не просто имя

Когда каждый день вертишься в колесе простых, но страшно важных событий, наблюдаешь, как вокруг тебя люди продолжают встречать людей, учатся делиться личным и увеличивать периметр безопасной зоны; когда всё это происходит не у тебя — начинаешь чистить белое оперение и гнездиться подальше ото всех, кто похож на других, но не похож на тебя. И обязательно твердишь себе, что это они какие-то не такие, а вот с тобой точно всё в полном порядке. Но затем даже лучшие друзья начинают смотреть на тебя с немой жалостью и без конца интересоваться: «когда уже наконец ты разрешишь себе побыть слабым для кого-нибудь другого?» Чимин зависает в кофейне у своего университета с тремя потрясающими людьми, которые любят учить его жизни каждую секунду их многолетней дружбы. Юнги с Хосоком прячут сцепленные ладони под столом, раскрывая рты одновременно друг с другом. И Чимин думает, что они вдвоем — это чуть больше, чем вселенная может выдержать, но вместе с тем они так восхитительны в паре, что плевать с высокой колокольни на библейские заветы, подчёркнутые законы и ебучие мнения пустоголовых взрослых. Чимин посасывает из трубочки свой подостывший капучино с белой карамелью и горстью шоколадной крошки на пенке. Слышит, как ему любовно выносят мозг, толкает заспанного Намджуна в плечо и контролирует лицо на уровне абсолютной заинтересованности. На самом деле он слышал всё это столько раз, что каждое произнесенное хёнами слово, повторяется в его мыслях, как заезженная пластинка на виниле. Он отбивает пяткой посыпанную рыжим песком с улицы половицу, играет в голове какую-то популярную песню, что недавно услышал по радио в намджуновой машине, и в конце концов ляпает громко блестящими от кофе губами: — Я встречаюсь кое с кем. Друзья открывают рты, а Хосок бросает теплую ладошку своего парня, чтобы вскинуть собственными руками над столом в поражении. Вместо стрельбы ожидаемых вопросов, Чимин опускает ресницы, затрудняясь ответить всего на один: — С кем? Перебирает на языке десятки имен знакомых и тех, что когда-то просто попадались в поисковике гугла. А затем почему-то вспоминает одно глуповатое лицо, громадные глаза-блюдца и неудачно выкрашенные в цыплячий волосы. — С Тэхёном, — кашляет, исправляется, — с Ким Тэхёном. — С каким ещё, блять, Ким Тэхёном? — выплёвывает Юнги, дёргая бровями над кошачьими веками. Труднее всего всегда было с Мин Юнги, который знал Чимина, кажется, еще до начала времен. Тогда маленький Чимин-и без конца прятался в отцовских свитерах, подметал полы необрезанными штанинами и прятал неправильный прикус за пухлыми пальцами. До того, как мальчик подрос и познакомился с Чон Хосоком. До того, как нашел себя в умении отдаваться какому-то одному делу до полнейшего обнуления и потери сознания. До того, как танцы забрали половину его жизни. Так что врать Юнги Чимин никогда не умел и не учился. Но если уже начал, то какой толк в заднем ходе?  — Мы… мы с ним учимся на одном потоке, — говорит он чистую правду, ковыряясь трубочкой в остатках напитка. — Он довольно милый. Наверное. — Он, наверное, милый? — громко хихикает Хосок, успокаивая своего парня поглаживаниями по спине. — Детка, выдохни. Наш ЧимЧим уже взрослый мальчик. Сам решит, кого ему считать милым. Правда, Чим? — Но я уже рассказал про него Чонгуку! — рычит маленький хён, разрушая сложенный Хосоком кораблик из салфетки. — Подожди, что? — Чимин не может выдохнуть, моргая на приятелей через стол. — Ты говоришь про того самого Чонгука? Под тем самым Чимин имеет в виду горячего первокурсника, который пару недель назад присоединился к чиминовой танцевальной группе и с которым мальчик до сих пор стесняется даже встречаться глазами. От упущенного шанса познакомиться с обладателем самой привлекательной задницы в универе, Чимин все же выдыхает и сильно много жалеет за ранее выброшенное на хёнов вранье. Хосок не помогает, когда мечтательно улыбается, нагибаясь над пустыми тарелками, и щиплет Чимина за его маленькое лицо, проговаривая: — Этот неизвестный Ким Тэхён должно быть чертовски хорош, если заставил нашего невинного ЧимЧима ослабить оборону. Когда нас познакомишь? — Познакомлю? — Ну да. Я умираю, как хочу на него посмотреть! Чимин не может вспомнить, когда видел Хосока в таком же предвкушении, как теперь. Возможно, только когда тот собирался предложить Юнги съехаться с ним. — Ага, — слышно, как бурчит сам Юнги где-то позади своего заведённого парня, скрестив руки перед грудью, — и я просто жажду с ним встречи. Только одному Намджуну до звезды, кто и кого встретил. Он все выходные готовился к сдаче выпускных экзаменов, так что чиминова личная жизнь застряла где-то на последнем месте списка его срочных дел. Чимин не мог быть ему еще более благодарен.

