Симптомы

Карл (1)

Это не правильно делить комнату с двумя взрослыми братьями, но Карлу грех жаловаться, потому что давно привык к этому и не представлял другой жизни. Он слышал странные причмокивающие звуки и все, что происходило ночью между Микки и Йеном; начиная от минетов, поцелуев, стуков и скрипов кровати. Но все же, Карл по-своему слишком привык к этим звукам. Он уже давно спокойно спал, во время их чрезмерной активности и даже считал, что у него раскрылся особый талант, притворяться спящим, который не трудно будет применить где-то еще, но что самое важное: теперь благодаря своим наблюдениям, он знал, как использовать пару нунчак, когда будет пробовать играть со своим «змеем». Однако последние пару дней, звук открывающейся ночью двери и скрип петель, заставлял его просыпаться, прекращая очередной яркий сон, где он крал самокаты с Фрэнком и заделывал детей очередной смазливой девчонке. Сначала он решил, что это Фиона в очередной раз решила прийти с ночной ревизией, лишний раз, проверяя в порядке ли Лиам, да даже Лип, пьяный в усмерть, давно уснул, забывая о своих планах. И только в третьем часу ночи, Карл, наконец, понял, кто был истинной причиной шума, точнее пытался вести себя как можно тише. Звук шаркающих ног все равно был достаточно громким в их крошечном доме и не дает уснуть, и Карлу приходится перевернуться на другой бок, чтобы иметь возможность посмотреть на парочку. Всмотревшись в темноту, Карл заметил темную фигуру, которая ерзает на кровати Йена, и он сразу признал Микки, потому только он был неизменным любовником его долговязого братца последний год. Карл внимательно наблюдал за Микки, что кряхтя двигался в сторону двери. Свет сразу проник из коридора, как только открылась дверь, а сам Микки ушел, держа руку на животе и постоянно чертыхаясь. Карл внимательно наблюдал за его движениями и вслушивался в скрип половиц, слыша, как открывается дверь в ванной и оттуда издаются странные звуки. Нахмурившись, Карл понял, что это происходило уже третий раз на его памяти, когда Микки вот так внезапно подскакивал ночью. Естественно, не пописать, и не так же много раз за ночь, верно? Карл не понимает причину, заставляющую Микки раз за разом вставать с кровати Йена и проделывать один и тот же маршрут, несколько ночей подряд, потому что этим вечером они точно не пили ничего крепче лимонада. И это внезапно напомнило Карлу о тех ночах, когда Моника, будучи беременной Лиамом, не раз подскакивала с кровати и без конца бегала в туалет и обратно, шипя сквозь зубы и проклиная всех на чем свет стоит. Карл хмуриться не веря; нет. Микки же не мог быть… Что он вообще знает об этом? Такого просто не могло быть; мужчины не вынашивают детей. Возможно ли такое? Карл действительно не имел ничего против отношений между мужчинами, но черт возьми, до не давнего времени он не имел даже представление как именно происходит гей-секс, как там все у них устроено. Он тихо думает про себя, пытаясь найти тысячу объяснений. А Йен тем временем что-то говорит. Если парень может родить ребенка, откуда тот нахрен выйдет? Или может через хуево-очко? Карлу хочется провалится под землю, когда в голову приходит подобная мысль, это все равно что внезапно свалился кирпич на голову упал, уж слишком неожиданной, но зато сразу все проясняет, и похоже он только что сказал об этом вслух. Карл пробегает взглядом по комнате, останавливая свой взгляд на Микки, который застыл рядом с односпальной кроватью Йена. Брюнет смотрит на лежащего в своей кровати Карла с прищуром, будто перед ним какой-то городской сумасшедший. Карл снова открыл рот и тут же закрыл, чувствуя, что здорово облажался. Вместо разборок, Микки просто отворачивается, мотая головой, прежде чем снова забраться на кровать и лечь рядом с Йеном. Через час Карл вновь проснулся, услышав шорох и топот ног, несущегося в ванную Микки. Нет, здесь определенно что-то происходит.

Дэбби (2)

