Когда Дерек вошел в дом, внутри оказалось до жути тихо и темно. По спине промаршировало стадо мурашек, приливной волной накатила и с головой накрыла тревога, как бывало… Господи, Дерек уже очень долгие годы не чувствовал такого всепоглощающего напряжения.
Но в доме было слишком тихо, и это казалось чертовски неправильным, учитывая, что Дерек женился на Стайлзе.
Сделав глубокий вдох, он собрался и прислушался. Звук сердцебиения Стайлза сразу же успокоил и в то же время страшно напугал – да, Стайлз был дома, но его сердце билось настолько сильно, что либо у него была паническая атака, либо…
Дерек не стал больше размышлять, в чем причина учащенного сердцебиения Стайлза, уронил портфель и сразу бросился в кабинет. Стайлз сидел в темноте, сжимая в руках фотографию – ту самую, которую шериф сделал на их свадьбе, отметил Дерек, – и вибрировал непонятными эмоциями.
– Стайлз? – тихо позвал Дерек, не желая пугать его еще больше.
Стайлз провел ладонью по лицу, хотя Дерек вроде бы не заметил слез, но само понимание, что он пытался что-то скрыть, что
хотел что-то скрыть от Дерека, больно ударило под дых и вызвало приступ тошноты. Потому что это…
все это слишком походило на оживший кошмар Дерека.
– Стайлз, – снова произнес Дерек чуть громче и умоляюще. Он шагнул в комнату и застыл на месте, когда тот повернулся и посмотрел на него темными грустными глазами.
– Я… – голос сломался, Стайлз на мгновение запнулся, прочистил горло и попробовал еще раз: – Понимаешь… Я думал, что любил тебя.
Пять слов, пять коротких сорвавшихся слов обрушили и вдребезги разбили уютный мирок Дерека.
– Я действительно так думал, – растерянно продолжил Стайлз. А у Дерека разрывалось сердце.
– Что? – хрипло прошептал он и попытался сглотнуть – пересохшее горло продрало, словно наждаком от выворачивающего наизнанку ужаса. Такого страха он не чувствовал с тех пор, как в шестнадцать наблюдал за дымящимися останками сгоревшего дома и чувствовал рвущиеся тонкие нити связи со своей стаей, своей семьей.
Еще раз он этого не переживет.
Он пытался и не мог выдавить ни слова. Его разрывало от желания спросить: «Что я сделал?» и «Почему?». Почему именно сейчас, почему всё так,
почему?..
Когда Дерек уходил после обеда, все было идеально. Ну, пусть не так идеально, как показывают в мелодрамах, но все было как обычно: смазанный поцелуй, когда Стайлз настолько погрузился в свое произведение, решая, как бы поинтересней написать диалог, что вовсе не обращал внимание, куда именно целует Дерека; остывшая чашка чая возле локтя Дерека, который разбирался с бумагами, и толчок в бок, когда Стайлз вновь разогрел его и жестом предупредил, чтобы Дерек не обжегся; утром они проснулись в объятиях друг друга и синхронно застонали под звон будильника, а потом решили, что можно поваляться еще пять минут. Обычные прикосновения, разделенные на двоих мгновения и чувство единения. Они были одним целым, поддерживали и прекрасно чувствовали друг друга.
Возможно, для кого-то это было что-то само собой разумеющимся, но для них это была идеальная жизнь.
Или Дерек так только думал.
Он даже не понял, что раздавшийся в тишине стон раненного зверя сорвался с его губ, пока Стайлз не подскочил и сильно прижал к себе.
– Нет-нет-нет, – затараторил он, обнимая Дерека, который почувствовал, что их обоих буквально трясет. – Это не…
– Прости, – выдохнул Дерек, желая сделать что угодно, чтобы исправить ситуацию, исправить свои ошибки и вернуть все, как было.