***

Решиться наврать любимым хёнам, секундочку, почти братьям — это дело одной сложности. Начать разгребать последствия этого самого вранья — это сродни той самой знаменитой миссии, которая всегда невыполнима. Но Чимин старательный мальчик, так что на следующий день, сразу после первой лекции, а затем второй, третьей и еще спустя неделю трепли Хосока с Юнги о том, как им невтерпёж выглазеть из чиминового парня всю его таинственную сущность, Чимин наконец-то вылавливает белобрысое создание из толпы, несущейся в столовую, чтобы застыть на месте и лишиться дара речи. Почему? Почему я назвал твое имя? — думает парнишка шумно дыша через нос. Они никогда не разговаривали. Никогда не глядели друг на друга из разных концов коридора, ощущая, как где-то под грудью бенгальские огоньки выжигают на костях чужие контуры. Чимин даже имя его знает только потому, что у него чертовски хорошая память и он запросто вспомнит любого студента из списка журнала его потока. Но вместе с тем Ким Тэхён — совсем не тот типаж людей, которых можно легко потерять в толпе с его длиннющими чёрными-чёрными ресницами, дорожкой серебряного пирсинга в ушах и взглядом, от которого Чимина странно уносит далеко. Не смотри, — просит мальчик, уговаривая и себя отвернуться тоже, но так просто подумать, но не сделать, когда на тебя смотрят так, словно ты центр грёбанной галактики. И две минуты спустя до сих пор никто друг другу, но отпечатавшиеся на радужке расширенных зрачков другого. — Привет, — наконец говорит Тэхён, улыбаясь.  — Привет, — повторяет Чимин за светло-розовыми сухими губами, которые смотрятся намного лучше в улыбке.  — Чимин? Мальчик не удивляется, что его узнают. Он староста потока. Это обычное дело.  — Да… эм-м… у тебя есть немного времени? — прежде, чем ему отвечают, Чимин спешит наговорить много лишнего, чтобы Тэхёну не хватило сил и времени обмозговать. — Это странно, и я обычно не прошу о подобном. Даже не знаю, с чего начать. Хочешь выпить кофе? Не так, как будто я хочу выпить с тобой кофе, то есть я хочу, но дело не в этом, а в том… знаешь, у меня есть друзья…  — Кофе звучит здорово, — вдруг перебивает его Тэхён, всё еще улыбаясь.