Несмотря на адские условия жизни в Саутсайде, Дэбби хорошо знала, что никто, кроме Микки, не подхватил заразу в доме Галлагеров. После школы, она бросила свой портфель на кухонный стол, прежде чем помчаться вверх по лестнице, направляясь прямиком в ванную комнату; ее макияж ведь давно следовало освежить. Она резко распахнула дверь, прежде чем почувствовала, как дверь стукнулась об кого-то, не позволяя полностью открыть. Молясь, чтобы это не оказался мертвецки пьяный Фрэнк, Дэбби стиснула зубы, осторожно просовывая голову в небольшой проем. К ее изумлению, внутри был вовсе не пьяный отец, не Карл с ножевым ранением, а Микки, представший перед ней во всей красе, скрючено сидящий на полу рядом с унитазом и блюющий. Немного шокировано, Дэбби взволнованно крикнула: — Ох, Микки, все в порядке? Микки с трудом поворачивает голову, под глазами залегли темные круги, да и сам он неестственно бледный; проходит меньше минуты, прежде чем тот отворачивается и его снова выворачивает наизнанку. Он машет рукой, пытаясь прогнать девчонку, но Дэбби так и не сдвинулась с места. — Тебе принести воды? — заботливо интересуется она, пытаясь понять что происходит и чем она может помочь. Конечно, Микки любил иногда выпить или побаловаться наркотиками, но обычно рядом всегда находился Йен, а последние две недели Микки вообще не притрагивался к этому дерьму. Милкович лишь качает головой, положив руку на живот. — Нет, просто… — он не успевает закончить предложение, снова наклоняя голову в унитаз и выплескивая все наружу. Дэбби морщится от запаха, но никуда не уходит. До того, как девчонка решит сказать что-то еще, Микки с трудом поднимается, включает воду и полоскает рот, после вытирая взмокший лоб полотенцем и чувствуя неприятную слабость во всем теле. Дэбби отходит назад, пытаясь понять, стоит ли звонить Йену и заставить того вернуть домой, прежде чем произойдет нечто действительно серьезное. Вместо глупых пояснений, Микки качает головой. — Какого черта ты на меня уставилась? Я в порядке, — он проходит мимо нее, отталкивая и потирая руки, будто пытаясь снять напряжение. Такое в последние дни тоже часто повторялось. После того, как Йену поставили диагноз и Микки пришлось надрывать задницу, пытаясь заработать на таблетки и лучшую жизнь для Йена, было ясно, что подобные проявления собственной слабости все еще с трудом даются Микки. И поэтому Дэбби приходится смириться и оставить его в одиночестве. Когда следующим утром, впрочем, как и многими днями после, она вновь слышит те же звуки и застает Микки в той же позе, она просто выходит из ванной и неизменно предлагает свою помощь, например, принести стакан воды или позвонить Йену; и каждый раз, Микки отклоняет ее помощь, уверяя, что с ним все заебись, и вновь возвращается к своей привычной жизни. Наблюдать за подобным действительно странно, потому что каждый раз, после того как он провел все утро, обнимаясь с унитазом, Микки всегда начинал вести себя как ни в чем ни бывало; никаких других симптомов болезни не было, да и Йен обычно проявлял чуть больше заботы, но сейчас же вел себя спокойно. Внезапно в голове Дэбби прозвучали слова Фионы, вроде: «Беременность — сложная штука, Дэбс. Это очень нелегко; каждую минуту тебя будет выворачивать наизнанку, а унитаз станет твоим единственным спасителем и другом, а ты еще месяц будешь испытывать жуткий токсикоз; иногда тебе будет казаться, что вот, со мной все нормально, но на самом деле после долгих часов в ванной тебе будет жутко неловко, появляться на люди». Дэбби не представляла, как спросить Микки, ведь нельзя так сразу исключать подобную вероятность, но тот уже давно уехал, оставив грязную и мокрую от пота футболку с жутким запашком блевотины, которая навряд ли когда-нибудь выветрится.

Лип (3)

