Быть

- Доброе утро, я ваш новый учитель по защите от темных искусств, - произносит профессор Люпин, заходя в класс, и ученики приветствуют его громким гулом. Он поворачивается лицом к второкурсникам, чтобы назвать страницу, и на мгновение замирает. Одна из когтевранок выглядит точь-в-точь как Сириус: те же волосы, скулы, поза. «Нет, быть этого не может,» - решает он и возвращается к теме урока.       На следующей неделе он снова ведет урок у второго курса и в этот раз внимательно следит за девочкой, за её поведением, привычками. Он даже подходит к профессору Флитвику, чтобы расспросить о ней. - Да, я её помню. Чрезвычайно усердный ребёнок, напоминает мне Вас во времена учёбы... так, кхм, зовут её Тания, она из приемной семьи...       Когда у Римуса не остаётся сомнений, он закрывает дверь в свой кабинет, заваривает крепкий чай и в состоянии полной беспомощности садится за стол. Воспоминания накрывают его с головой, как бы он не пытался прогнать их, закрыть, оставить на задворках сознания, ему от них не убежать.       Римус помнит, как у Лили и Джеймса родился Гарри. Как они все были безумно рады и как тогда Сириус сказал ему: «Я хочу детей». И как Римус безответственно на это согласился. Он помнит, как Сириус был счастлив, он помнит, как был счастлив сам. Маленькое чудо, которое было прямо у них в руках. Римус помнит тот леденящий душу ужас, когда Сириуса обвинили в убийстве, он помнит ту точку невозврата, когда он в это поверил. И помнит, как маленькое счастье, так похожее на них, забрали у него из рук. Римус слишком хорошо помнит, как это было больно и страшно - терять всех, кто был в его жизни. - Римус, - тихий шёпот на ухо, - мне скучно, просыпайся.       Римус отвернулся на другой бок, натягивая одеяло до самого подбородка в неудачной попытке спрятаться от Сириуса, который своими холодными руками уже всё равно дотянулся до чужих рёбер. - Сириус, сегодня чертова суббота, можно мне хотя бы в субботу отдохнуть? - Отдохнуть от меня? – произносит он с вызовом, а Римус затылком чувствует чужую ухмылку. - И от тебя в том числе, - пробурчал он в подушку, зная, что поспать уже точно не удастся.       Сириус ничего не ответил, продолжая пересчитывать чужие рёбра пальцами. Он придвинулся ближе и Римус почувствовал чужие губы на своей шее. Нежность тут же разлилась теплом в солнечном сплетении. - Я ненавижу тебя, - выдохнул Римус, открывая глаза. - Да? – уточнил Сириус, отрываясь от шеи Римуса и наклоняясь к его лицу почти вплотную. Он был так близко, что Римус мог разглядеть узор на его радужке. Темно-серые глаза с лисьим прищуром пристально смотрели в глаза Римуса, самые обычные, светло-карие. - Да. - А если так? – прошептал он и поцелуем накрыл чужие губы, переплетая свои пальцы с пальцами Римуса и закрывая глаза от удовольствия. - Так то лучше, - улыбнулся Римус, проводя пальцами по смоляным прядям.       Сириус рассмеялся, кусая Римуса за подбородок. Римус перехватывает его вечно холодные руки и переворачивает на спину, нависая сверху. С минуту они просто смотрят друг друга. Римус не отрывается от ухмылки на чужих губах, Сириус бесстыдно изучает обнаженный торс Люпина. - Ты так и будешь, просто смотреть на меня? - с издевкой спрашивает Сириус.       Римус думает о том, что смотреть на Сириуса можно вечно, и если бы вселенная исполняла все его прихоти, то так бы оно и было: он бы лежал и смотрел на Сириуса целыми днями. Но вместо этого он наклоняется ниже и втягивает Сириуса в долгий поцелуй. ****       Кажется, что на мгновение воздух пропадает из комнаты. - Что ты здесь делаешь? - спрашивает он, в наигранно непринужденном жесте поправляя тетради на столе. Пальцы неловко задевают лежащие на столе перья, и они валятся на пол. Римус зажмуривает глаза, в тишине его выдаёт только судорожный выдох. Сириус стоит у окна в полной