***

Это странно сидеть с Тэхёном за тем же самым столиком, за которым неделю назад Чимин наврал лучшим друзьям о его присутствии в своей жизни. Странно то, как легко Тэхён согласился и то, насколько обычно себя вёл, признавшись только в том, что кофе вообще-то не любит, но любит красный чай без сахара с плавающей в нём долькой лимона. Высокий бариста с доброй улыбкой и забавным розовым фартуком на бёдрах узнает Чимина, но не его нового друга. Они с младшим перекидываются новостями, пока Тэхён бодро перемешивает кристаллики сахара на дне чашки. Чимин поскорее заканчивает разговор с Сокджином, чтобы вернуться к Тэхёну, его восхитительной улыбке и завидному спокойствию.  — У тебя много друзей, — неожиданно говорит парень, прежде чем Чимин снова ляпнет какую-нибудь тупость.  — Да, — кивает, от чего-то смущаясь, — наверное.  — О чем ты хотел меня попросить? — Попросить? — глупо повторяет мальчик, наблюдая за тем, как Тэхён пускает по уголкам рта лимонный сок, вгрызаясь передними зубами в жёлтую мякоть. Чимин пробовал лимон. Он почти ненавидит его. Ненавидит, как от него вяжет поверхность языка после и какие гримасы приходится корчить, чтобы его пережевать. Но Тэхён ест фрукт со своим обычным лицом и даже, кажется, наслаждается процессом.  — Ты сказал, что обычно не просишь о таком и даже не знаешь, с чего начать. Голос у Тэхёна низкий и хриплый, а после лимона так вообще такой, что Чимину от своего собственного хочется удавиться. По правде, в сравнении с однокурсником, Чимин, должно быть, выглядит смехотворно. В мальчике с самого детства пряталась какая-то тонкая, почти прозрачная грация, хрупкость. А танцы еще больше выделили нелюбимые качества. Невысокий рост и слишком нежные черты лица совершенно добили в нём ощущение в себе какой-либо силы, а теперь еще и этот Ким Тэхён, который обладал именно тем, чего так сильно не доставало Чимину. Но ненавидеть его за это не получалось, а напротив хотелось хотя бы просто находиться с таким, как Тэхён рядом, чтобы широкая спина прикрывала, а кончики ушей горели красным от звуков потрясающего баса. — Мои друзья, — начинает Чимин издалека, — мои лучшие друзья, они очень озабочены моей личной жизнью. Один из них несколько раз в месяц упорно пытается свести меня со своими знакомыми, и каждый раз это заканчивается все хуже и хуже. Так что мне пришлось соврать им, что я кое с кем встречаюсь. Так вышло, что я случайно назвал твое имя. И теперь они…  — Ты назвал мое имя? — Тэхён быстро опускает чашку, звеня ложкой о её горлышко. Смотрит на Чимина так сильно удивлённо, что мальчик мечтает забраться под стол и никогда больше не показываться Тэхёну на глаза. Он уже не уверен, что сможет закончить начатое.  — Д-да, — заикается он, без конца выдергивая из рукава своей кофты дурацкие катышки. — Извини.  — Не извиняйся! — громко протестует Тэхён. — Я не против. Просто не думал, что ты меня знаешь, — улыбается еще шире, растирая ладонью заднюю часть шеи. Спрашивает, — так ты хотел меня попросить притвориться для друзей твоим парнем?  — Нет, не совсем. Нужно один раз встретиться с ними, а потом я скажу, что мы разошлись. Я бы не хотел загонять тебя… нас обоих в еще более неловкую ситуацию. Чимин может поклясться, что тэхёнова улыбка дала крохотную трещину, но он слишком рад тому, что его не посчитали безумцем, чтобы зациклить на этом свое внимание.  — Ладно, — соглашается Тэхён, даже не раздумывая. Чимин думает, что он никогда не встречал человека интереснее.

