В конце пути

      Я — Сулейман, сын Султана Селима Хана, сын Хафсы Айше Султан, десятый Падишах великой Османской династии. Я — Сулейман, правивший миром, поставивший на колени Восток и Запад. Я пришёл из земли, туда же и уйду. Голос друга зовёт меня.       Что происходит с сердцем, когда человек умирает? Что остаётся, когда кровь и душа уходят? Разум не в состоянии понять это. Только сердце знает правду. Это большой праздник, радостная встреча, благодарность Всевышнему за великолепную жизнь, которой удостаивают не каждого раба. Над моей головой простёрлось небо, средь гор моих дует ветер, корни мои ушли в глубины.       Я — Сулейман, ни трона, ни венца. С собой забираю только любовь и дружбу. Я ухожу, чтобы пробудиться, знайте это. Знайте и помните! Конец правлению — нет больше печали и грусти. Конец сну — нет больше власти, нет больше венца. Я пришёл в этот мир с пустыми руками, с пустыми и ухожу. Только горстка земли осталась… Пусть все знают, что жил на этом свете один Сулейман — беспомощный раб Всевышнего.       Сулейман восседал на троне. На душе у него было легко как никогда. Уходящее солнце озаряло крепость своими угасающими лучами. Султан, прищурив глаза от яркого света, гордо смотрел на то, как над побеждённым Сигетваром поднимался Османский флаг. Его жизнь завершилась очередной победой... и последней.       Лёгкий, свежий ветерок налетел. Близились сумерки. Солнечные лучи осветили крепость до того ярко, что стало невозможно что-то рассмотреть.       «Вот он, конец» — думал Султан. Свет становился всё ярче, и Сулейману пришлось закрыть глаза.       — Повелитель, — услышал Падишах знакомый голос, который заставил его открыть свои голубые глаза и оглядеться. Солнце зашло, на небе, безоблачном и неестественно синем, проступали первые звёздочки, разгораясь всё ярче.       — Вот мы и встретились, повелитель. Я ждал вас, — Сулейман повернул голову. Рядом стоял Ибрагим, заняв, как и полагается, место около его трона.       — Паргали, — изумлённо произнёс Султан, глядя на друга, который теперь улыбался, — но как?       — Я давно вас ждал здесь. Вы начинаете новый путь, повелитель, я же всегда буду сопровождать вас, — словно прочитав его мысли, пояснил Ибрагим, всё так же улыбаясь.       Сулейман не ответил, устремив свой взгляд на горизонт. Он думал о том, что же ждёт его дальше. Жизнь земная закончилась. Начинался вечный покой. Султан посмотрел на Ибрагима. Тот стоял, словно статуя, не шевелясь, устремив свой взор вдаль. Он ничуть не изменился. Всё тот же целеустремлённый взгляд, задорная улыбка. Всё так, как и много лет назад, как и должно быть. Но почему-то в мыслях проскальзывала грусть.       Неожиданно кто-то мягко и осторожно положил руки на плечи Сулеймана. Кануни хотел повернуться, но не смог. Что-то невидимое словно сковало его, не давало пошевелиться.       — Сулейман, — произнёс женский голос его имя. Сердце повелителя затрепетало, как когда-то в молодости. Он посмотрел на Ибрагима, словно удостоверяясь и, получив кивок в ответ, наконец-то оглянулся.       Она стояла позади. Всё такая же величественная и молодая. Рыжие волосы струились по плечам. В зелёных глазах плясали игривые огоньки.       — Хюррем! Ты со мной, моя госпожа! — восторженно произнёс Кануни и взял возлюбленную за руку, словно боясь, что та может исчезнуть. Но она продолжала стоять, глядя на Султана своими прекрасными глазами.       — Я всегда была с тобой, Сулейман. Мы все. А теперь и ты с нами, — Хасеки улыбнулась и встала по другую сторону от мужчины. Втроём они посмотрели на горизонт, туда, где начинали вырисовываться величественные своды дворца. Однако в нём больше не чувствовалось ни печали, ни скорби. Только вечная радость и покой. Даже издалека были слышны оживлённые голоса детей, речь мужчин и женщин, хохот и смех. В садах пели птицы и росли цветы небывалой красоты.       Чувство умиротворения охватило Сулеймана. Впервые он ощутил себя не великим Падишахом семи континентов, а простым человеком. Камень, лежавший до этого на душе, исчез, не оставив и соринки. Лёгкость была во всем его теле, словно Сулейман был готов подняться над землёй и парить. Султан вдруг почувствовал небывалый прилив сил, словно он снова был молод. И это было так.       — Нам пора, повелитель. Все ждут, — тихо произнёс Ибрагим. Хюррем согласно кивнула. Кануни чувствовал, что между ними больше не было той вражды и неприязни, которую они испытывали друг к другу при жизни. Не могло быть. И хотя каждый из них оставил в жизни Сулеймана свой отпечаток, теперь же они были равны.       Султан встал. Хюррем и Ибрагим поклонились, а затем, как равные, встали по обе стороны от него. Начинался новый путь, новое пробуждение в мире вечном, в котором Падишах всегда был рядом со своим лучшим другом и возлюбленной. Не было больше трона, не было больше венца...       В сиреневатой дали величественно и медленно шли, словно плыли, три фигуры, три великолепных человека, имена которых навсегда останутся на страницах истории. Они шли, чтобы пробудиться. А в новом, лучшем дворце Топкапы их уже ждали остальные, чтобы полностью воссоединиться и счастливо жить в мире вечном.