Липу пришлось на пару недель свалить из колледжа; после феерического секса с преподавательницей в присутствии ее ебнутого мужа, и с грядущей проверкой в колледже, Липу следовало держаться подальше от всего этого, держа рот на замке. В буквальном смысле. Несмотря на свой сумасшедший порыв, и периодические поездки на выходные домой, чтобы лишний раз воочию увидеть, что все в порядке, после того, как Йен поднялся на ноги и медленно шел к полному выздоровлению. А вот после попойки с Кевином, Лип реально нуждался в сраном стакане воды. Или сока. Да хоть чего. Он врывается в дом через заднюю дверь, отталкивая Фрэнка в сторону и направляясь к холодильнику, желая найти хоть что-то, чтобы освежиться. Как только Лип оказывается на кухне, то чувствует до боли знакомый аромат еды на вынос: чипсы и кебаб. Открыв холодильник, Лип морщится, смотря в сторону обеденного стола, где Микки вольно устроившись на стуле, поедал остатки еды, причем не самым лучшим образом сочетая. Лип усмехается: — Какого черта ты делаешь? Микки смачно облизывает пальце, прежде чем нехотя взглянуть в сторону Липа. На его лице нет ничего, кроме раздражения: — Что ты подразумеваешь под фразой: «Какого черта ты делаешь?». Разве не очевидно, что я ем, тупица, — Микки возвращается к своему кебабу, поднося его ко рту, прежде чем одним махом заглотить его, будто свинья в хлеву. Лип наливает себе стакан сока, вопросительно поднимая брови. — Чувак, я бы не назвал это хорошей едой, — Лип смеется, наблюдая за громко рыгающим Микки, который довольно потирает свой живот, прежде чем потянуться к какому-то пакетику, похожему на пачку чипсов. Микки отворачивается, изрекая: — Отвали, чувак. По привычке, Лип прислоняется к кухонной стойке. — Ты что решил спустить все заработанные деньги на это? Микки хмуро смотрит на него, вытирая соус с уголков губ. Он берет в руки запечатанную упаковку гамбургера, который появился хрен знает откуда. — Разве тебя ебет, на что я трачу свои деньги? Ты что моя чертова женушка? Перестань уже доставать меня, мудак. Лип ржет и тянется к кофейнику, наливая себе кофе. — Это не моя работа, но спроси у Йена, я уверен, что он был бы счастлив от подобной перспективы. Подобное было не в стиле Микки, они теперь часто покупали продукты в магазине и готовили сами, практически не пили пиво, и чаще самого Микки можно было застать, сидящим чуть ли не на коленях Йена. И подобное наблюдение далеко не первое, Лип не раз уже уличал Микки за довольно-таки странными занятиями. Даже сейчас тот с радостью окунает пальцы в соус и облизывает их. Лип игнорирует, неся свой кофе и устраиваясь за столом напротив. Он сидит, наклоняя голову вбок, внимательно рассматривая и оценивая горы еды, которую решил за раз уплести их Микки Маус. — Вы с Йеном поссорились? — на всякий случай уточняет Лип, начиная, беспокоится о том, где мог бы в таком случае сейчас коротать время Йен. С полным ртом, Микки бросает свой наполовину съеденный гамбургер в пластиковую тарелку. — С чего бы? Он, блядь, говорил тебе что-то? Лип отрицательно качает головой, отпивая свой кофе. — Нет, просто ты ведешь себя, будто ты шестнадцатилетка, которая сбежала с парнем по соседству, ведь ее отец — владелец Кадилака, а сами вы живете в дерьмовом трейлере, — произносит Лип, отодвигая пакеты с калорийной едой на другой край стола. Микки чуть не подавился едой. — Не слишком ли много деталей ты напридумывал, чувак, — Микки еще раз смачно откусывает от своего бургера, издавая стон удовольствия, прежде чем заметить охуевшее лицо Липа. — Отвали, мне поебать, я проголодался. Просто смирись с этим. Последние несколько дней, Лип не раз замечал, что у Микки не просто огромный аппетит, а зверский. Насколько тот помнил, Микки ел не так часто, но зато всегда контролировал, чтобы Йен поел хотя бы три раза в день. Лип убирает очередную пустую тарелку в сторону, прежде чем показать пальцем на желудок Микки, шутя: — А ты точно ничего не хочешь сказать, Микки? Выражение лица Микки тотчас меняется, и он сильно пинает ногу Липа под столом. Иногда Лип забывал про взрывной характер Милковича. Честно говоря, он надеялся забыть. Лип качает головой, смеясь и возвращаясь к своему горячему кофе. Следующую минуту, Лип делает вид, что не слышит причмокивающего Микки. Лип немного растерянно смотрит на многочисленные упаковки еды на вынос. — Да, что, блядь, с тобой? — Лип сразу понимает, что Микки слопал столько по-настоящему дерьмовой еды за три дня, а для желудка подобные аттракционы настоящая пытка. Микки поднимает палец вверх, прежде чем закрыть глаза и выдохнуть. — Я не болен, — он прижимает ладонь ко рту, качая головой, и всячески игнорируя изжогу. Лип удивленно наблюдает за ним, поражаясь его беспечностью. — Ну, походу ты просто решил объесть весь Китай, — Лип указывает на бесчисленные пустые контейнеры китайской еды, коробочки, яркие фантики, что валяются около стола, будто у них дома проходит фестиваль еды. Микки практически обессиленно кивает, пытаясь наклониться. Еще раз шумно вдыхая, Микки внезапно зажимает рот рукой. — Пахнет дерьмово, — взгляд направлен на кружку кофе в руках Липа. Микки уже весь к этому моменту позеленел, и это совершенно не удивительно, после такого количества еды. Лип допивает кофе, с удивлением разглядывая Микки. Еще месяц назад, тот пил кофе взахлеб, а теперь утверждал, что он пахнет дерьмово, да с такими темпами, утренний воскресный секс, превратится в дерьмо. Лип угорает от подобных мыслей, но все равно обеспокоенно посматривает в сторону Микки, но еще больше его волнует странное поведение парня. — Чувак, да ты же пил его каждый день или может кто-то нассал утром в кофейник? Микки прижимает руку к животу. — Никто, но кто-то точно нассал в твой стакан. Уебывай отсюда, пока из меня не вышло все дерьмо, — угрожает Микки Липу, зажимая нос и задерживая дыхание. Лип с любопытством медленно отступает. В последнее время Микки ведет себя пиздец как странно. И подобное наводит на мысли, которые еще более странные. Он вспоминает об этих и многих других «вещах», о которых стоило бы поведать самому Йену, особенно когда снова застает Микки с полными пакетами готовой еды на следующей неделе, или когда тот в очередной раз пытается не блевануть, учуяв едва уловимый аромат кофе.

