страшный сон.

Луи просыпается в слезах. Снова. Мальчик глубоко вздыхает и проводит рукой по растрепанным волосам, поправляя их. Один и тот же кошмар о том, как родители узнали его очень страшный (как он считал) секрет. Пальцы ног касаются холодного ламината молочного цвета, что заставляет все тело покрыться мурашками. Часы показывают 3:52 am, когда юный Луи идет через темный коридор к комнате старшего брата. Пол скрипит под весом хрупкого тельца, и это заставляет его вздрагивать от страха. И вот он видит перед собой белую дверь, за которой спал любимый братик. Аккуратно приоткрыв ее, Лу смотрит внутрь и робко закусывает губу. Комната старшего была просторной и светлой. А еще она не пугала маленького Томмо, грозясь сдвинуть стены и раздавить его. В этой комнате никогда не снятся кошмары. — Хазза? — в ответ тихое сонное бормотание. Луи осторожно наступает голой ступней на светлое покрытие и снова вздрагивает от скрипа. Так, вздрагивая от страха и леденящего холода, мальчик подходит к кровати старшего брата и закусывает губу сильнее. Длинные кудри девятнадцатилетнего парня были разбросаны по его подушке, словно листья, упавшие случайным образом на землю. Губы были слегка приоткрыты, а веки подрагивали, и, Луи клянется, его брат — произведение искусства, когда спит. Младший слегка касается плеча брата и трясет, и тот жмурится, после немного открывает глаза. Гарольд пытается сфокусироваться взглядом на силуэте и слабо улыбается, узнав в нем брата. Парень уже знает, почему и зачем Луи пришел к нему (потому что он делает это на протяжении четырех лет), поэтому двигается, вызывая скрип и треск кровати, который казался очень громким в мертвенной тишине комнаты. На освободившиеся место сразу ложится Томмо и прижимается к горячей груди брюнета, а мускулистые руки старшего обвиваются вокруг тонкой талии. Какое-то время они просто молчат, слушая, как за приоткрытым окном стрекочут светлячки и иногда раздается лай собак или шум проезжающей машины. — Снова этот кошмар, солнышко? — хрипит Гарри, хоть и ответ очевиден, оставляя поцелуй в карамельных волосах мальчика. Он рассматривает милое детское личико брата, хоть в темноте и было сложно рассмотреть хоть что-то. Но Гарри просто знал, что веки младшего сейчас опущены, возможно, зажмурены, скрывая красоту голубых глаз и не давая соленым каплям скатываться по пухлым щечкам. Гарри не любит, когда Луи плачет. — Я боюсь, что мама узнает, братик, — всхлипывает наконец Лу и жмется к старшему еще сильнее, как будто это могло защитить его от всех страхов на свете. Возможно. — Мне страшно. Хаз, я не хочу, чтобы мама с папой узнали о… Луи не успевает договорить, чувствуя тепло чужих губ на своих. Его прервал нежный и такой успокаивающий поцелуй, который дарил ему старший брат сейчас. Гарри осторожно обхватывал нижнюю губу малыша своими, получая в ответ неумелые движения. — Они не узнают, Лу, — оставляет поцелуй в уголке губ и поглаживает прохладную кожу на спине. — Это просто кошмар, ладно? Просто страшный сон, малыш, не бойся. Луи снова всхлипывает и прячет личико в изгибе шеи брата. Тепло и приятный запах, смешанный с запахом одеколона обволакивают его со всех сторон, создавая особую атмосферу. Атмосферу мира, где он может не скрывать того, что любит своего старшего брата совсем не так, как требует общество.