Шепот Эклипсы

Слава Эклипсе Возрожденной — великой и справедливой правительнице монстров и людей! Когда принцесса Мун Баттерфляй вновь проводит рукой по неготовому, наполовину сотканному полотну на станке, она чувствует, как отголоски последующей истории яркими вспышками возникают в ее сознании: временная иллюзия — совершенно мутное будущее, капризно сменяющееся при любом движении девушки. Она слышит, как кряхтит станок, вышивая все новые и новые петли, а ее собственная легенда все больше обретает очертания — с каждой секундой меняются швы и узоры по велению времени. Ее предшественницы, величавые королевы, горделиво смотрят на нее сквозь полотна, и она с такой же нескрываемой гордостью проходит мимо них, мечтая однажды породниться с ними. Но когда очередь доходит до пра-пра…прабабушки Эклипсы, внутри еще совсем юной принцессы Мун что-то замирает — Эклипса растягивает губы в притягательной полуулыбке, и девушка не может даже шелохнуться, с жадностью, едва переводя дыхание, изучая весь портрет.

«Эклипса, королева Мьюни Женою короля была. Но из страны бежала та, Что сердце монстру отдала»

Неистовая дрожь проскальзывает по ее телу, и стучащие спицы в такт с ее сердцебиением издевательски режут ей слух. Смутно знакомый образ путается у нее в мыслях и Мун понимает, что больше уже не в силах смотреть на нее. Она уходит, уже отчетливо понимая, что в этой комнате она будет еще не один раз. Кажется, она слышала чей-то шепот. Пусть вести о Ней пройдут сквозь измерения и времена! Когда принцесса Баттерфляй получает палочку, она чувствует прилив гордости и тяжесть ответственности, наваливающуюся на ее хрупкие плечи. Палочка светится, дергается, приобретая новую форму, и совершенно не слушается новую хозяйку, несмотря на годы тренировки, хоть и теоретической. Глоссарик пожимает плечами: не может такого быть, что палочка не подчиняется своей хозяйке, но тщетно пытается уверить принцессу, что все на самом деле хорошо, но ему ее не обмануть. Никак. Судорожно перебирая фамильную книгу, она листает, листает, листает, отчаянно вцепляясь в сухую бумагу тонкими заледеневшими пальцами. Этого не может быть. Невозможно. Невозможно! Мун неуверенно читает новое заклинание второпях, глотая слова, и внезапно палочка послушно выпускает огромный поток разрушительной энергии, обволакивая обладательницу с головой, высасывая из нее все силы, направляясь в стену. Вспышка. Взрыв. Принцесса торжествует, пока не прочитывает название своего первого заклинания: «Испепеление» дополнено Эклипсой Баттерфляй. — Это просто было досадное недоразумение, ваше величество, — уверяет ее Глоссарик, — но впредь вам лучше держаться подальше от заклинаний Эклипсы. — Только бы мама не узнала, — Мун трясет, но все же она старается поверить словам наставника. Это не было недоразумением — улавливает краем ухом та. И все признают ее господство, а иные, что воспротивятся, будут уничтожены. Когда принцессе доверяют провести свой первый взрослый бал, она с напускным энтузиазмом рассчитывает количество гостей, советуется с королевскими поварами и лично следит за приготовлением приемного зала. Противная скука снедает ее, и лишь ее старый приятель — Ривер Йохансон может как-то разбавить ее. Нет, Ривер не был интересен ей, для нее он всего лишь вынужденный проводник, с которым вроде как весело, но слишком другой для ее вкусов. Но если брать среди всех бесчисленных знакомых претендентов на ее руку, то этот полуграмотный викинг не горел отчетливым желанием завладеть престолом и, в принципе, у него есть крошечный шанс получить его. Ей он нравился, как человеку может понравиться преданный милый зверек, не более. Мун улыбается всем гостям очередной дежурной улыбкой и чувствует, как к ней резко подступает тошнота и шаблонные слова, выученные ею еще в раннем детстве, застревают в горле. Она ненавидит этот пресный бал, этих скучных людей и ждет, когда закончится этот мнимый повторяющийся раз за разом театр. Пока в труппу актеров не входит он: Приятный молодой герцог, с хорошей складной речью и со стойким, но приятным одеколонным запахом. Он был старше ее, но не настолько, чтобы исключительно общаться с ее родителями. — Прошу прощения, Ваше Величество, но Вам самой не кажется, что бал несколько помпезен? — начинает со слегка дерзкими, но учтивыми нотками он, — Очень жаль, что такая чудесная принцесса скучает на своем же празднике. Мун вежливо кивает: — Увы, так и есть,— шепчет она, вглядываясь в маняще-янтарные глаза незнакомца, — правила проведения никто не отменял.   — Не сочтите за наглость, но я бы хотел составить Вам компанию. Уверяю, скучать вы не будете. Принцесса скептично тихо фыркает, оценивающе рассматривая своего собеседника, но вскоре она понимает: он оказался прав — она больше не скучала. Было что-то в этом герцоге Мефистофеле такое, чего не было в других людях. Она бы солгала себе, если бы сказала, что ей не захотелось увидеть его еще. Она бы обманулась, если бы не заметила отчаянную ревность в глазах Ривера, недоверие у Глоссарика, смутный взгляд у мамы и странное самолюбие у себя. Нет, она не влюбилась с первого взгляда, вроде какой-нибудь стереотипной глупенькой принцесски, но он ей определенно нравился. И она определенно бы хотела видеть его намного чаще. Настанет Великий День Равенства и тогда все станут жить едиными семьями! Когда сам король монстров ведет ее по своим угодьям, Мун становится не по себе — все эти уродливые, покосившиеся дома убого прикреплены к изжившей себя сухой черной земле словно образуются вокруг монархини в тесный узкий круг. Ей становится мерзко от осознания того, что творили ее предшественницы. Она больше не может смотреть на них с той же бывалой гордостью, с которой смотрела в Королевской Галерее три года назад. Палочка в руке Мун переливается ядовитым пурпурным цветом. Уродливые, крючковатые, неказистые существа одобрительно рычат, кряхтят и воют вслед принцессе: Слава Эклипсе Возрожденной! А ведь даже это не ее имя. Король это видит и усмехается. Он продолжает вести изрядно шокированную девушку по пустынным туманным землям, в которые загнали его народ. Меланхолично-бархатный голос короля изредка содрогается, когда принцесса прижимается к нему и это тешит его эго: потребовался целый год, чтобы полноценно вторгнуться в доверие принцессы и заодно избавиться от ее назойливых телохранителей. Сейчас она в его руках — королю бы ничего не стоило убить ее прямо здесь и сейчас, но это было бы слишком кощунственно по отношению к ней. Он бы убил ее, если бы она так была бы похожа на других королев и принцесс, которых он встречал в течение многих веков, но Мун была особенной и уж он-то позаботится, чтобы ее особенность никуда не испарилась. — Я все поняла, — виновато проговаривает девушка, — Мне очень жаль, правда. — Вам не стоит извиняться, Ваше Величество, в конце концов, сейчас Вы можете многое изменить. Это будет очень благоразумный поступок с Вашей стороны, — шепчет над самым ее ухом король, поправляя непослушную серебряную прядь принцессы. В голове Мун отчаянно гаснут отголоски разума, когда монстр приглашает ее на танец в своем замке как ровно год назад на злополучном (?) балу. Ящер аккуратно притягивает ее к себе, словно фарфоровую куклу, будто бы стараясь не навредить, не сломать ее своими сильными когтистыми лапами. Принцесса с презрением смотрит на портреты бывших королев. Станок протяжно гудит, но все же ткет ей ее историю. Сейчас осознание того, что мир между монстрами и мьюньевцами зависит от ее действий, пьянит неопытную амбициозную девчонку. Ее тянет к Королю, словно хрупкую бабочку манит к мощному обжигающему светильнику. Она буквально растворяется в нем, когда родители заподозрят что-то, будет уже слишком поздно. Теперь она сама приходит сюда, в мрачный замок короля, с Книгой Заклинаний в руках и вечно раскрытой главой с темными заклинаниями Эклипсы. Глоссарик тактично молчит, не имея права навредить и противоречить своей госпоже. Король улыбается, когда из-под рук Мун старательно выходят темные руны — вот она, истинное воплощение Эклипсы! Знала бы она, что король уже давно испытывает к ней нечто большее, чем простое уважение и привязанность. Ты все делаешь правильно — отдается в голове девушки, когда она позволяет своей палочке поменяться на более подходящую форму, а бубны на ее щеках заметно багровеют. И будет Мьюни жить под знаменем монстров и людей до скончания дней!