Фиона (4)

Происходило нечто странное. Сам дом и его обитатели начали вести себя непривычно. Фиона заметила, как в подростковом возрасте, все внезапно отдалились друг от друга, да и она не могла вечно заменять им мамочку. Ну, а может она просто привыкла к такой жизни. Но вот чем она точно уверена, так это в том,что Йен и Микки постоянно вместе и между ними определенно что-то происходило. Йен стал дерганным, работал сверхурочно, постоянно шептался о чем-то с Микки в гостиной, каждый раз, когда выпадал шанс, и по-прежнему принимал свои таблетки, ведь без этого теперь нельзя. Что же до самого Микки, то тот вел себя еще более непривычно; парень буквально переселился в их дом, чуть ли не сутками валялся на диване, поглощая груду еды на вынос и всякую херню, а по ночам вставал бесчисленное количество раз пописать. Фиона уже видела, как минимум пять раз подобные метаморфозы и все они происходили с ее матерью, когда та ждала очередного отпрыска Галлагеров. Но, нет. Для подобного поведения наверняка существует другое оправдание. Йен бы точно рассказал ей. Каждый вечер протекал все более и более странно. Йен готовился к своей ночной смене, приняв таблетки, хорошенько вымывшись, и как всегда пообещал Микки, что он не станет задерживаться (Микки всегда дулся, когда речь шла о подобном и всех этих подработках в клубе). Фиона же как всегда прибиралась, гладила одежду и, даже заметила в окне, как Карл ошивается рядом с какими-то странными ребятами, подъехавшими на тонированной машине, пока внезапно не вспомнила, что пора бы укладывать Лиама спать. Она подошла к комнате, держа на руках сонного Лиама, и раскрыла дверь в спальню мальчишек, с удивлением обнаружив там Микки, что свернувшись калачиком, лежал на постели Йена, поставив перед собой ноутбук и коробку одноразовых платочков. Подобное зрелище было мягко скажем шокирующим, да так, что она чуть не уронила ребенка. Это было очень необычно, ведь прежде она никогда не видела его таким; в основном Микки был скуп на эмоции, а сейчас она впервые увидела, как тот прослезился. Микки дернулся, услышав шум за дверью, и чуть не снес ноутбук ногой. Он лихорадочно вытирает глаза, пытаясь притвориться, будто не плачет за просмотром какого-то тупого фильма. — Чего? Фиона никак не прокомментировала, лишь уложила Лиама в кроватку, нежно целуя на ночь, прежде чем повернуться к Микки и упереть руки в бок. — Постой, ты что плачешь? Как и ожидала, Микки совсем поник. — Нет, я вовсе не плачу. Мои глаза, блядь, просто слезятся. — Микки сознательно сильно трет глаза, покашливая и стараясь, чтобы ситуация выглядела менее нелепо. Он теперь не мог плакать, даже рядом с Йеном, и уж тем более не на глазах Фионы; та щурится, разглядывая его. Фыркнув, Фиона наклоняет голову. — Конечно, — сев на край кровати, как раз рядом с ногами Микки, она хорошо видит экран ноутбука и сразу догадывается, какой тот смотрит фильм. — Серьезно «Марли и я»? — она хорошо помнит этот фильм, потому что после его просмотра Дэбби проревела целую неделю; конечно, она сама прослезилась во время просмотра. Микки хмурится, пока та смеется, и до того, как захлопнуть крышку ноутбука. — Отвали, я ничего не могу с собой поделать, — и это было правдой. Он мог бы выйти на работу, взять пару ночных смен или следить за Йеном, чтобы никто не приставал к нему в течение трех часов, но ему показалось достаточно забавным посмотреть этот фильм (Микки понятия не имел, почему), но в итоге он смотрел фильм про собаку, которая в конце, бля, умерла. Посмеиваясь, Фиона похлопала по колену Микки. — На самом деле на свете есть много вещей, которыми ты мог бы заняться; не знаю, почему ты решил, вести себя как беременная и переполненная гормонами женщина, чем переживать по поводу собаки, которую усыпят. Разраженный, Микки отталкивает ее руку, хмурясь. — Я не рыдаю. Фиона поднимает руки в воздух. — Да, что ты говоришь. Можешь плакать столько, сколько захочешь, только не думай, что я не стану задавать вопросов, — нерешительно она вновь дотрагивается до его колена. — Ты часть семьи, и если ты расстроен и плачешь, я должна знать причину. Микки чувствует себя некомфортно, выслушивая эту херню, подобное просто не для него. Он лишь кивает головой, кусая губы, и чувствуя как вновь разревется, досматривая, как Марли найдет чертово дерево. — Я сам в состоянии позаботиться о себе, мне не нужен долбанный хранитель. Несмотря на дружелюбность и открытость членов семьи Галлагеров, которые делились своими переживаниями друг с другом, Фиона поняла, почему Микки так ощетинился. Порой она чувствовала тоже самое; никогда рядом с ней не было крепкого плеча, на которое можно опереться и человека, способного защитить, поэтому Микки привык отвечать сам за себя и никогда не ждать от посторонних помощи. Она прекрасно понимала его. Однако это все еще не объясняет того, почему он расплакался. Фиона, успокаивающе поглаживает колено. — Конечно, конечно. Я знаю. Она медленно поднялась, дружелюбно улыбаясь, прежде чем выйти из комнаты. До чего же странно видеть Микки таким ранимым, но оглянувшись назад, всего на мгновение, она чуть не рассмеялась, заметив, как Микки вновь открыл крышку ноутбука и нажал на «плей», продолжая просмотр фильма.