***

— Ты выглядишь… по-другому, — замечает Чимин, когда присоединяется к Тэхёну всё в той же самой кофейне перед встречей со своими друзьями. Чимин имеет в виду именно то, что сказал, и первые минуты он никак не может сообразить, что именно в не слишком знакомом Тэхёне ему показалось абсолютно другим.  — Твоя одежда, — понимает он, подпрыгивая на ножках стула ближе к столику. Поближе к самому Тэхёну, что сидит напротив и непривычно молчит. Чимин вдруг понимает, что очень, правда очень много раз замечал Тэхёна в коридорах университета или в аудиториях лекций. Не то, чтобы он делал это осознано. Просто так получалось. И Тэхён всегда носил цветные толстовки, сползающие с округлых плеч линейкой. Они прикрывали всё и порой даже болтались до самых коленей. Но сегодня разовый бойфренд нарядился в чёрную рубашку и даже освободил верхние пуговицы, красуясь красивой оливковой кожей. Чимин находит себя пялящимся на ровные полоски ключиц и линию грудной клетки, которую так картинно повторяет тонкая ткань рубашки. А ещё есть тэхёновы пальцы, которыми тот сейчас играется по столику, как по клавишам фортепиано. Пальцы, которыми, по желанию, можно закрыть всё чиминово лицо и даже прихватить ряд волос на макушке. Пальцы, в которых поместятся обе чиминовы ладошки и еще останется место. Длинные и, скорее всего, очень теплые, переходящие в широкие кисти предплечья, на которых можно рисовать по венам шедевры. Чимин не понимает, как всё это время можно было прятать эти руки. — Может, тебе стоит пересесть? — спрашивает Тэхён после того, как Сокджин оставляет перед ними столовые приборы и уходит, очень заметно подмигнув Чимину.  — Зачем? — не понимает глупенький мальчик, глядя на то, как Тэхён стучит ладонью по стулу рядом с собой.  — Мы же встречаемся, помнишь? Будет странно, если ты продолжишь сидеть там и врать своим друзьям о наших отношениях.  — Хорошо, ладно, — бубнит себе под нос Чимин, неловко поднимаясь с насиженного места. Каждый раз, когда он бывал в этой кофейне, это место было занято им. Ему нравилось, что именно над ним всегда недоставало одной лампочки в гирлянде под потолком. Нравился вид на сокджинову стойку и обычно занятые людьми-одиночками стулья. Нравился лёгкий сквозняк, хитро ныряющий за шиворот каждый раз, когда звенел колокольчик на входе и дверь приветливо поскрипывала петлями. Поэтому устраиваться рядом с Тэхёном было непривычно и холодно. Ровно до тех пор, пока его не потянули за ножку стула ближе и в плечо не врезалось тэхёново, огромное. — Сколько свиданий у нас было? — слышится над ухом, и Чимин не может себя заставить поднять глаза.  — Что?  — Ну, я имею в виду, как давно мы в отношениях? Как далеко зашли? Мы целовались? И если я приобниму тебя при твоих друзьях — будет ли это странно? Это будет чертовски странно, — думает Чимин, сглатывая, но вслух произносятся какие-то неразборчивые заклинания. Слышно, как Тэхён собирается повторить вопрос, когда заявляется парочка, которую Чимин слышит со стоянки. — Юнги и Хосок — Тэхён. Тэхён — Юнги и Хосок.  — Хён, — поправляет приятеля старший, сканируя представленного студента острым взглядом. Его парень кажется куда более расслабленным и легко пожимает Тэхёну руку, падая на чиминово любимое место своей костлявой задницей. Колючий Юнги не спеша усаживается рядом, прямо напротив до одури неловкого Чимина.  — Вау, — звонко ахает Хосок, разглядывая светловолосого парнишку большими глазами. — Не знаю на счет этого злобного коротышки, но у меня больше нет вопросов. Ему в живот в ту же секунду прилетает острый кулак Юнги, а Тэхён заливает присутствующих цунами мурашек своей шикарной хрипотцой гласных:  — Что это значит?  — Мы с Чимином поняли друг друга, — играет бровями в ответ Хосок, подзывая освободившегося Сокджина к их столику. Чимин густо краснеет и едва не валится со стула, когда хрящика на ухе почти касаются горячими губами.  — О чем он? — спрашивает Тэхён, даже не задумываясь о том, какие перегрузки испытывает сию секунду чиминова зона комфорта. Мальчику нужно немножко времени, чтобы расклеить высохший рот и выдавить из себя слова на человеческом языке: — Он говорит, что ты красивый. Дальше слышно тэхёновое короткое «оу» и вопрос, от которого Чимину становится трудно дышать:  — Ты тоже так считаешь?  — Эй, голубки, — по столу хлопает ладонь Юнги так вовремя, что Чимину хочется утопить любимого хёна в океане благодарности, — заканчивайте шептаться. Нужно сделать заказ.

