***
Противная мелодия звучала над самым ухом. Юри поморщился и накрылся с головой. Вот уже много лет он не заводил будильник, чтобы вставать к первому занятию - каким-то мистическим образом Виктор умудрялся вставать раньше и распинывать супруга. В дверь постучали. - Юри, собирайся! У нас самолет через два часа! Кацуки подскочил. Голос Челестино ему точно не послышался! Но как это возможно? Бывший тренер отошел от дел и ученикам звонил два раза в год: на день рождения и Рождество. И плевать ему, что Юри с Виктором празднуют Новый год, а у Пхичита, как тайца, вообще их три штуки. Он находился в одиночном номере гостиницы. Юри прекрасно помнил ее, обстановка врезалась в память, так как именно здесь он проживал перед тем самым злополучным финалом Гран-при. Узкая кровать, приоткрытое окно с белыми занавесями, белая дверь, ведущая в ванную комнату, узкий шкаф с вещами. На кресле темнела сложенная заранее сумка. Что происходит? Как он здесь оказался? Последнее, что помнил Юри - надвигающийся на него автомобиль и голос Виктора в наушнике. Потом удар, боль, темнота. И пробуждение здесь. На телефоне дата и заставка многолетней давности. Маленький Вик-чан задорно высовывает язык, словно улыбается своему хозяину. Возможно, уже сейчас он болен, а, может, и нет. Что ему в голову лезет? Он помнит, как проиграл финал, как улетел домой, познакомился с Виктором, Юрием, победил, окончил карьеру, открыл на пару с Никифоровым собственную школу фигурного катания в Хасецу. Неужели все это было только сном? Паника захлестывала, Юри задыхался. Запутавшись в одеяле, упал на пол. Ему казалось, тонкие простыни душат его. Тонкий металлический перезвон привлек внимание. Юри, как охотничья собака, повернул голову в сторону звука. На полу, упав с кровати вместе с фигуристом, лежало обручальное кольцо. Простое, гладкое, не слишком широкое, полностью прилегающее к коже, чтобы не мешать на тренировках. Но внутри имелась тонкая гравировка. Victuuri У Виктора всегда было нестандартное чувство юмора. Юри осторожно, как будто кольцо могло рассыпаться в прах, взял украшение, провел кончиком пальца по гравировке. Виктор узнал, что так называют их пару в прессе и среди девочек-фанаток, пишущих фанфики. Идея ему понравилась, а Юри не смог отказать любимому. Не в этом. Сам же обещал... Что-то круглое и золотое. Так это был не сон! Неужели боги исполнили его просьбу и подарили второй шанс на счастье с Виктором? Юри еще раз взглянул на дату. Десять дней до финала Гран-при, через пять начинаются официальные тренировки. Участникам международных соревнований запрещено искать дополнительные места тренировок, можно использовать только стадион проведения соревнований. Чтобы фигуристы привыкли ко льду, атмосфере, влажности помещения и прочим нюансам. Поэтому все расписано буквально по минутам. На этом соревновании будет Виктор. Мысли роились в голове, как ворох жужжащих пчел, крутились, жалили, не давали успокоиться. Он обязан проиграть, занять шестое место, чтобы потом познакомиться с Виктором. Но ведь... Юри прикусил губу, прислонился к деревянному каркасу кровати, машинально сжав кольцо в руке до боли. Виктор старательно отрицал это, но Кацуки-то знал правду. Долгие годы он пытался избавить Никифорова от клейма супруга неудачника, которого звезда вытащила из грязи. И без которой тот ни на что не способен. Виктор никогда не подавал виду, что ему неприятно, любил и ценил Юри, но самому японцу слышать подобное... Он должен показать себя, заставить обратить на себя внимание раньше. Кто знает, может, здесь вообще история расписана иначе. Может, девочки Юко никогда не снимут его и не выложат видео в ютуб, может, Никифоров не увидит эту съемку. Случиться может что угодно, Юри не имеет права так рисковать. Он слишком любит Никифорова. Тот обратил на него внимание в первую очередь, как на фигуриста. Может, не слишком яркого, но талантливого. Юри