Вероника (5)

Последние несколько недель отопления в Алиби не было и все похерено. Микки пропустил платеж, несмотря на ежедневные напоминания Вероники о том, что тому следует заплатить, иначе придется подыскивать себе другое помещение. Кевин в подобных вопросах был бесполезен, и Микки ничего не стоило его переубедить, и включить пару обогревателей, и Вероники этого было бы достаточно, но девочки, наверное, могли бы умереть от переохлаждения. Сегодня был жуткий дубак и Вероника бесилась еще сильнее из-за того электрообогреватели работали на полную мощность, да и девушки теперь не особо спешили оголяться перед клиентами. Повернувшись в сторону Кевина, который протирал стопки, Вероника хмурится. — Кев, нам следует разобраться с отоплением, иначе придется отпустить девушек. Кевин привычно закатывает глаза, закинув полотенце на плечо. Он нежно берет ее руку, вздыхая. — Мы все исправим, Ви. Нам просто нужно пару дней. — Мы? — кричит Вероника. — Я слышала уже раньше. И кто это «мы», Микки не может оторвать свою задницу, и хоть раз поработать за барной стойкой. — Кряхтя, Вероника обслуживает местных клиентов, уперев руки в бока и покачивая головой. — Дай парню передохнуть, он иног… Отодвинув его, Вероника произносит. — О нет, только не начинай эту херню, — она осматривает бар, прежде чем идти к лестнице, оборачиваясь и крича через плечо, потрясенному Кевину. — Если ты не собираешься надрать ему задницу, то мне точно придется сделать это. Стремительно поднимаясь вверх по лестнице, она влетает в комнату Микки. Девушки обычно в это время находились на работе, одетые в свои неприлично крошечные шорты, едва прикрывающие их рабочие места — этим было бесполезно что-то скрывать, но Вероника могла еще смириться с их видом, чего нельзя сказать о соседях. С недовольным видом, Вероника отодвигает шторку, представляя как услышит в ответ пьяное бормотание или застанет того за дрочкой, но видит Микки сидящим на стуле и пересчитывающим пачку денег. Вероника бесится, больно ткнув его по голове. — Серьезно? У тебя на руках столько денег и ты до сих пор не можешь оплатить отопление? Микки злобно шипит. — Какого хрена, — поднимая голову и потирая ушибленное место, Микки хмурится, посматривая в сторону Вероники, прежде чем снова взглянуть на пачку денег, осознавая, что в очередной раз сбился со счета. — Мне нужно платить по счетам, — ворчит Микки. — Да, именно, — огрызается Вероника, подозрительно сузив глаза и разглядывая Микки, который выглядел еще более уставшим, чем обычно. Игнорируя это, та пинает ногу Микки. — Девочкам здесь холодно, мы тоже не можем жить так. Это просто изощренная пытка. Со вздохом, Микки бросает деньги на стол перед собой. Внезапно тот поднимается, устало потирая лицо. Он выглядит еще хуже; под глазами темные круги, будто тот не спал несколько дней подряд. Микки вновь хамит. — Тогда наденьте сраные куртки. Господи, я не могу заплатить за все, что здесь есть. У меня работают люди, блядь, мне нужно всех прокормить, разве они не могут пожить без отопления еще недельку. Вероника чувствует, что вот-вот закипит от гнева. — Ты, бля, серь… Она готова была наорать на Микки и выгнать того из подсобки, напоминая в очередной раз о правах человека и том, как важно сохранить бизнес, но Микки вдруг спотыкается, едва не ударяясь головой. — Уоу, уоу, — Вероника инстинктивно ловит Микки, удерживая его в вертикальном положении. — Это что сейчас было? Ты пьян? — Бля, — Микки морщится, потирая лоб. — Я чувствую… я, — он в очередной раз спотыкается, почти теряя равновесие, и если бы не Вероника, что держала за руки, все закончилось бы печально. Немного отдышавшись, Микки переводит дух, крепко сжимая глаза. — Черт, голова раскалывается, бля, вот же сука, — это было нормально — особенно если дело касается Микки и всех тех ужасных историй его попоек, — но подобное уже происходит в третий раз за два дня; у Микки постоянно кружится голова, тот часто морщится, впервые за пять лет, сталкиваясь с такой сильной мигренью. Вероника ведет его обратно, усаживая на стул. — Правильно, вот садись. Микки качает головой, бурча. — Нет. Я в полном порядке. Просто немного закружилась голова… Закатив глаза — Микки стал занозой в заднице Вероники — та резко толкает его на стул, заставляя снова сесть. — Прижми свою задницу, прежде чем я вышвырну тебя вниз, — по какой-то причине, Микки подчиняется ее просьбе, он ведет себя слишком странно на ее взгляд. Микки устроился на стул, прижав голову к коленям, и выглядя таким жалким, а голос вообще звучал немного плаксиво. — Господи, я не хочу, чтобы ты нянчилась со мной. Прежде чем Вероника успеет съязвить, Микки хватает мусорное ведро, что стоит рядом и выблевывает свой обед. Вероника воротит нос, учуяв жуткий запах. — Прекрасно. Мне повезло, — она идет в сторону сломанной раковины — еще одна вещь, что следовало бы заменить — наливает стакан воды, и возвращается к Микки, которого вновь скрутило. — Вот, возьми, — просит она, помещая в его дрожащие руки стакан. В ее голове столько мыслей и подозрений, возможно, это сказывается похмелье или Микки опробовал новую партию кокаина с Додж, которая толкала его или еще чего принял. Однако что-то подсказывает, что истинная причина совсем другая — это стало происходить часто, и хоть она могла списать все на стресс связанный с уходом за Йеном и его диагнозом, но все было не так. Вероника совсем недавно пережила все это. Черт возьми, да она могла написать об этом книгу, — будучи беременной двойней, она постоянно испытывала головокружение, постоянную головную боль и многие другие малоприятные "прелести". Она сильно намучилась. Вот только ее смущает — Микки… нет. Он же не мог быть. Мог ли он всерьез?