– Нет, Дерек! Это ты прости меня! Мне очень жаль, я не хотел… – Стайлз расстроенно заскулил, уткнулся лицом Дереку в шею и чуть не задушил в объятиях. – Я не это хотел сказать, – произнес он. – Я просто… Я чувствую… Подожди, постой, не так…
Стайлз отстранился и взял лицо Дерека в ладони с такой нежностью, что у того сами собой закрылись глаза от невероятного чувства потери. Дерек собрался с силами, пытаясь свыкнуться с мыслью, что этого больше никогда не повторится, и вцепился в Стайлза, чтобы не осесть на пол.
– Я люблю тебя, – жестко и с непререкаемой уверенностью произнес Стайлз. – Люблю так сильно, что… – он вздохнул, и Дерек уловил аромат горького кофе на губах. – Думаю, мне нужно начать сначала.
Дерек почувствовал, как коготки паники понемногу отпускают его, возвращая способность дышать. Выдохнув, он медленно открыл глаза и кивнул.
– Да, пожалуйста, начни сначала, потому что я…
И в следующее мгновение, несмотря на то, что Дерек все еще цеплялся за него, Стайлз выскользнул из его рук, и паника нахлынула с новой силой.
Но вместо того, чтобы уйти, Стайлз опустился на одно колено, взял Дерека за руку, поднес ее к губам и прижался поцелуем к золотому ободку на пальце.
– Ты выйдешь за меня? – спросил Стайлз, и от его голоса в Дереке вновь вспыхнули те самые страх и растерянность, которые он испытал, когда только вошел в дом.
– Стайлз, – Дерек и в обычные дни не любил неопределенности, но сейчас, когда эмоции накрывали с головой, он просто не мог этого вынести.
– Нет, пожалуйста, Дерек, прошу, умоляю, выходи за меня снова. Клянусь, это не просто… Я думал, что любил тебя раньше. Думал, что любил так, как только можно любить другого человека, но я… Дерек, сейчас я люблю тебя настолько сильно, что то чувство, которое я испытывал прежде, – лишь слабая тень моей истинной любви. Мне нужно это, нужно…
Дерек упал перед ним на колени, наконец поняв причину паники и тревоги Стайлза. Даже страшно, как много он значил для Дерека, насколько Стайлз стал незаменимой и неотъемлемой частью личного счастья Дерека.
– Я так сильно люблю тебя, – прерывисто выдохнул Стайлз. – Как я мог раньше думать, что люблю тебя, если только сейчас понял, что это значит?
А Дерек… Дерек не мог больше думать. Не мог больше пытаться осознать все, потому что его идеальная жизнь вновь стала идеальной, Стайлз опять был с ним, в его руках, и слова любви как прежде тонули в поцелуях.
* * *
Они вновь обвенчались через месяц после второй годовщины.
* * *
В третий раз Стайлз сделал предложение менее драматично, но намного эмоциональней, когда Дерек впервые взял на руки их дочь.
Дерек даже не отвел взгляд от идеального красного сморщенного личика, давая согласие.
* * *
Когда они в двенадцатый раз стояли перед священником, Дереку пришлось держать трость Стайлза. Произнося слова обетов, Дерек пытался вспомнить, что он говорил в самый первый раз. Пытался вспомнить оттенок волос двадцатилетнего Стайлза; ощущение молодой, эластичной кожи. Но понял, что любит волосы Стайлза, припорошенные сединой, любит, что по его морщинам Дерек мог сосчитать совместно прожитые годы, любит, как разбухает сердце в груди, грозя взорваться от переизбытка чувств.
Лица членов семьи и друзей отошли на задний план, когда Дерек подался вперед и поцеловал Стайлза.
– Ты выйдешь за меня снова? – тихо спросил он, радуясь новому слуховому аппарату Стайлза, который позволил тому услышать его слова, несмотря на веселый смех родственников и друзей. – Я люблю тебя сильнее, чем вчера.
– Только если ты выйдешь за меня на следующий же день, – хрипло ответил Стайлз, поднял скрученную артритом руку и погладил Дерека по щеке. – Потому что если есть в мире что-то незыблемое – это то, что завтра я буду любить тебя сильнее, чем сегодня.