часто задавался вопросом, что было бы, если бы он выступил нормально. Остался бы для Никифорова кем-то из многочисленных соперников или все-таки выделился бы? - Я бы при любом раскладе обратил на тебя внимание. Тебя невозможно не заметить, Юри. Слова мужа... бывшего и еще не состоявшегося звучали в ушах. Виктор влюбился в то, что старательно выковыривал из раковинки самобичевания и комплексов. Юри просто надо показать себя с самого начала. Показать всему миру, что значит "Юри на льду!" На данный момент изменить можно только одну часть программы. Челестино попытается убить его, непременно, однако Юри не сомневался в успехе. Нынешняя программа слишком невыразительна, если он хочет обратить на себя внимание. Нет, тут лучше подойдет Эрос. Обязательная вполне приличная, это Юри помнил, а вот свободная... Да, Эрос, ведь... Я знаю, для кого танцую. Собрался Юри быстро. Так непривычно было видеть себя в зеркале без морщин и редких седых прядей. Очки другие - с возрастом у тренера Кацуки зрение село еще сильнее, пришлось заказывать линзы помощнее. Виктор дразнил его "мой японский Гарри Поттер". У них все еще будет, обязательно. Иначе невозможно, потому что... Юри всхлипывает над сумкой, куда убрал последние вещи. Кольцо на тонкой цепочке скрылось под футболкой. Больно при мысли, что он не увидит больше того - его - Виктора. Надоедливый будильник, заряд бодрости и оптимизма, пример русской ностальгии и меланхолии, не услышит те самые русские стихи и песни под гитару. Толстые фотоальбомы с многочисленными свидетельствами их счастья. Они на отдыхе, на тренировках, встречают Новый год, празднуют день рождения Виктора и Юрия, вместе с его русскими друзьями на загородной даче одного из фигуристов. Майские праздники. Вместе с японскими друзьями Юри запускают фейерверки. Бегают по пляжу вместе с Маккачином, поддерживают тройняшек на первом выступлении в синхронном катании. Чересчур много всего. Юри задыхается, грудь сдавливает чувство горечи и одиночества. Но одновременно... радости. Все обязательно будет. Если чему его и научил Никифоров, так это тому, что сдаваться нельзя. Ни в коем случае. Двигаться вперед, обязательно вперед. Тем более, у него нет выбора. Боги подарили ему вторую жизнь, шанс на новую встречу, разве может он его так бездарно профукать? Юри не задается вопросом, как это произошло. Главное, что есть. Люди боятся не самой смерти, а неизвестности, таящейся за ней. Юри никогда не страдал от нехватки времени и осознания, свойственного остальным, что не успел, не закончил. Себя он считал счастливым человеком, в жизни сделал все, что планировал, и даже чуть больше. Ему в принципе не о чем было жалеть. Так почему бы не повторить? В фойе уже дожидался раздраженный Челестино с Пхичитом. Друг в финал не прошел, но поддержать приехал. - Ты в порядке? - он опустил телефон, обеспокоенно посматривая на Юри. Кольцо согревало грудь, напоминало о цели. - Да, но мне надо поговорить с тренером. Как Кацуки предполагал, Челестино ругался. Ради уважения к традиционной вежливости японца - на итальянском. Но смысл от этого не менялся. В конце концов, согласился оформить заявку на смену программы. - Ты уверен в том, что делаешь? Второго такого шанса может не быть? Юри бесконечно был благодарен мужчине за поддержку и беспокойство. Тот всегда заботился о подопечных, как о собственных детях, что не мешало прописывать им пинка время от времени, чем до ужаса напоминал сурового Фельцмана, бывшего тренера Виктора. В свое время Юри думал, что все наставники похожи, работа меняет их характеры, однако Виктор, да и он сам не изменились ни капельки. Своего предпочитали добиваться лаской и личным примером. Хотя... Да, Никифоров не стеснялся ругаться, если что-то не получалось. Какой он сейчас? Нет, Юри помнил, но с годами память потускнела, ее вытеснили более взрослые образы представительного мужчины-тренера. Узнает ли? Вряд