***

— Позаботься о моем маленьком ЧимЧиме, пожалуйста, — просит немного подвыпивший Хосок перед стоянкой после успешно завершённого ужина. Во всяком случае Чимин считает его успешным, потому что его друзья не догадались о том, что он большой, бессовестный лгун. Трезвый, как стекло Юнги держит своего парня за запястье и заталкивает на заднее сидение автомобиля.  — Чимин, тебя подвезти? — спрашивает, не думая поднимать маленькие глаза на едва знакомого парня, что почти на голову выше его самого. Чимин может представить, как это бесит старшего. Сам недавно терпеть не мог эту ебучую природу с её несправедливой рулеткой. И кажется, они с Тэхёном знакомы немного дольше, чем Тэхён с Юнги, но ему уже с младшим необъяснимо здорово и очень удобно. То, что высокое тэхёново плечо сильно возвышается над его собственным — одна из лучших частей.  — Я сам проведу Чимина домой, — отвечает тот, кого не спрашивали, и Юнги почти скрипит зубами, проглатывая просящуюся наружу ругань. Тэхён ему явно не нравится. Неужели хёну так сильно обидно за оставленного где-то в сторонке Чонгука? Чимин хочет спросить и обязательно это сделает потом, а сейчас он кивком подтверждает слова своего парня на один вечер, а затем ждёт, пока автомобиль Юнги не скроется за перекрестком.  — Спасибо, — разворачивается обратно к Тэхёну, благодарно и абсолютно честно улыбаясь. А Тэхён смотрит на его улыбку, на его пухлые, шикарные губы и коротко облизывает собственные. — Спасибо за помощь. Кажется, мы даже одурачили Сокджина, хоть он и не был частью плана.  — Я не соврал, когда сказал Юнги-хёну, что проведу тебя домой. Чимин молча наблюдает за нечитаемым выражением лица юноши и только кивает, говоря о том, что идти недолго, всего каких-то двадцать с лишним минут.  — Что ты скажешь им завтра? — задает вопрос Тэхён спустя два светофора и один пешеходный переход. Чимин пожимает плечами. Он пока не задумывался о «завтра», ведь пока до сих пор не верится во всё то, что произошло в сегодняшнее сегодня.  — Что-то вроде того, как я всё основательно испортил и тебе пришлось меня бросить, потому что я самая настоящая катастрофа в отношениях. К тому же в это будет легче поверить, чем во что-то другое.  — Чушь, — категорично машет головой Тэхён, не соглашаясь. — Я бы не поверил.  — Почему?  — Потому что, встречайся бы мы по-настоящему, я бы никогда тебя не бросил. Чимин почти останавливается, спотыкаясь о совершенно ровный асфальт. — И если бы ты всё испортил, я бы всё исправил. Мальчик ничего не отвечает, а просто вырывается чуть вперед, вдавливая подбородок куда-то в шею, чтобы рассматривать под ногами камушки, но не честность в темных глазах Тэхёна. Они подходят к самому чиминовому подъезду, едва не наступая на первую ступеньку. В коротких пальчиках хозяина уже бьются друг о дружку ключи, и оба понимают, что это именно тот самый момент, когда пора прощаться, расходиться и желать всего хорошего в будущем уже по одиночке. И когда Чимин мычит первый слог из фразы: «было круто, но мне пора», Тэхён громко спрашивает: — Могу я попросить у тебя что-то взамен? Прежде, чем Чимин успевает подумать, что бы это могло быть, он кивает, выпаливая:  — Да. Конечно.  — В эту пятницу я буду выступать в театральной пьесе, а после будет вечеринка для актеров и их друзей. У меня их не так много, так что я подумал, может, ты согласишься прийти. Чимин не спешит с ответом, но только потому, что у него в голове не укладывается мысль, что кто-то, вроде Тэхёна, страдает от недостатка друзей. Затянувшаяся пауза лишает младшего надежды, и он почти готов высмеять собственную просьбу, когда ответ бьёт в грудь и заставляет задрожать густые ресницы.  — Я приду. Тэхён позволяет себе выдохнуть, а появившееся вдруг нутряное тепло внизу живота задержать на подольше. До тех пор, пока Чимин не спрячется под козырьком подъезда, а в его телефоне не появится свежий контакт, которого так давно не хватало в по-настоящему богатом списке.

