда были жесткими и требовательными, но Бабичева никогда не жаловалась, ей это даже начало нравиться. Мила не успела вдохнуть и капельку воздуха, как тяжелое тело накрыло ее, не давая и двинуться. Юра был властным, как всегда, он должен был командовать парадом — и только так. Легкая ночнушка с глубоким вырезом была уже порвана, а халат, ранее надетый на Плисецкого, валялся у ножек кровати. Здесь Мила могла не сдерживать себя, все равно никто не услышит ее криков. Юра где-то в глубине души любил слушать эту мелодию, которая была подстроена под его ритм. Тяжелые вздохи и томное произношение его имени — все это невероятно возбуждало. Как ни крути, а Мила знала, как возбудить мужчину, получая удовольствие самой. Еще немного и, прижавшись всем телом к любимому, Бабичева уснула, а мысли Плисецкого так и не изменились, не давая ему спать.

***

Солнце светило очень ярко, и так же, как у Пушкина - «Мороз и солнце, день чудесный…», - трещал морозец. Мила проснулась рано и, проведя рукой около себя, осознала, что Юры рядом нет. — Ну, ты как всегда, Плисецкий, — прорычала она, нехотя вставая с кровати. Бабичева оглянулась, но вещей парня в комнате не было. Ненароком она бросила взгляд на тумбочку и увидела какой-то огрызок бумаги. Взяв его в руки, она опешила и дрожащими руками начала набирать номер тренера. — Яков! — закричала в трубку девушка, — Юра! — Что случилось, Мила? — проговорил сонный старик, — Пять утра! Что у вас там? — Юра! — повторила девушка, — он улетел в Японию! «Я улетаю в Японию. Мила, прости меня, мне нужно разобраться в себе. Я никогда тебя не любил, старуха, слышишь?! Перестань себя так вести и не смей за мной лететь! Если я увижу тебя здесь — никогда не прощу». — Ты как всегда, придурок! — вытирая слезы, закричала Бабичева, — Это я тебя не прощу! Никогда! *** Самолет приземлился, и Юра тут же направился в Ледовый дворец. Вот так всегда, как вобьет себе что-то в голову, не отговоришь! А на самом деле, причиной того, что Плисецкий в один момент сорвался и уехал в Японию, стало то, что Юко уже три месяца не писала ему писем. Глупая причина? Возможно. Но Юра был подавлен по этому поводу. Мало того, что ее сообщения стали совсем короткими, так она еще и перестала их писать совсем. Войдя в Ледовой дворец, Плисецкий сразу обратил внимание на ресепшен. Милая девушка с большими глазками что-то громко объясняла одной из своих дочерей-тройняшек. — Разве так можно?! — кричала Нишигори, — Еще раз ты вытянешь мою карту памяти из телефона, я тебе устрою! Я полгода не могла ее найти, там же такие важные номера были, Лутц! — Ну, мам! — отговаривалась девчонка, — Я же не знала, что она твоя, и взяла попользоваться. — Конечно, не знала! — кричала Юко, — Только одно "но" — она была в моем телефоне… Взгляд девушки остановился на стоящей около входа фигуре. Все так же одет в толстовку, кеды на ногах и рюкзак на плече. — Как? — непонимающе посмотрела Юко, — Лутц, немедленно иди домой, к папе! Девочка тут же выполнила просьбу матери, ведь она давно ждала возможности убежать отсюда. — Юрий Плисецкий, — протянула Нишигори, — Не может быть, ты так изменился! Взгляды их с момента встречи все не разрывались. Все-таки Плисецкий был прав, она что-то чувствовала к нему. — Давно не виделись, Юко, — бросил парень и медленно приблизился к ресепшну. — Не думала, что ты приедешь, — наконец, опустив взгляд, сказала девушка, — Виктор с Юри на катке сейчас. — Мне плевать на Виктора, — сказал парень, обходя стойку ресепшна, — ты перестала мне писать, я волновался. — Так ты из-за меня, — подняв голову, девушка уже смотрела на Юрия снизу вверх, встретившись с его синевато-зелеными глазами, она тут же налилась краской и