ли. Почувствует ли что-то? Все в руках Юри, он должен постараться, чтобы почувствовал, заметил и оценил. Нельзя полагаться на тройняшек и случай, в прошлый раз это вышло спонтанно, стихийно, как налетевший ветер, потому страшно от мысли, что в этот раз может не произойти встреча. Любая нелепость способна помешать. Да и ждать целый год, бояться, нервничать... Нет, Юри этого точно не выдержит. Вежливая стюардесса предложила напитки и ужин, девушка приятно улыбалась, говорила тихо, так как большинство пассажиров уже заснули. От ужина Юри отказался, зато попросил апельсиновый сок. Переговоры с тренером вымотали, от нервных волнений хотелось пить. Скоро, совсем скоро. Пока ему стоит придумать, где взять костюм на выступление в стиле Эроса. Он не может просто взять и скопировать наряд Виктора, как делал это в первый раз. В прошлом Никифоров сам сообщил журналистам, что предоставил одежду обоим участникам соревнований в Хасецу. Сейчас появление в копии вызовет кривотолки, Юри будет выглядеть, как девочка-фанатка. Если учесть расклеенные по комнате плакаты, так оно и есть. Разве что в прошлом Юри не подозревал, какой на самом деле Никифоров. Как спит, улыбается, имеет привычку пачкать нос соусом, причмокивать забавно во сне и скидывать одеяло - иногда вместе с Кацуки. Как смеется, искренне, не на камеру, как спорит с Юрием на русском и на русском же называет супруга солнышком и своей душой, сердцем. Какие вещи, какие блюда любит, когда лучше оставить в покое и не трогать, а когда можно тормошить смело и без оглядки. Надо будет снять плакаты, а то может получиться конфуз. Да и не нужен ему картонный Никифоров, когда он знает, как горячи поцелуи настоящего. Особенно после питерских морозов, когда вваливаешься в квартиру Виктора, задыхаясь от быстрого бега и холода, сбивая снег с башмаков. Для Эроса ему нужен костюм с женскими элементами... Пусть даже не такими ярко выраженными, как половинчатая юбка Никифорова. Определенная отделка пойдет достаточным намеком. Юри подергал за прядку волос, закрутил ее. Пора бы стричься, но сейчас это ему на руку. Он собирается заново соблазнить Виктора Никифорова. От мыслей разгорелись щеки, пресс поджался, когда засосало под ложечкой. Он никогда не умел скрывать свои чувства от супруга, тот с легкостью мог заставить его краснеть. У него есть необходимый костюм, при подготовке к национальным швея перепутала заказы, времени сменить не оставалось, поэтому Юри выступал в том костюме. Скандал устраивать не стал, удовлетворился тем, что ему сделали существенную скидку. Костюм был хорош, надо попросить маму срочно выслать его.***
Город не успевает ослепить своей снежной белизной, как в прошлый раз. Кацуки с Челестино сразу из аэропорта спешат к организаторам. Нужно подать изменения по форме, указать новую музыку, перекинуть ее в компьютер, чтобы занесли в список. Потренироваться, хотя Юри в своем теле не сомневался. Чего не скажешь о Челестино. Тренер не уверен, колеблется, но все-таки полагается на благоразумие ученика, на его сознательность, ведь Юри есть, что терять. Эрос, первая программа Виктора специально для него, живет в крови и костях. Пока Челестино занимается оформлением, Юри спускается на лед. Сейчас там никого нет, многие предпочитают прилетать непосредственно к началу разминок и привыкания. Лед принимает в свои объятия, коньки скользят ровно. Юри вставляет наушники, включает музыку в плеере и кружится. Тело живет само по себе, перед глазами мелькают воспоминания, прыжки выходят легко и непринужденно. Юри чувствует некую тяжесть, движения не такие плавные, как хотелось бы. Надо будет сбросить еще пару килограммов, а это означает пробежки и ничего вкусненького-сладенького. Он боялся, совсем немного боялся, что не вспомнит. Теперь страхи улетучились без следа, как дымное облачко, подхваченное ветром. Юри замирает посреди катка вместе с музыкой, обнимает