Кевин (6)

Это был четверг — самый обычный день по мнению Кевина, так что не было ничего особенно в том, что Йен и Микки решили провести время здесь, никакой суеты — в баре непривычно тихо, несмотря на бесконечные разглагольствования постоянных посетителей о политической системе, ошибках правительства и том, почему их жизни превратились в ад. Микки и Йен сидели здесь полчаса, не заказав никаких напитков, не рассказывая ему о своих дерьмовых днях и том, насколько скучно проходит терапия Йена. Йен смеется, наконец, кивая в сторону бара и замечая взгляд Кевина. — Ты хотя бы налей нам выпить, что ли? Кевин вопросительно поднимает брови. — Уже взглянуть нельзя. Между прочим, вы стали моими любимчиками, Галлагер. Микки стонет, едва заметно смеясь и слишком близко наклоняясь к Йену. — Бля, только не говори обо всем этом. Его голова итак слишком большая, — Микки толкает Йена плечом, смеясь и замечая улыбку на лице Кевина. Микки все еще пытался понять, что Кевин нашел забавного в его отношениях с Йеном. Убирая руку Микки, Йен почти рычит. — У меня нет большого начальника! Хрен тебе! — Может быть позже, если тебе повезет, — Микки загадочно подмигивает, вновь толкая Йена плечом. Кевин чувствовал себя счастливым, наблюдая за этими двумя — они, наконец, воссоединились и это на самом деле выглядело очень мило — он не мог ими налюбоваться, но какой-то его части все же хотелось, чтобы те сидели в другом месте, не показывая всем, что они чуть ли не слюни друг на друга пускают, то и дело соприкасаясь и дотрагиваясь руками. Прокашлявшись, Йен вновь отвлекся от Микки, замечая как Кев принес им два стакана. — Что ж, надеюсь, вы определились с заказом? Йен шепотом переговаривается о чем-то с Микки — и Кевину совсем не хочется знать, о чем те толкуют, — прежде чем кивнуть, указывая на стойку пива за спиной Кевина. — Я буду только пиво, не хочу утреннего похмелья. Кевин берет бутылку пива, поставив рядом с рукой Йена. — Принято. Микки? Микки неловко мнется на своем стуле, будто Кевин поймал его при попытке выкрасть что-то ценное или как если бы тот, старался что-то скрыть. Нет, но это ведь невозможно. Однако Микки определенно что-то скрывает. Брюнет кидает взгляд в сторону Йена, прежде чем сказать: — Дай мне просто колу, да. Боже. Вероника говорит правду; Микки ведет себя иначе. Кевин, несмотря на то, что не всегда мыслил быстро, хватается за стеклянную бутылку колы, что стоит в маленьком холодильнике. — Ты закодировался или что, Микки? Может побывал на встрече анонимных алкоголиков или тебе прочистили мозги? Внезапно парни перед ним замолкли, — как если бы Кевин испортил им момент, указав на странное поведение Микки. Все-таки происходящее, не вписывается ни в какие рамки. Микки любит выпить; это было совершенно естественным для него, но его просьба выпить стакан колы реально ставит Кевина в тупик. Микки потирает затылок, прежде чем неловко присвистнуть. — Просто дай мне чего-нибудь выпить, чувак. Кевин вопросительно смотрит на Йена, спрашивая: «Какого хрена с ним происходит?». Но Йен просто пожимает плечами, потягивая свое пиво, кинув пару взглядов в сторону дергающегося Микки, которому впервые в жизни неловко сидеть на барном стуле. Сколько же дней Кевин игнорирует слова Вероники, которая то и дело указывает на нестыковки поведения Микки; Кевин не знает, стоит ли копать глубже или может дело в чертовом кокаине.

