***
Мороженое они так и не покупают — Джонни с грустью вспоминает о пропущенном завтраке и лениво попивает холодный американо, наблюдая за уплетающим за обе щеки свой бургер кинг тайцем. Они молчат до тех пор, пока чей-то телефон не включает опенинг из Наруто и жующий Тэн, впопыхах, отвечает на звонок. Сомнений нет — Юта кричит в трубку приветствия своему тайскому другу и просит включить громкую связь для разговора с Джонни. «Тебя и так слышно, придурок», — возмущается Джонни, но двигается ближе. Однако Тэн быстро прощается с другом, вновь используя свой ужасный акцент, и Джонни упускает возможность подколоть японца. Осознав неловкость ситуации, он возвращается на безопасное от тайца расстояние и бегло изучает черты его лица. — Ты совсем не говоришь на корейском? — Нет, — коротко отвечает Тэн, доедая свой завтрак. В такси они также едут молча. Исходя из утренней просьбы, Джонни было велено довести друга Накамото к нему в больницу целым и невредимым. «А ещё жутко обжорливым», — добавляет про себя Джонни, наблюдая за тем, как таец интенсивно глотает мармеладных мишек. На выходе из аэропорта Тэн долго сочинял умоляющую речь — поменять ему доллары на воны. И Джонни как опытный, хоть и не выспавшийся, сеульский супермен отважно боролся с местным банкоматом во имя спасения Тэна. По пути в больницу они заходят в маркет под предлогом «мы же идём навестить нашего больного друга» и Джонни даже покупает парочку цитрусовых, которые Накамото не любит. «Надо же отомстить ему за испорченное утро (и жизнь)», — оправдывает сам себя Джонни, расплачиваясь на кассе за двоих. Таец с восторгом рассматривает новенькие купюры и не может подобрать нормальных слов для своей реакции, кроме «зэтс омэйзин энд соу бьютифуль». Джонни наблюдает, как смешно болтается помпон на огромной шапке Тэна и жалеет, что сам не оделся теплее. Уже в больнице Тэн неловко осматривается, пытаясь заговорить своим диким акцентом с первой попавшейся медсестрой. Но Джонни вновь спасает его и себя от позора, кладя руку на плечо низкого тайца. До палаты Накамото они доходят без происшествий, и Джонни совершенно не пялится на чужой тощий зад, обтянутый модными джинсами. Найти нужную дверь не составляет труда — голос Юты слышно уже на лестнице. «Лучше бы он снега наелся, честное слово», — жалуется себе под нос на корейском Джоннибой. — Читтапонни! — Юта! В детстве Джонни был в зоопарке и имел возможность наблюдать, как обнимаются различные представители фауны. Сейчас он разрывался между сравнением с русскими медведями и американскими хомячками. На его глазах таец буквально утонул в объятиях дружелюбного японца и в палате стало ещё громче. — Привет, ушлёпок. — Джонни не отказывает себе в удовольствии постучать по загипсованной ноге Юты и невзначай взъерошить волосы Тэна. — Читтапонни, сколько лет, сколько зим! Как долетел? Ты уже покушал? Не замёрз? Джонни обиженно нахмурился, отодвигая тайца от Накамото. — А где же «спасибо, дорогой Джонни-хён, за помощь и прости, что разбудил тебя в твой законный выходной»? Юта утвердительно закивал, щипая красные от холода щёки Тэна, и щёлкнул его по носу. — Да-да, хён. С меня выпивка на рождественской вписке у Тэиль-хёна, куда мы все приглашены. Кстати, надо обрадовать Тэёна — он давно ноет о своём предназначении хёну. — Что такое предназначение? — заинтересовался Тэн. — Это когда тебе нравится запах человека, он тебя притягивает и связывает судьбой соулмейтов, — заученным текстом поясняет Джонни, шмыгая заложенным носом. — О. Вот как. А у тебя уже есть соулмейт? — оборачивается к Джонни любопытный таец. Такой вопрос ставит Джонни в тупик. Он как-то и не задумывался об этом. — Ой, Тэн, да ты посмотри на этого зануду, какой там соулмейт, — лениво зевает Юта, очищая принесенный Тэном банан, — на, кушай. Джонни открывает рот, чтобы возмутиться, но вид жующего с восторгом тайца тормозит все его мысли. — Кстати, Джонни-хён, Тэн поживёт пока у тебя, ладно? Вы ведь хорошо общаетесь на английском. Четыре удивлённых глаза сканируют Накамото. Тэн замирает с полным ртом и переводит взгляд на Джонни. — Ну, а что? Друзья должны помогать друг другу.***