себя и распахивает глаза одновременно с судорожным вздохом. Ему хлопает с трибун Челестино. Впервые тренер выглядит настолько довольным. - Теперь я не сомневаюсь, ты знаешь, что делаешь. Юри кивает. Костюм прислали через два дня. Черный, сплошной. Классические брюки, рубашка с рукавами до локтя, однако треугольный вырез сделан на спине. Он, а еще ворот и манжеты, подол украшены красными камнями. Алыми, как кровь и любовь. Они же создают пояс, сходящийся к животу нитями. Не совсем мужской, но и не женский. То, что нужно. Юри, если честно, в восторге. - Ты изменил программу? - Пхичит не расставался с телефоном ни на минуту, все что-то строчил и строчил. Впрочем, Юри мог не опасаться за свои секреты, вернее друга не найти. - Да, хочу показать кое-что другое, - Юри провел пальцами по костюму, представил, как будет кружиться в нем воплощенным Эросом. Сердце бешено застучало и попыталось выбраться из груди, проломив грудную клетку. Свет гостиничного номера показался невыносимо, ослепительно ярким. - Оу, уже хочу посмотреть! С Пхичитом легко, вот кто не заморачивается насчет статуса и прочей ерунды. Победы, медали... Какая разница! Главное, чтобы человек был хороший, как говорил Виктор.***
День соревнований подкрался незаметно. Юри слегка потряхивало, на экране он видел выступления других фигуристов. Как и в прошлой жизни, Челестино держал его за плечи. - Не бойся, у тебя отличная программа! - шептал мужчина. Юри кивнул. Они все здесь: его приветы из прошлого. Кристофф, Отабек... Виктор... А где-то бегает Юрий Плисецкий, претендующий на внимание Никифорова. Юри смотрел на выступление Короля, и сердце замирало от жалости. Теперь он имел больше опыта, чтобы понять: из танца пропала львиная доля харизмы Никифорова. Он улыбается, играет, но без души, без вечного огонька. Глаза его неприветливы и холодны. А еще - отчаянно больны. Виктор говорил, что потерял вдохновение. То самое, что позволяло рождать программы буквально на ходу, на коленке высчитывая последовательность шагов и направление движения, подбирать музыку к истории. Всякому гению нужна подпитка. Тем не менее, он по-прежнему прекрасен. Юри начинал забывать, как же хорош был в молодости Никифоров. Высокий светлый лоб, говорящий об уме, умные глаза, льдистые, как зима в России, серо-стальные, когда он злится, темные от желания, светлые от горя. Соблазнительно улыбающиеся губы, взмах пальцами - почти коронный, заставляющий болельщиц на трибунах пищать от восторга, а девочек-фанаток слюнявить фотографии. Одухотворенное лицо, великолепное тело, широкие плечи, подчеркнутые кроем костюма. Виктор высоковат для фигуриста, но сух и жилист, сложен идеально. Стоит выступить только для того, чтобы подарить ему вдохновение. Чтобы он не сдавался. Теперь Юри понимает это. Нужно выступить ради самого Виктора. Вот бы увидел, вдохновился на новый сезон, не бросал... так. На перепутье, без четкого плана. Это же Виктор, он всегда имеет план, даже когда следует велению сердца. Юри смотрел на своего Виктора и умирал. Снова и снова. Просто выступить, просто танцевать. Даже если у них ничего не получится, даже если не обратит внимания Король на странного японца - не беда. Главное, чтобы вообще заметил, увидел, вдохновился. Пусть ставит программу Плисецкому, пусть кого угодно берет в ученики - не важно. В смотровой душно, духи смешались с одеколоном, в результате чего на свет появилась ужасающая смесь. Дольше одного-двух прокатов в такой атмосфере без респиратора не выдержать. Что поделать, фигуристы приходят и уходят, каждое новое лицо приносит с собой свой аромат. Не потом же мазать костюмы. - Он изменился, - Челестино покачал головой удрученно. - В этом году еще поставят отметки, но если ничего не сделает к следующему... - мужчина удручающе вздохнул. - С гениями всегда тяжело. Не представляю, как справляется Фельцман - у него их два. - Вы про Русскую фею? - Пхичит