отвела взгляд, — Не стоило. Думаю, ты уже слышал, что случилось. — Да уж, твои детишки умеют удивлять, — подняв руку и проведя ею по волосам Нишигори, добавил Юрий, — а ты вот не изменилась. Ноги Юко подкосились, от Плисецкого так и веяло азартом, а она почему-то не была в силах этому противостоять. Да, в конце концов, Плисецкий нравился японке, и она, сама не осознавая того, помогала ему и поддерживала его во время соревнований. — Хочешь покататься? — не выдержав нагрузки, спросила Юко, отойдя на пару шагов назад. — Пожалуй, да, — ответил парень, — только у меня просьба, не могла бы ты написать мне, когда Виктор и Юри закончат тренировку? Я не хочу с ними пересекаться. — Да, конечно, — ответила Нишигори, наконец набравшись смелости поднять глаза на Юрия, — я сообщу. — И еще одно, — добавил Плисецкий, подойдя к Юко вплотную, — дождись меня, надо поговорить. Ничего не ответив, Нишигори просто тряхнула головой. Юрий действительно очень изменился. Он уже не смущался каждый раз, когда девушка была близко, а наоборот заставлял ее заливаться краской. Он был таким взрослым, мужественным, что нельзя было сказать, что когда-то его называли Ледяной феей. Новое прозвище Юрия Плисецкого — «Ice Tiger». Даже не верилось, но увидев его сейчас собственными глазами, Юко поняла — оно его стоит. *** Прошло несколько часов. Плисецкий сидел в гостинице, не выпуская телефон из рук. Он все листал ленту новостей, ожидая вести от Нишигори. Терпение его было на пределе. Юко же лежала на скамейке в раздевалке. Виктор и Юри ушли уже час назад, но девушка так и не осмелилась написать сообщение Плисецкому. «О чем он хочет говорить?» — думала она. Хотя и догадывалась, что хочет ей сказать фигурист. И наконец, спустя долгое время раздумий, Юко резко встала, схватила телефон и дрожащими пальцами набрала: «Их нет, приходи. Я буду ждать. Юко». Получив сообщение, Плисецкий, который сходил с ума от ожидания и в нетерпении отправился бродить около здания Хасецу, резко развернулся и, пройдя пару метров, оказался около Ледового дворца. Войдя внутрь, он удивился, что Нишигори не было на месте. Подойдя к стойке, он взял две пары коньков и пошел на каток. Шло время, но Нишигори так и не появлялась, тогда Юра решил написать ей ответное сообщение: «Если ты ушла, я пойму. Просто нужно было предупредить». Плисецкий был подавлен, он хотел разобраться в своих чувствах к Юко, но она проигнорировала его. Но, видимо, его суждения были поспешными. Через пару минут в зал зашла Юко, обхватив себя руками. Глаза ее были уставлены в пол, а ноги казались ватными. Девушка подошла ко льду и увидела, как катается Плисецкий. Это было невероятно, его техника улучшилась с того времени, хотя казалось, куда еще? Юра не заметил девушку, он совершал прыжок за прыжком, дорожка из шагов, тройной прыжок, четвертной — невероятно. Юко перевела взгляд и увидела еще одну пару коньков. Наклонившись, чтобы их подобрать, с мыслью «Юри, я же просила заносить на место!», она опешила от того, что, подняв голову, встретилась взглядом с сине-зелеными глазами. — Я думал, ты ушла, — запрокинув голову и тяжело дыша, сказал парень, — надевай и выходи на лед уже. — Я?! — вскрикнула Юко, — так это ты взял?! — Ну да. Нельзя? — спросил Юра, сходя со льда, — мне лучше думается на льду. — Но я так давно не каталась, — теребя коньки в руках, ответила Юко. — Какая ирония, не находишь? — засмеялся Юрий, протягивая руку Нишигори, — я помогу, если что. Девушка присела на скамейку и неуверенно начала шнуровать коньки. Ее руки так дрожали, что она даже не могла попасть в петельку. — Что с тобой? — подойдя к ней, спросил Плисецкий, — не надо так переживать, я не дам тебе упасть. Тут же парень