На выходе из больницы Джонни покупает в аптеке капли от насморка и с ужасом вспоминает, какой бардак у него дома. Все 5 минут до приезда такси он придумывает отмазки — где оставить погулять Тэна, пока он сам займётся уборкой. Но таец едва ли не впервые в Сеуле и оставлять его одного даже в парке возле дома опасно для жизни — Накамото может врезать гипсом. С грустью вздохнув, Джонни называет таксисту адрес и следит за тем, чтобы Тэн пристегнулся. Перед входом в квартиру, Джонни заискивающе улыбается и лепечет о том, что здесь живёт типичный студент и не стоит ничему удивляться. Но его страхи, к счастью, оказываются не столь значительными. Отфутболив ногой пивные бутылки вглубь комнаты, Джонни проводит Тэна на кухню, оперативно предлагая чайкоферассол. Тэн отказывается, улыбаясь, и чешет за ушком кота. Джонни же не отказывает себе в удовольствии доесть остатки вчерашнего брокколи и ревностно наблюдает за милыми отношениями гостя и кота. — Как его зовут? — Винцент. Обычно вредная скотина, любит только есть и спать. Видимо, ты ему понравился. — Я всем нравлюсь, — подмигивает таец. Джонни хмыкает, доставая из холодильника последнюю бутылку пива. Там же находится и пульт от телевизора. Джонни жестом указывает в сторону комнаты и Тэн берёт кота на руки. — Ого, тяжёлый. — Ага. Маленький, а такой обжора, — усмехается Джонни, глядя на тайца. Тэн понимает, что это подкол в его сторону, но не отвечает. Винцент протяжно зевает и засыпает на чужих руках. Джонни понятия не имеет, о чём говорить с Тэном. В тайской кухне он не разбирается, а обсуждать их общего друга Накамото как-то не очень красиво. Он хрустит снеками, найденными у телевизора, и маленькими глотками пьёт пиво. Они смотрят какой-то репортаж о вымирающем виде роз, которые используют в производстве знаменитого аромата Chanel 5. Тэн вспоминает утренний разговор и нерешительно спрашивает: — Джонни-хён, а какой у меня запах? Джонни давится, вновь шмыгая носом и пожимает плечами. — Сейчас проверим. Он идёт в коридор за каплями, лежащими в кармане куртки и вспоминает все байки о соулмейтах. Неужели вся эта фигня и правда работает? Вновь почувствовав себя свободно дышащим человеком, Джонни невесомо принюхивается к вороту курточки Тэна. Но запах на ткани обманчив — определяют лишь по коже. Вернувшись в комнату, Джонни задумчиво крутит в руке капли и медленно подходит к дивану. Он садится совсем рядом с Тэном и внимательно смотрит в его глаза. В чужом взгляде — детская непосредственность и открытый интерес. Джонни двигается ещё ближе и наклоняется к шее тайца. Ворот пушистого свитера с оленями огибается и Джонни вдыхает аромат, который кружит голову. Тэн пахнет до боли родным запахом и это немного сводит с ума. Слышно гулкое сердцебиение Тэна — тяжёлое дыхание Джонни щекочет шею. Винцент невзначай пинает лапой хозяина. — Американское Рождество, — отстранившись, заявляет Джонни. — Мандарины, украшенные пальмы, песни Синатры, рождественские носки на камине, волшебство. Я прям детство вспомнил. Отличный запах, весьма неординарный. Вот Юта, например, воняет футболом. Потная мужская форма, запах травы, резинового футбольного мяча. Тэиль-хён, у которого мы будем отмечать Рождество, пахнет морозной свежестью альпийских лугов и Тэён буквально кипятком растекается при его виде, хотя сам источает аромат новенького автомобиля и бензина. Эти двое наверняка истинные соулмейты — даже принюхиваться не надо. У людей, нашедших своих соулмейтов, запах ярко выраженный, никакими духами не перебьёшь. Забавная концепция избранности, как по мне. — Ого, — восторженно выдохнул Тэн. — Очень интересно. А ты пахнешь хвойными лесами, Джонни-хён.***
Суббота пролетает мимо сознания Джонни, проснувшегося от запаха свежесваренного кофе. Он сонно потянулся за телефоном, с ужасом обнаруживая сотню пропущенных вызовов от Накамото. Джонни вскакивает с кровати, на вылете из комнаты ударяясь мизинцем об дверной косяк. Выругавшись на корейском, Джонни вприпрыжку на одной ноге добирается до кухни, где его встречает улыбающийся Тэн. Завтракают они под аккомпанемент разговора с Ютой по громкой связи. Японец отчитывает обоих парней за то, что «совсем забыли больного друга» и «почему ты не показал Тэну Сеул». Джонни привычно закатывает глаза и сбрасывает вызов. Тэн загадочно улыбается, спрашивая далеко ли находится башня Намсан. Очевидно, Накамото решил отправить друга по своим стопам новичка. Джонни стонет в стол и мысленно подсчитывает бюджет до следующей стипендии. В воскресенье Тэн молчит на всеобщем сборище интернациональных друзей Накамото — результат вчерашнего поедания мороженого. Джонни разводит