на секунду отвел взгляд. Итальянец поморщился. - Та еще заноза в заднице, если честно. На льду, возможно, сущий ангелочек, но вот в жизни адское отродье. Юри прыснул. Как только о Юрио не отзывались, кажется, некоторые прозвища ему даже нравились. Но уж точно не Русская фея. Помнится, Виктор его дразнил мультиками про Винкс. - Скоро твой выход. Юри поставили через номер после Никифорова. Как правило, сильных фигуристов убирают в самый конец, на закуску, но, по-видимому, в этом году все заметили надлом в русском гении, поэтому переместили его чуть дальше от середины списка. В зеркале отразился невысокий фигурист в черном. Отросшие волосы зачесаны назад, глаза без очков... Он и не он. Кацуки Юри, а не Кацудон. Если сейчас он не продует, не будет никакого Кацудона, не будет года бездействия. Он не хочет проигрывать. Он должен танцевать. Юри встает в середину льда, краем глаза отмечает у бортика Никифорова. Тот всегда смотрел выступления соперников, чтобы быть готовым ко всему. Взгляд равнодушен, почти холоден, но Юри знает, как убрать лед. Это все для тебя.***
Виктор всегда смотрит выступления своих противников. Набраться опыта, перенять что-нибудь, да и просто посмотреть. Кацуки Юри в нынешнем сезоне - темная лошадка. Стандартный середнячок, никогда не поднимавшийся выше шестого места. Как вообще умудрился пройти в Финал? Однако слова негодования замирают на середине, голова блаженно пустеет, Виктор подается вперед, сцепляя руки в замок. В него летит взгляд, и фигурист чувствует себя пронзенным им. Нахальство милого котенка, соблазнительность женщины. У Кацуки в костюме женские элементы - слишком уж специфичный узор. Он кружится легко, непринужденно, как будто... совсем другой человек. Виктор мельком просматривал предыдущие его выступления, но никогда не видел подобного мастерства. Юри как будто подменили за то короткое время, прошедшее с последнего этапа. Все прыжки сложные, а дорожка идеальная, фигурист крутит бедрами, виляет задницей похлеще Кристоффа, но в этом нет ничего пошлого или вульгарного, он не предлагает себя откровенно, как это делает Джакометти. Кацуки танцует лишь для одного человека, на нем фокусируется вся эта дикая, страстная энергия, хотя Виктор не сомневается: сейчас фигуриста возжелала как минимум половина зала. Даже комментаторов не слышно в микрофоне, те лишь присвистывают, когда удается очередной прыжок, а каскад... У Виктора перехватывает дыхание. Эрос. Соблазн. Страсть физическая. Юри замирает посередине катка, и зал взрывается аплодисментами. А Виктор не может прийти в себя. Только что... только что он нашел себе вдохновение!***
- Иди сюда, дыши... дыши... - Челестино растирает руки, дает бутылку воды. Юри ошарашен, не слышит ничего и никого, перед глазами летают белые мушки, а в ушах звучит мелодия Эроса. По баллам он занимает второе место, но скоро выступление Джакометти, тот подвинет Кацуки на третье, Юри в этом не сомневается. Дело в другом. Он видел горящие ледяные глаза, напряженную фигуру Никифорова. Воодушевленную, оживленную. Значит, все не напрасно, значит, он все сделал правильно. Кристофф подвинул его на третье место, но никто больше перепрыгнуть по баллам не смог. Так тоже бывает. Награждение прошло для Юри как в тумане. Он помнил лишь спину Никифорова, за которым последовал на лед. Дрожащими пальцами сжал букет, наклонил голову для медали. Все происходило как во сне. Об этом мечтал он тогда, в первой жизни. Счастье рвалось, как шампанское из бутылки, пузырилось внутри, так что щеки болели от улыбки. Хотелось смеяться, а глаза подозрительно повлажнели. И тут позвонил телефон.***