Лиам (+1)

Микки раздраженно ударяет ладонью по кафельной плитке в ванной, пока Йен в очередной раз пытается его успокоить. — Он, бля, лжет, — огрызается Микки, кидая на пол тест на беременность. (Да, он купил тест на беременность ради Йена, поддавшись его уговорам). Йен вздыхает, немного ошарашенный результатом — теперь то, он убедился и полоски наглядно говорили об этом — и это выбивает из колеи. Микки, бля, залетел. Он видит, как беспомощно смотрит на него сам Микки, положив руки ему на плечи. — Мик, он не сломанный. Врач еще полчаса назад подтвердил, что тест положительный и дело вовсе не в твоем поле. — К черту доктора! — орет в ответ Микки, не заботясь о том, что другие обитатели дома могли услышать, хотя он не собирался говорить об этом сейчас. Пригнувшись, Микки шипит — он всерьез злиться, и (он не признает), что тут не обошлось без гормонов. — Йен, он соврал. Зная Йена, который любил контролировать ситуацию — тоже был смущен, ошеломлен и находился в полном недоумении, когда врач озвучил то, что Йен понял еще в самом начале и чего Микки не хотел признавать очевидного, даже когда бы все пошло совсем плохо и многие бы заметили живот. Опустив руки, Йен слегка ухмыляется: — Ему не зачем врать нам, идиот. Он профессионал и если бы доктор врал, то давно бы лишился лицензии на работу, и ты об этом знаешь. Микки скрещивает руки на груди, качая головой. — Нет, я не верю в эту херню. Такую реакцию Йен предсказывал. Он делает глубокий вдох, давая себе остыть, прежде чем попытаться снова убедить Микки в обратном. Они ничего не могли поделать с этим — и решиться на аборт было пиздец, каким плохим решением. Микки все еще отрицает, а Йену надоело слушать одно и то же. — Послушай, Микки. Тебе лучше начать верить в то, что ты смог залететь, — Микки морщится от слов Йена. — Врач же сказал, что этот тест нового поколения и сверхточно определяет… — Йен пытается найти пластиковую палочку. Такого быть не может. Тест исчез. Микки фыркает, а голос заметно дрожит. — На что тут вообще смотреть, а? Йен чувствует иррациональный страх. Тест исчез. Ничего охуенного в этом нет. Дерьмо. Йен почувствовал, будто они упустили самый большой куш в жизни, и кто-то помешал им, скрыв выигрыш. — Микки, куда подевалась чертова пластиковая палка? Волосы на затылке Микки встали. — О чем ты говоришь? Рыжий садится на колени, задирая коврик, заглядывая под ванную, под шкафчики. Его нигде не было. — Серьезно, Мик, куда ты положил тест? — Я бросил его на пол — и вообще, что значит, куда я его положил? Он же был здесь, бля! Микки указывает на пол, куда он предположительно бросил его; он совершенно точно лежал там пару минут назад, пока Йен пытался его переубедить, и Микки понимает, что Йен совсем не шутит; дурацкая палка реально исчезла. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Йен поднимается с пола, устало потирая раскрасневшееся лицо, убирая со лба волосы, пока крик Фионы разносится на весь дом. — Каждый немедленно должен спуститься вниз, сейчас же! У нас срочное семейное собрание! Фиона. Вот же дерьмо. Микки и Йен переглядываются друг с другом; они отрывают взгляд от пола, потом друг на друга и обратно. — Вот же черт.