присел около Юко и начал завязывать ей шнурки. Теперь Нишигори могла разглядеть новую стрижку Плисецкого, которая немного напоминала прическу Виктора. Хотя она могла поклясться, что Юре она шла больше. Когда шнурки наконец, были завязаны, блондин схватил девушку за руки и потянул на каток. Они в мгновение ока оказались на самой середине. Ноги Юко разъезжались, будто она впервые встала на коньки. Плисецкий подхватил ее за талию и немного прижал к себе. Бедная японская душенька в этот момент чуть не улетела куда подальше, у Юко аж ноги подкосились. Если для русских, как думала Юко, это нормально, то для стеснительных японок это совсем неприемлемо. — Что-то не так? — непонимающе посмотрел на нее Плисецкий, уже сильнее притягивая к себе и, моментально оттолкнувшись, мягко прокатываясь по льду. — Все хорошо, — не понимая, куда деть руки, ответила девушка. Немного поборовшись со своим внутренним «я», Юко обхватила плечи блондина и отвернулась, — о чем ты хотел поговорить? — Не сейчас, — водя руками по спине девушки, сказал Юрий, — просто молчи. Сколько они катались, было неизвестно. День уже давно сменился ночью, а Юко с Юрием так и скользили по льду в обнимку. Нишигори так и не осмелилась поднять взгляд на Плисецкого, а что он думал в этот момент, ее мало волновало, ведь она пыталась утихомирить сильное сердцебиение, которое, казалось, звенело по всему катку. А с Юрием все проще, он не отводил взгляда от покрасневших щек Юко. Это было так мило, смущать эту девушку. Да, время прошло. Теперь уже это не ему неловко, а девушкам рядом с ним. Время летело, и уже, изрядно вымотавшись, Юра наконец-то подъехал к бортику. Он немного наклонился вперед и уперся рукой в него, тем самым неосознанно прижав Нишигори к этому холодному строению намертво. — Юрий, — проскулила девушка, упираясь в его грудь руками, — задушишь! Ничего не ответив, Плисецкий просто поднял Юко на руки и проскользил к выходу. Усадив ее на скамейку, он принялся снимать коньки с себя, а затем и с Нишигори. Так и не услышав ни слова от фигуриста, Юко помчалась за ним в пункт выдачи. Она наблюдала за тем, как он положил коньки на место и, схватив рюкзак, направился к выходу. — Юрий! — закричала Нишигори, из-за его спины, — я сделала что-то не так? Может, ты голоден? Хочешь, я тебя покормлю?.. — Не стоит, — сухо ответил парень, — я лучше пойду. — Ты улетаешь домой? — как будто с разочарованием в голосе спросила Юко, — поэтому ты не хочешь со мной говорить? — Да, я улетаю, — открыв двери, сказал Плисецкий, — лучше б я не приезжал вообще. — Но почему?! Я была так рада тебя увидеть! — кричала, не унимаясь, Нишигори, — когда ты улетаешь? — Это не имеет значения, — хлопнув дверью, сказал Юрий, и только выйдя на улицу, сжав с силой зубы, он сказал, — зачем я все это затеял? Почему она такая? Почему я такой?! Сил больше не оставалось, и Плисецкий со злостью в глазах — на мир, на себя, на нее, — залетел в пункт выдачи и быстро приблизился к Нишигори. — Ты передумал, Юрий? — завопила японка, но секунда, и она уже не могла и слова произнести. Плисецкий притянул девушку к себе, аккуратно целуя ее губы. Впервые так нежно и чувственно — это даже приятно. Каждый миллиметр ее губ хотелось ощутить своими, каждое ее движение заставляло огонь внутри загораться с новой силой. Юра прижимал Юко к себе, а та уже не сопротивлялась совсем. Даже наоборот, она обхватила его шею руками и стала неуверенно отвечать на поцелуй, будто давно не целовалась. Зарывшись руками в его блондинистые волосы, девушка вздрагивала от каждого перемещения рук парня по ее спине. Все ниже, все сильнее сжимая ее талию, Плисецкий боялся, что тормоза его скоро откажут. Тут он без тени смущения