Виктору хотелось о многом спросить японца, просто поговорить с этим Кацуки Юри. Но когда в коридоре, после пресс-конференции, повернулся к нему, того уже и след простыл. Виктор нашел его за поворотом. Кацуки вышагивал по узкому пространству от окна до стены, что-то трагично шептал в телефон, хлюпал носом, кивал. Однозначно что-то случилось. Затем к Кацуки подошли его тренер с каким-то парнем, тот взмахнул руками, что-то объясняя. Челестино кивнул, и японец сорвался с места. Виктор ударил кулаком по стене. Его планы о беседе сорвались. Но это же не значит, что он не сумеет найти Юри. Особенно в век развития технологий.***
Юри помнил о смерти Вик-чана, однако морально не подготовился. Пес был его лучшим другом, переживать расставание с ним во второй раз было не менее тяжело. Он сорвался из отеля, прихватив уже сложенные вещи. Потом, все потом. Главное, что Виктор видел его выступление, остальное не важно. Ему нужно вернуться домой. Программа на следующий год составлена, ему в принципе не нужен тренер. Он будет танцевать Агапе и Юри на льду. Плисецкий точно бы не обиделся, он считал, что бескорыстная, самоотверженная любовь ему не подходит. А вот Юри... Сегодня он соблазнял, а в следующем году хочет объяснить. Как можно любить человека просто так, за то, что он есть. Бескорыстно, нежно, всей душой, отдавая всего себя и ничего не требуя взамен. Он помнит каждое движение, помнит прыжки и повороты. Они с Юрио не раз тренировались, менялись программами. Будет интересно. Жаль, он не успел поговорить с Виктором, просто попросить автограф. Самолет уносит его в Хасецу.***
Виктор не находит себе места. Кацуки Юри как сквозь землю провалился, а русскому важно знать, правда ли то, что он почувствовал. Для кого танцевал японец в финале Гран-при? Странно так волноваться о совершенно незнакомом человеке, но Виктор не может перестать думать о нем. Раз за разом прокручивает каждое движение, пока не понимает, что не так с Эросом Кацуки. В нем слишком много бескорыстности и нежной любви, самоотдачи. Юри танцует не для себя, а для кого-то еще, для кого-то, кого поразил тем самым первым взглядом. Они с тренером ставят первую взрослую программу Плисецкому. Вдохновленный Кацуки, Виктор подумывал дать ему Агапе, но слишком рано, Юрий сейчас в том возрасте, когда эгоистичен и думает только о победе. Возможно, годика через два... Сейчас же важно разрушить образ русской феи. В семье у Юры все высокие, с широкими плечами, есть основания полагать, что мальчишка будет таким же. Тогда на имидже парящего существа можно поставить крест. Лучше сделать это заранее и зарекомендовать себя разносторонней личностью, бриллиантом со множеством граней. Они дают ему Бой, жестокость и самоотверженность, когда на алтарь победы положено все. Юрий в восторге, подчиняется обоим, не раздумывая. Фельцман доволен. А Виктор не может не думать, какую программу сейчас ставят Кацуки с Челестино. Питерское прохладное лето, поездки на дачу, обеды у родителей не способны отвлечь его. С трудом разыскивает фигурист пару плохих видео в сети, где Кацуки еще подростком мечется по льду. Трудно поверить, что из такого упитанного малыша выросла та великолепная бабочка. Никифоров не знает, что происходит, с нетерпением ждет следующего Гран-при. Кацуки Юри заявлен, как участник, но его программа пока что неизвестна. Неудивительно. Виктор не понимает, что с ним происходит. Ловит на себе многозначительные взгляды матери, а отец однажды усаживает его рядом с собой и туманно заявляет, что родители примут любой выбор ребенка, главное, чтобы тот был счастлив. Даже если это будет парень. До Никифорова доходит, когда во время прослушивания незнакомой композиции образы будущей программы рождаются перед глазами. Виктор смотрит на название и опадает в кресле. "Любовь с первого взгляда".***
