Grande Pazzia

— Подлый… — мстительно шипит Джек с любимого кресла. — Я всегда знал, что ты подлый! Глен лишь легко улыбается, не удостоив эту реплику и долей своего бесценного времени. Ничего, перепалки с Джеком всегда можно пережить и малой кровью. Рано или поздно, он сам переключится на что-то иное. Более интересное. Нужно только подождать. — Бесчувственный! — мгновенно добавляет Джек, как будто бы уловив направление чужих мыслей. — Бессердечный! — Ты повторяешься, — скромно подмечает Глен, устало поднимаясь из-за стола. — Скажешь нечто новое? Джек хмурится — все мышцы в его лице в мгновение приходят в движение, но застывают изумленной маской, когда Глен замирает совсем рядом, когда склоняется так, что их лица оказываются близко. Так близко, что, растерявшись, легко можно принять чужое дыхание за свое. И Джек молчит, вжимается в кресло, невольно теряя весь свой несомненно богатый словарный запас. — Подумай, Джек, — шепчет Глен ему в губы, так близко и одновременно так далеко, — подумай хорошенько. Разве можно вообще вспомнить что-либо в такие моменты? Но все же, несмотря ни на то, Джек доволен. Так, что, прижимаясь к Глену еще ближе, едва может это скрыть. Ну ничего. В конце концов, вычислить пути к сердцу лорда Баскервилля всегда было не так уж и сложно. А, значит, ближайшая расплата за разбитый фарфоровый сервиз откладывается на неопределенный срок. Лишь бы только Шарлотта не заглядывала в тот злополучный шкафчик…