***

Всем неловко было сидеть в гостиной; Лип ссутулившись, стоит у стены, закатив глаза при взгляде на всю свою семейку. Карл занят видеоигрой на телике, пока Дэбби в третий раз за утро пытается правильно нанести макияж. Микки и Йен слишком быстро сбежали вниз по лестнице, так что их лица раскраснелись, а руки дрожали. Да и выглядели они крайне неловко. Даже Кев и Ви, уже сидели за обеденным столом, с интересом ожидая, с чего бы это Фиона решила собрать их всех вместе, держа на руках Лиама. Карл стонет, пытаясь заглянуть за через Фиону и продолжить игру. — Почему мы должны снова собираться? Микки и Йен обмениваются взглядами, стараясь вести себя как обычно — несмотря на то, что они только что узнали, что в Микки растет новая жизнь, он носит под сердцем ребенка. Лип отталкивается от стены, вставая рядом с Йеном. — Да, нам следует сделать это, но для начала мне надо закончить гребанный колледж, прежде чем разгребать очередную херню. Фиона достает что-то из-за спины, и выражение ее лица становится более суровым. Микки и Йен сглатывают, чувствуя, как сердце падает куда-то вниз, когда замечают в раскрытой ладони Фионы потерянный тест на беременность. — Кто, черт возьми, из вас залетел?! Все присутствующие в комнате выпадают в осадок; Вероника в шоке застывает на стуле, широко раскрыв глаза. Кевин вот-вот рассмеется, а взгляд его блуждает по комнате. Лип же просто пожимает плечами, усмехаясь. — Это точно не мое. Карлу по-прежнему плевать и подобное меньше всего его интересует. — Я тут не причем. Фиона чувствует, слабость в ногах, глядя на Дэбби. — Дебс? Дэбби бросает зеркало на колени, зло глядя на нее. — О, великолепно, решила обвинить единственную девочку в доме. Это наверняка валялось где-то на улице или ты забыла, в каком районе мы живем, а? Все смотрят на Фиону; та же обвиняющее смотрит на Дэбби. Вместо продолжения, Фиона потирает лоб, держа в руках тест, прежде чем взглянуть на Йена и Микки, которые выглядят слишком напуганными, а глазки их подозрительно бегают. — Лиам нашел это в нашей ванной. Так что, если Фрэнк вздумал притащить в дом использованный тест на беременность, то ему следует сказать сразу и нам не придется просидеть здесь всю ночь напролет. Фиона замолкает. Микки же чувствует, как все внутри скручивается, и он немного прячется за спину Йена, иначе точно свалится в обморок от перенаряжения. Йен сам чувствует себя немного не в своей тарелке, но старается сохранить самообладание, открыто смотря на всех присутствующих в комнате людей, прежде чем вернуться к разговору о дурацком тесте на беременность. Тогда, бля, Лиам решает переключить внимание, показывая на место рядом с Микки. — Мышь. Вероника подходит ближе к дивану. — Что, что тут? Лиам подходит к Фионе, пытаясь выхватить белую палочку из ее рук. Фиона позволяет ему взять ее, и всех немного настораживает, что Лиам, спотыкаясь, движется в сторону Микки и Йена. — Мышь, — снова повторяет он, пока не берет Микки за руку, заставляя того раскрыть руку и помещая использованный тест на беременность в его ладонь. — Мышь. Лип думает, что все страшный сон и произошла какая-то дикая путаница. — Подожди, ч… Кевин вскакивает со стула, поднимая руки в воздух и не скрывая своего ликования. — А я знал об этом. Я знал, я знал это. На лице Йена недоумение. — Знал что? Вероника подскакивает к Кевину, толкая. — Не говори об этой ерунде. Я просто сказала тебе, что Микки вел себя странно, будто беременный! Йен и Микки сохраняют молчание, не представляя как рассказать об этом. Черт. Фиона сама неверяще разглядывает Микки, и голос ее заметно смягчается. — Постойте, ты действительно беременный? — Боже, она, что не могла сказать об этом еще громче? Микки чувствует, как эти слова больно ранят его. Он уже ненавидит это слово. Микки просто пожимает плечами; он сам еще ни в чем не уверен и не представляет, нужно ли подтверждать данный факт. Скрываясь за спиной Йена, он понимает, что стоит немного пролить света на эту историю, но неожиданно Фиона хлопает в ладоши, мысленно ухмыляясь. — Я знала это! Догадалась. Вот почему ты плакал на днях, смотря «Марли и я», верно? Фиона присоединяется к группе ликующих, а Йен наклоняется ближе к Микки, шепча на ухо: — «Марли и Я», серьезно? Микки больно толкает его, насупившись. — Блядь, Галлагер. Лип жмет руку Микки, замечая его немного заторможенную реакцию. — А я догадывался, что дело вовсе не в запахе моего кофе. Разве такое вообще возможно? — Лип на секунду чувствует себя гением, ведь до сегодняшнего дня он не подозревал, что мужики тоже могут забеременеть. Микки думал, что Лип скажет что-то вроде, мол, тот не достаточно хорош для его брата. Йен вздыхает, потирая затылок. Микки точно убьет его после этого «семейного собрания». Прекрасно. — Врач сказал, что подобное явление встречается крайне редко, но все-таки бывает. Подобные случаи уже были. Некоторые парни могут залететь. Дебби посматривает на Карла через свое карманное зеркальце. — Я же сказала тебе, что они ходили к врачу, так что гони мои десять баксов, — она протягивает руку перед лицом Карла, пока Карл цокая, не достает пачку денег, слюнявя купюры. — Подставился, — ворчит Карл, отсчитывая. Отвернувшись от телевизора и игнорируя радостные возгласы, он морщится глядя то на Липа, то на Йена. — Хэй, Йен? Йен тяжело вздыхает: — Да, дружище? Микки догадывается о том, что последует, прежде чем Карл откроет рот. Черт он знает, какие вопросы может задать этот паренек. Карл чешет подбородок, щурясь. — Если Микки не девчонка то, как же ваш малыш появится на свет? Вероника встревает в разговор: — Дети не всегда выходят оттуда, и в твоем возрасте ты должен знать об этом! Лицо Карла становится бледным, как лист бумаги. — Он выйдет из твоего члена? Присутствующие заливаются от смеха; даже Йен не может перестать улыбаться. Это похоже на чертову комедию, будто они участники очередного тупого телевизионного шоу. Они были рады; и это странно. Лип стреляет взглядом в сторону Микки, но его одобрение уже ничего не стоит. Лип всегда был мудаком. Микки просто хочется сбежать от всего этого подальше.