темноте, и в комнате почти не наполненной звуками его как будто не существует. Он передвигается настолько бесшумно, что Римус непроизвольно вздрагивает, когда чужие руки ложатся на плечи. - Римус, - шепчет он, касаясь обветренными губами виска, - я люблю тебя. - Ты убил их всех. Черт подери, Сириус! Ты убил их всех! – Римус сбрасывает чужие ладони, отступая назад. Он срывается на крик и непроизвольно сжимает ткань свитера в кулак. Ему приходится собирать себя по частям снова и снова. Все эти годы он скрывал свою любовь, впуская на её место ненависть, которая выжигала его изнутри. - Я не убивал их, - выплёвывает Сириус чуть злее и громче, чем ему бы хотелось. – Поверь мне, пожалуйста, поверь, - отчаянно шепчет он, падая на колени. - Я ненавижу тебя, - произносит он и голос его дрожит. Он прожил двенадцать лет с верой в то, что когда-то самый близкий для него человек убил всех, кого он любил. - Да? – Сириус поднимает голову и подходит вплотную. Пристально всматривается в узор орехово-карих глаз. - Да, - выдыхает Римус, но его руки тянутся к чужому лицу.       Сириус срывается первым, порывисто целуя. Римус зарывается пальцами в черные волосы и льнёт ближе. - А если так? - Сириус совсем худой и острые скулы вот-вот порвут тонкую кожу, когда он растягивает сухие губы в улыбке. Римус улыбается совсем и ради улыбки напротив готов поверить во всё что угодно. Ненависть наконец перестала гореть. - Так то лучше, - говорит он, закрывая глаза, не решаясь сделать лишнего движения. ***       Проходит, казалось бы, вечность. Сириус то приходит, то уходит. Его ищут, и он не может оставаться в Хогвартсе надолго. Он вообще не может себе позволить находится в одном и том же месте больше суток. Время – роскошь, которой у них сейчас нет. Их встречи всегда короткие, всегда тайные, всегда близкие. И у Римуса всё ещё не хватает смелости сказать Сириусу о девочке. Он знает, что не имеет права держать Сириуса в неведении. - Сириус, - начинает он нерешительно, когда они сидят в обнимку на диване в комнате Римуса. - Что? – Сириус смотрит так преданно, что у Римуса сжимается сердце, но он молчит, не находя слов. - Я... - начинает он, сжимая в руке пальцы Сириуса, - наша Тания здесь, в Хогвартсе. - Ты видел её? – вскакивает Сириус и ошалелыми глазами смотрит на Римуса. - Ты говорил с ней? Как она выглядит? Как она живет? - Сириус, я не говорил с ней… - Но почему? – вскидывается Сириус, и хватает Римуса за руку. - Это наша дочь. Она должна знать! Мы ей скажем. -Нет! - выкрикивает Римус. - Нет, - повторяет он тише и встаёт вслед за Сириусом с дивана. - Почему нет? - Сириус, мы не будем ломать ей жизнь. Посмотри на нас. Оборотень и разыскиваемый по всему миру убийца. - Я не убийца, - огрызается он, сжимая челюсти почти до хруста. - Я знаю, извини, - говорит Римус закрывая глаза. Он тяжело вздыхает перед тем как продолжить. - Она живет с приёмными родителями, она счастлива. Подумай, зачем ей мы. - Но это наша дочь, - дрожащий голос Сириуса отдаётся болью в солнечном сплетении Люпина. Он не знает, как сделать ситуацию лучше. - Это наша дочь, и никто это не изменит, - он пытается звучать уверенне, потому что кто-то должен быть сильным сейчас.       Римус обнимает Сириуса, прижимает его к себе и они вместе садятся обратно на диван. Оба вымотанные и опустошенные. Их маленькое счастье было так близко и далеко одновременно. Они ничего не могли с этим сделать. Абсолютно беспомощные, они могли только сидеть в объятьях друг друга, не зная сколько еще это может продлиться.       В следующий раз Сириус исчезает на месяц. Римус не получает от него совершенно никаких известий. И он почти привык каждый день жить с ощущением безысходной тоски, от который он готов выть, как загнанный волк. Каждый день лишать себя будущего, которое у них могло бы быть. Могло бы быть у них троих.