Агапе Юри посвящает Плисецкому. Не этому, мелкому монстру, воспитанному Фельцманом, а тому, другому, из которого вырос Ледяной тигр. Вот еще одно доказательство, что он поступил правильно, не став дожидаться милостей от природы и совпадения случайностей: Плисецкий здесь совсем другой. Наверное, потому, что Никифоров никуда не уезжал, а вплотную занимался им. Белый с ледяным оттенком, как у Юрия, Кацуки не пойдет, но вот темное серебро... Юри танцует, вкладывая в танец воспоминания о друге их с Виктором семьи, о Юрио, смешном и забавном, дерзком и наглом, но всегда готовом помочь. Здесь, в новой реальности, Агапе может никогда не родиться на свет, а Юри не хочет, чтобы пропадала такая замечательная программа. Идея, сказка, мечта, с которой слишком много всего связано. Он танцует собственную программу. Пришлось постараться, чтобы подогнать одну из них под обязательную, а вторую оставить произвольной. Наличие людей на трибунах не волнует, Юри вспоминает и посвящает свою безусловную любовь одному человеку. Пусть у них ничего не получилось... пусть это другая реальность. Здесь Кацуки чемпион, здесь его встречают аплодисментами, и он не боится ходить по городу, где развешаны его плакаты. Здесь у него все еще есть драгоценное кольцо на шее. Когда-нибудь, после последнего сезона, он наденет его на палец и уже не снимет. Ну а пока... Юри заканчивает программу, замирает, задыхаясь от волнения, впитывая крики толпы, восхищенные вопли, в глазах рябит от разноцветных плакатов на различных языках, но непременно с его именем. Это так... приятно. А далее следует программа Никифорова... Она бьет по лицу, как пощечина, выбивает воздух из груди. Виктор танцует, как будто ему снова шестнадцать, улыбается светло и радостно, выискивает кого-то взглядом. Волшебное чувство - ощущать, когда выступление посвящено только тебе. Голова кружится от восторга и страха ошибиться. Вдруг он понял неправильно? Вспышки, холод льда, голоса судей, аромат одеколона Виктора: терпкий и свежий. Серебряная медаль на шее. Журналисты на пресс-конференции. Юри уклончиво отвечает о планах на будущее, ведь сейчас у него нет тренера. Но об этом работникам пера и диктофона знать совсем не обязательно. В отеле он валится с ног, и снится ему что-то восхитительное, светлое, наполненное блеском льда, вспышками камер и блестками. Утром он идет в кофейню, усаживается в глубокое кресло. Проснуться тяжело. С тренировками, волнением, длительными перелетами. Можно позволить себе поблажку в виде чашки кофе и пышной, хрустящей булочки с маслом и джемом. То же самое подается в отеле, но Юри не нравится, что там все упаковано по маленьким порциям, как будто... В общем, бери и уходи. И смотрят так... брр. Лучше уж заплатить, но перекусить спокойно. - Здесь свободно? Юри поднимает глаза и невольно улыбается. Напротив стоит Виктор Никифоров. Тоже растягивает губы в улыбке, весело блестит глазами. - Да. Мужчина присаживается, заказывает себе кофе, булочку, смотрит на Кацуки со странным напряжением. Юри не нарушает молчание, отводит ведущую роль Виктору. Тот сам должен сообщить причину. Его выступление этого года приводит всех в восторг, критики говорят, что не видели такого Никифорова уже лет десять. И гадают, кто бы мог стать причиной, музой гения. Какой будет их новая встреча? Сколько она продлится? Юри кусает губу, и Виктор невольно спотыкается взглядом об это простое движение. В глубине глаз вспыхивают искры. Так супруг смотрел, когда Юри выходил из ванной в одной лишь его рубашке или длинной кофте. - Слышал, у тебя сейчас нет тренера? Юри прячет волнение в чашке, кофе горчит на губах. Откуда Виктор узнал? Челестино пообещал не рассказывать. Значит, Пхичит, друг ведь в курсе трепетного отношения Юри к Королю льда. Надо будет ему отомстить за болтливость... Шоколадку там прислать. - Да. - Не хочешь воспользоваться моими услугами? В качестве тренера, разумеется. "Пока" не высказано, но звучит в воздухе, играет натянутой струной. - Разумеется, - кивает Юри. - С удовольствием. Виктор откидывается на плетеную спинку, вздыхает удовлетворенно, как будто добился своего. Их новая встреча состоялась. Другие обстоятельства, другие условия, но, тем не менее, она приводит к тому же результату. Правильному.