сжал ее ягодицы и в то же время прикусил губу, от чего Юко пискнула и хотела отдернуться назад, но властные руки этого не позволили. Тут же Нишигори была прижата к стене и не имела вариантов отступления. Юрий взял ее за бедра с намерениями поднять, но тут прозвучал голос за спиной… — Эх, Юрио, — сказал светловолосый, высокий мужчина, — отпусти девушку, за тобой приехали из Москвы. Хватит уже тут японок замужних клеить. Плисецкого как будто кипятком обдало. Резко отстранившись от девушки, Юра развернулся и увидел, как ни странно, Никифорова. — Я не дал им войти сюда, — опершись о стойку, сказал Виктор, — и, видимо, не прогадал. Не проронив ни слова, только переведя виноватый взгляд на Юко, Плисецкий покинул помещение, чувствуя себя полным придурком. Он только что чуть не совратил замужнюю женщину! Как у него только хватило на это мозгов?! Парень грыз себя изнутри, пока не дошел до гостиницы. Там его взору предстала такая картина: на кровати, держа в руках чемодан с леопардовым принтом, сидела Мила; около журнального столика, в кресле — Яков. — Как я мог не догадаться, — вырывая из рук брюнетки чемодан, прорычал Плисецкий, — ну, что сидим? Вы наверняка уже и билеты купили! — Остынь, парень, — ответил тренер, — вылет завтра утром. Моя комната соседняя, а вы тут разбирайтесь. — Да? — с сарказмом ответил Юрий, бросая чемодан, — утром увидимся! — Юра! — завопила Мила, бросаясь за ним к дверям, — что с тобой? Но тот слушать ничего не хотел. Плисецкий вышел на улицу, взял в руки телефон и начал писать сообщение… Последнее, перед тем как удалить номер Юко из телефона, а вкус ее губ из воспоминаний. «Прости меня, я немного перегнул. Я люблю тебя, не грусти тут. Не пиши мне больше, пожалуйста. Юрий Плисецкий». Вот и все, последний шаг. Номер удален, осталось бросить на голову что-то тяжёлое, чтоб память отшибло. От таких мыслей Юра поднял голову к небу и засмеялся. *** Аэропорт. До отлета оставались считаные минуты. Плисецкий вместе с Фельцманом и Бабичевой ожидали в зале. Тут объявили рейс «Хасецу — Москва». Юрий вместе со своими сопровождающими надзирателями направился к месту посадки. Холод одолевал фигуриста. Руки предательски нервно сжимали ручку чемодана, выдавая его беспокойство. Вот бы ее сейчас увидеть. Хоть сейчас, в последний разок, чтоб больше никогда не возвращаться сюда. — Юрий! — послышался крик в конце длинного коридора, — подожди! Виктор назвал время отлета Плисецкого, а сам парень, услышав такой знакомый голос, понял, кто это. Резко развернувшись, он увидел хрупкую маленькую девушку, так рьяно прорывающуюся сквозь толпу, с мольбами на губах «Подожди! Остановись!». Бросив свой чемодан, Плисецкий схватил Юко за руку и отошел в сторону от толпы людей. — Я… Я тоже тебя люблю! — схватив его ладони, закричала Нишигори, — я знаю, что это безумие и мы не можем быть вместе, но хоть сейчас, в последний раз!.. Пусть он всего лишь второй у нас, но подари мне поцелуй… На память, прошу тебя, Юра! А он не отвечал. Это было бы слишком жестоко, так казалось, Плисецкому. Блондин просто приобнял трясущуюся от сказанных слов японку и нежно прикоснулся к губам. Никакой пылкости, страсти, просто безграничная теплота и нежность. Нишигори заплакала. Помимо сладости ее губ, Плисецкий теперь ощущал солоноватый вкус досады и боли, что сидела в их сердцах со дня первой встречи. Немедленно отстранившись, Юра тут же скрылся в толпе. Юко еще долго не могла прийти в себя. Девушка оперлась о стену и наблюдала, как отдалялся самолет по взлетной полосе, а вот он уже взмыл в небо и скрылся за такими далёким и холодными облаками. Она просто молча плакала, прислоняя ладонь к губам, стараясь запомнить этот момент навсегда…