руками, мол, я тут не виноват. Юта грозится выкинуть Джонни из окна и даже замахивается своим костылём, но однокурсник Тэиля Хансоль вовремя останавливает японца. Сам же хозяин рождественской вечеринки спелся на кухне с Тэёном за приготовлением мяса. Джонни устал ловить грустные взгляды Тэна и незаметно ретировался на балкон вместе с бутылкой пива «для разогрева». Декабрьский мороз приятно холодил мысли, но не пальцы. Руки парня всегда перемерзают и только тёплое пиво сейчас едва ли греет. Джонни смотрит на падающие хлопья снега и вспоминает Рождество в родном Чикаго. Появление Тэна с его истинным запахом окрасило жизнь Джонни прежними, волшебными красками. На балкон вышел покурить Тэён. Губы его искусаны, а глаза блестят. Да ещё и пахнет альпийскими лугами вместо привычного бензина. — Будешь? — Тэён протягивает пачку сигарет Джонни. — Нет. А ты чего такой счастливый? — Будто сам не догадываешься. — Тэён закуривает. — Кстати, интересный запах у тебя. Я раньше особо не принюхивался, а теперь ходишь, благоухаешь тут ёлками, как лесная белочка. Тэн наградил? Джонни давится пивом, поворачиваясь к Тэёну. — В каком смысле? — Ой, да ладно тебе. Только не говори, что не чувствуешь этот едкий аромат мандаринов, от которого Накамото готов бежать даже на костылях. Ты ведь тащишься от рождественских запахов, сам говорил. Вот я и сложил два и два. К тому же вы пришли вместе и я подумал… — У тебя там мясо не сгорит случайно? Тэён усмехается, стряхивая пепел на снежную землю. Джонни уходит от ответа из-за природного стеснения или же они с Тэном до сих пор не выяснили, что к чему. Странно, что придурок-Накамото не додумался свести их ещё ближе. — Не волнуйся, хён. Я не проболтаюсь Тэну о вашем предназначении хотя бы из-за проблем с языковым барьером. Но тебе следовало бы подтянуть нашего тайского друга в корейском. Могу подарить словарь. — И получишь им по голове, любитель чистоты и свежести. — Джонни оборачивается в сторону комнаты и видит задумчивого Тэна у приоткрытой двери. «Вот чёрт», — думает Джонни, но мгновенно себя успокаивает — Тэн ведь не понимает корейский. Когда во главе стола восседает Накамото с гипсом, праздничный вечер окончательно превращается в слезливую мелодраму с элементами ностальгии и «как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались». Джонни закатывает глаза, решая игнорировать Юту, впрочем, как и все остальные. Тэён зажимает Тэиля в узеньком кресле и что-то шепчет на ухо, от чего старший краснеет и улыбается. Хансоль разливает по бокалам алкоголь и просит новоприбывших младших — Доёна и Джехёна — быть потише. Только Тэн, казалось бы, внимательно слушает японца. Юта стучит костылём по столу, призывая поднять тост за всех тех, кто нашёл в канун Рождества своих соулмейтов. Сам же он неловко поглядывает на Хансоля, который так же неловко смотрит на него в ответ. — Что значит всех? — встревает в монолог Джехён. — Разве Джонни-хён нашёл своего истинного? — А ты не слышишь, как он тут распространяет свои хвойные флюиды? — отзывается Тэён. — Я вам больше скажу — в этой комнате абсолютно все по парам, — улыбается Юта. Джонни замечает красноречивый взгляд Тэна в свою сторону и пожимает плечами. Накамото продолжает: — Запах нашего тайского друга не выделяется из общей массы лишь потому, что он пахнет Рождеством и этими гадкими цитрусовыми, будь они не ладны, — морщит нос японец. — А истинный его… Юта не договаривает, подавившись кусочком мяса, который ему любезно скормил Тэён. Джонни поднимается с дивана и тянет Тэна в коридор, попутно натягивая куртку на тайца. — Что… Куда ты меня ведёшь, хён? — Тэн непонимающе смотрит на старшего. Джонни не отвечает до самого выхода на улицу. Отойдя на безопасное от парня расстояние, он долго собирается с мыслями и мужеством. — Джонни-хён, если это из-за того, что мы истинные, то в этом нет ничего страшного. По крайней мере, для меня. — Тэн подходит ближе и берёт холодные руки Джонни в свои. — То есть как это? Ты ведь не говоришь по-корейски. — Не говорю, но многое понимаю. Всё, что мне нужно, я осознал и принял. — Тэн доверчиво смотрит в глаза Джонни и улыбается. — Я не против быть твоим соулмейтом, хён. Все беды в его жизни действительно начинаются с присутствия Накамото — Джонни в этом уверен. Но иногда судьба преподносит счастье под Рождество с лёгкой подачи нерадивого Юты в виде самого лучшего подарка.