Tell me

Скромный номер отеля был погружен в кромешную тьму. Единственным источником света поблизости являлся фонарь за окном, и его свет постоянно подрагивал из-за скачков напряжения. Сквозь щель между закрытыми тяжелыми шторами проскальзывала яркая полоска, разрезала паркетный пол и тут же снова пропадала. Дилан заворочался, сел на кровати, потер усталые глаза и выругался. Он уже несколько часов не мог заснуть. Съемки, постоянные разъезды, смены часовых поясов – все это не слишком хорошо сказывалось на его режиме. Но сейчас он прекрасно понимал, что причина была в другом. Нахлынули события минувшего дня. Как же стыдно было за произошедшее… Два года съемок он держался хорошо, ни разу не подводил команду. Но попался на третьем фильме. Если бы он только знал, с какой сценой придется иметь дело… Дилан поднялся, босиком прошлепал к окну, рывком отодвинул шторы, впуская в номер хоть какой-то свет. Он достал из-под кровати чемодан, в спешке туда запихнутый, пошарил в нем одной рукой и вытащил небольшую, потрепанную временем, рацию. Он стащил две таких еще на съемках второго фильма. Сразу же отдал одну Томми, почувствовав себя неловко за то, что нет третьей для Ки Хонга. Дилан наигранно махал перед британцем рацией, заверяя его, что тот должен всегда держать ее при себе и заряженной. Томас только слегка улыбнулся, но импровизированный подарок принял. Они всего лишь один раз проверили эти рации тогда, поговорив с разных концов съемочной площадки. А потом и думать забыли про эти злополучные устройства. Сейчас Дилан был практически уверен, что вторая рация валяется где-то на самой пыльной полке гаража у блондина дома. Брюнет упал спиной на кровать, растянувшись как морская звезда, и прислушался. За одной стеной слышалось, как похрапывает Ки (у этого парня проблем со сном вообще не бывает), а за другой стояла хрупкая звенящая тишина. Томас, должно быть, уже спит. У него день тоже выдался нелегкий. И, по большей части, из-за Дилана. Но брюнет не знал, как справиться с собой на площадке. А теперь и вовсе не знает, куда себя деть. И все-таки… Снимать сцену смерти Ньюта было просто невыносимо. Это должен был быть один из ключевых моментов фильма. Все долго готовились к этому, много работали, старались продумать все до мелочей, составить план каждого шага, каждого движения ресниц в кадре, над Сангстером трудилась целая бригада гримеров. И все это пошло прахом из-за кого? Правильно, из-за Дилана и его эмоциональности, которая всегда некстати. Один дубль, второй, третий… Затем он уже просто перестал считать. Вся та боль, которую он чувствовал, глядя на такого Томаса, все накапливалась и накапливалась. И во время n-го дубля что-то внутри сдетонировало и произошел взрыв. Дилан сделал глубокий вдох и поднес рацию к лицу, нажав кнопку. -Томми, приём. Тишина. На том конце его никто не слышит. Нужно попытаться забыть о сегодняшнем и, наконец, поспать. -Дилан? О’Брайен схватил отложенную было в сторону рацию и судорожно сжал в руке. -Да. Приём. Как слышно? – Он впервые за сегодня искренно улыбнулся. Все это напоминало вырезку из фильма о какой-нибудь секретной операции. -Какого черта, Дил? Ты время видел? – пробубнил Сангстер, но Дилан ответил лишь долгой, режущей слух, тишиной. – Извини… Не можешь заснуть? -Да. Если быть честным, чувствую себя отвратительно. Прием. -Расслабься, если ты о сегодняшнем, то не переживай. Мы доснимем это завтра, тебе нужно только выспаться. Прием. -Не думаю, что я смогу, Томми. Ни сегодня, ни завтра. И вообще… Дилан провел рукой по волосам и повернулся набок, свернувшись калачиком. -Дил? Прием? – В голосе блондина прозвучало едва заметное волнение. Он тоже не мог заснуть сегодня ночью и только тихо лежал на кровати, стараясь не шевелиться и не открывать глаз, но назойливые мысли, подобно рою мух, лезли ему в голову, заполоняли ее и не давали отключиться. Сегодня на площадке… Все это было неожиданностью для каждого. С Диланом, сколько Томас его помнил, никогда не происходило ничего подобного. Он никогда не срывал сцену из-за собственных переживаний. Да и вообще… Все это было совсем на него непохоже. Всегда веселый, жизнерадостный и задорный, Дилан, если и портил дубль, то только потому, что начинал истерически смеяться. И Томми ни разу не видел, чтобы друг был хотя бы близок к слезам. Да, он понимал, что благодаря безупречной работе гримеров, выглядел не самым приятным образом. Такое пугает и отталкивает. Уж слишком реалистично все получилось. Десятки раз переснимая одну и ту же сцену, снова и снова выкрикивая те фразы, доводящие зрителя до дрожи, Сангстер почти сорвал голос, и тот только-только возвращался. -Дилан, ты в порядке? Прием. -Да. Да… Хотел сказать спасибо… За то, что успокоил меня сегодня. Все оказалось настолько серьезным, что Дилан не мог сдержать слез. Им с Томасом пришлось уединиться в гримерке, чтобы брюнет мог отдышаться и прийти в себя. Он почти все время молчал, только смущенно вытирал слезы. Томас долго сидел рядом, гладил друга по плечу, Дилан лег на софе, положив голову