Лучше

Я могу быть лучше, чем он. Митя сдирает майку, царапая самого себя ногтями. Стаскивает слишком узкие, слишком давящие джинсы, целых полминуты провозившись с пуговицей. Снимает носки, даже не наклоняясь, просто наступая на их край. Отворачивается от зеркала, сжимает зубы, сжимает кулаки до белых следов от ногтей, прижимает руки к глазам, чтобы точно не видеть ничего вокруг. Я могу быть намного лучше, чем он. Никита выглядит поразительно маленьким и хрупким для своего роста. У него острые лопатки, острые локти, он весь состоит из острых углов, которые защищают те немногие мягкие места, что у него есть. Митя ведет ладонью по нежной коже, обводит пальцами родинки, и застывает, наткнувшись взглядом на мелкие синяки, точно повторяющие хватку чужих рук. Ты заслуживаешь лучшего. Человека, который будет тебя любить. Который хотя бы не будет тебя бить. Никита морщится во сне, на переносице собираются мелкие складки, между бровей залегает глубокая морщина — ему снится что-то плохое, что-то наверняка связанное с Максом. Митя садится на край кровати, и осторожно гладит его по щеке, почти невесомо, чтобы хоть чем-то помочь. Если бы была возможность как-нибудь забрать у Никиты все плохие мысли и эмоции, он обязательно бы это сделал. Обязательно. Митя ненавидит себя за свою слабость. За то, что не может сказать Никите, что чувствует, не может объяснить то, как сильно любит и готов дать буквально всё. Ненавидит свою мягкость и неконфликтность. Ненавидит Максима. Нет, это слишком сильное слово. Митя в принципе не может испытывать такие эмоции к тому, что нравится Никите — будь то люди или вещи. Нет, не ненавидит, просто не может лишний раз видеть, старается избегать в разговоре тем о нём, а совместный танец частично превращается в пытку. А продолжением этих мучений служат взгляды, прикосновения и поцелуи украдкой. Митя не следит. Они плохо прячутся. Никита вздыхает, сонно бормочет, а потом кладет ладонь на руку Мити, сжимает легко, и приоткрывает глаза. Он все еще не проснулся до конца, просто смотрит и растерянно улыбается, и эта улыбка заставляет кожу Мити покрыться мурашками. Наверное, если когда-нибудь спросить его, что заставляет чувствовать любовь так сильно, что почти больно — он назовет эти моменты. Когда Никита балансирует на грани между сном и явью, когда он беззащитный и открытый, безумная редкость. Митя гладит мягкий короткий ежик волос, и почти удерживает себя от короткого поцелуя в кончик носа. Никита тихо фыркает, подвигается, и подставляет губы. «Он перепутал». Митя закрывает глаза, и позволяет своим губам накрыть губы Никиты. Это и поцелуем-то трудно назвать, потому что Никита засыпает почти сразу же, но Мите так наплевать. Это ненормально. Так нельзя делать. Никита точно перестанет с ним общаться, если узнает. Митя натягивает одеяло на голое плечо спящего парня, и поднимается. Смотрит на себя в зеркало — в темноте толком не разглядеть ничего, только глаза блестят, и ему почти противно от самого себя. Почти. Потому что ради Никиты он готов на всё.