блондину на колени и пролежал так несколько минут, пока за ними не пришли, чтобы объявить, что на сегодня съемки закончены. -Всегда пожалуйста. А сейчас… Попробуй отдохнуть. А завтра мы с тобой все сделаем идеально. Прием. -Я не смогу, Томми, говорю же. Просто не смогу. Не знаю, что мне делать. -В чем, собственно, проблема, Дил? О'Брайен заворочался на кровати, сел на ее край, неспешно вертя в руках рацию. Невыносимо. Даже если бы захотел, он бы не смог объяснить, как устал от всего этого. Не от постоянной нагрузки, которая валила его с ног. Не из-за нервного напряжения, не из-за миллионов отбракованных дублей. Невыносимо было молчать. Скрывать то, что билось внутри и рвалось наружу. Ему удавалось. Да... И довольно неплохо удавалось. Но сегодня он сплоховал. Показал, насколько все это для него серьезно. Дал понять, что чувствует на самом деле. Дал повод задуматься каждому о том... -Дилан... Не молчи. - Этот британский акцент сбивал его с толку, кружил голову, сводил с ума в звенящей ночной тишине. Брюнет уже было хотел что-то сказать, но так этого и не сделал, застыв с открытым ртом. - Если ты хочешь о чем-то поговорить... То я здесь и слушаю. Голос Сангстера выдавал его волнение. Еще бы, он беспокоился о друге. Дилан мысленно отплевался. -Мне стыдно, Томми. Стыдно и больно. Я не должен был себя так вести, не знаю, что со мной произошло. Прости меня. -Что с тобой случилось там? Прием. Дилан провел рукой по волосам, зажмурился. -Я не мог на это смотреть. Просто не мог. Я на время забыл, что все это лишь игра и сценарий. И я испугался, Томми. Когда я увидел, как теряю тебя я... Я чертовски испугался. Мне слишком больно наблюдать твою смерть, даже если это просто постановка. О'Брайен замолчал, чувствуя, как щеки рассекают две мокрые дорожки. Сангстер не отвечал. Долго. Каждая секунда казалась вечностью. Было интересно узнать, что он подумал. Интересно и страшно. В любом случае, Томас не дурак. Мог бы уже и догадаться. После сегодняшнего определенно догадался. Дилан вытер слезы. Он немного забыл о том кошмаре, который пережил сегодня на съемках. Это режущее чувство заменил страх. Что Томас ответит? Как поведет себя? Порвет ли все связи или попытается сделать вид, словно ничего не было? Он хороший актер, ему это удастся без труда. -Дилан? -Да? -Помнишь как мы поругались на съемках "испытания"? Прием. -Конечно помню. -Мы не разговаривали. Совсем. Даже не смотрели друг на друга, пока этого не требовал сценарий. И когда я видел, как ты отдаляешься, когда чувствовал, как теряю тебя... - На этот раз Сангстер замолчал, оборвав предложение. - Просто хочу сказать, что понимаю это ощущение. Я буквально заставлял себя держаться. Но это было невыносимо. -Я не смогу смотреть на это еще раз, Томми. Переживать это. -Знаешь... Мы можем выдать твои чувства за чувства Томаса. Как тебе такое? Дилан усмехнулся. -Да, тогда все окончательно убедятся в сильной химии между Томасом и Ньютом. Большой подарок шипперам. Он сначала сказал, а потом понял, что именно. И тогда Дилану захотелось ударить себя по лбу или приложиться им же обо что-нибудь. -Да... - протянул Томас, и это прозвучало с ноткой обреченности и сомнения. - Думаешь это настолько очевидно? То, что между ними... -Просто ясно как день. - Ответил Дилан, пересиливая себя, делая свой голос непринужденным. Он вернул самообладание, но Сангстер не был бы собой, если бы тут же это не разрушил. -Мы же сейчас о персонажах говорим? -Конечно. - Голос Дилана дрогнул, он зажмурился, ожидая ответа. -Правда? Сердце на миг замерло, а затем застучало так бешено, что Дилан будто бы ощущал, как оно бьется о грудную клетку. Он выдохнул и прошептал: -Нет... Он чувствовал, будто рухнул в бездонную пропасть. И интуитивно чувствовал, что если она где-то и кончается, то кончается огромными шипами, на которые насадится его тело. Сангстер молчал. Руки предательски дрожали. Рация упала на прикроватный коврик. Где-то в коридоре хлопнула дверь. Шаги. Стук в дверь Дилана. Он на негнущихся ногах подошел к ней и, собрав все мужество, ожидая презрительного взгляда или пощечины... Ожидая разбора полетов и ссоры... Он открыл. В номер хлынул поток света. Сангстер стоял на пороге в одних пижамных штанах, растрепанный и потерянный. Он обнимал себя руками за плечи. Его глаза были чуть покрасневшими. Парни смотрели друг на друга пару секунд, пока Томас не сделал уверенный шаг вперед, одновременно закрывая за собой дверь и за шею притягивая к себе Дилана, чтобы впиться в его губы. Сангстер никогда в жизни не был таким резким и уверенным, как его поцелуй. Дилан упал куда-то в бездну, чувствуя лишь горячие губы блондина на своих губах. Он боялся пошевелиться, боялся дотронуться до Томаса, который был больше похож на наваждение, чем на реального человека. Сангстер прижал его к стене коридора, положив ладони на грудь и отстранился, заглядывая в глаза, наблюдая за реакцией. -Томми, я... -Тшш... - Томас приложил палец к губам брюнета, только чтобы тут же убрать его и снова эти губы поцеловать. - Я знаю. Я тоже.