***

Чимин не считает себя фанатом театральных постановок. Он не находит удовлетворение в покупке дорогих билетов на далекие от сцены ряды и проведения вечеров среди намыленных голов и причёсанных усов. К чему такие заморочки, когда дома всегда есть интернет с любым фильмом на выбор, а в холодильнике обязательно найдется жирная закуска, от которой в середине ночи обязательно разболится живот? Он ощущает себя сильно не в своей тарелке, ежеминутно поправляя лацканы выпрошенного у Юнги пиджака, а также постоянно сминает в ладони глянцевый пригласительный с крючковатым курсивом по центру, блестящий золотом. Надпись громко кричит о восхитительности пьесы и её знаменитом создателе: «Сон в летнюю ночь». Зал меньше, чем он себе фантазировал, но всё равно большой. Люди вокруг так старательно снижают громкость своих голосов, что от их нескончаемого шёпота в голове Чимина зарождается скрипучий шум. Такой, как когда ты щёлкаешь пульт от телика и случайно попадаешь на нерабочий канал, и на весь экран — черно-белая картинка в помехах, а в ушах — кошмарная какофония шипящих. Но затем сцену подсвечивают прожекторами, а живой оркестр играет вступительную песню. Чимин начинает ёрзать на кресле и ждёт того, ради кого выбрался из тёплой квартиры. Спустя какое-то время, когда на невысоком подиуме появляется герой Тэхёна — Лизандр, Чимин впервые за вечер думает, что выбрался не зря. Когда пьеса заканчивается и Чимин собирается подойти к Тэхёну, ожидая увидеть его в окружении парочки знакомых, то встречается с весьма интересной реальностью. И судя по тому, что он видит, Чимин делает вывод, что Тэхён ему солгал о своей непопулярности. Почти все актёры и музыканты облепили звезду вечера со всех сторон, перетягивая его внимание на себя, как концы не бесконечной резины. Приглашённому Чимину попросту не хватит места втиснуться между ними, так что он отходит к барной стойке и запивает обиду колой без виски.  — Почему ты не на его месте? Чимин поворачивается на голос откуда-то сверху и встречается глазами с привлекательной мордашкой двадцати пяти лет. Незнакомец показывает на Тэхёна, всё также обласканного вниманием, и снова говорит: — Ты слишком хорош собой, чтобы торчать здесь в одиночестве. Чимин думает, что это бы наверное сработало, будь в его коле больше градусов. Гораздо больше. Но с тем, что есть, мальчик только вежливо улыбается и собирается уходить.  — Эй, не торопись. Рукав пиджака сминается в чужих пальцах — обычных, ничем не примечательных. Парень может быть пьян, скорее всего, самую малость. Он хорошо выглядит и пока еще не ведет себя, как полнейший мудак. Голос у него тоже обычный, как серый шум. Чимин мог бы с ним поговорить, пофлиртовать немного, понырять в чужой похвале и вспомнить о том, что с этого можно получить парочку оргазмов, при наилучшем раскладе. И случись это неделей раньше, Чимин бы так и сделал. Но в таких случаях всегда есть это самое злополучное «но» — жирное, как масло на поджаренном хлебе, и яро действующее на нервы. — Чимин? — тот самый, выделяющийся баритоном голос накрывает огромным капюшоном и прячет от чужих глаз и рук. Тэхён становится перед чиминовым ухажером, выпрямляя плечи, и мальчику становится очень смешно за то, как это выглядит. Они с Тэхёном даже не друзья, так почему это всё выглядит, как сцена из блядской дорамы?  — Ты пришел, — прекрасный актер улыбается, поглаживая чиминово предплечье, как будто так надо и ему можно. Чимин наблюдает на губах обычного незнакомца корявую ухмылку и смотрит в его спину, пока его фигура не чернеет среди толпы. Тэхён отпускает пальцы, пока Чимин на него упрямо не смотрит.  — Я пришел, потому что ты сказал, что здесь для тебя никого не будет, — напоминает мальчик им обоим и слышит, как скоро тэхёновы мозги работают в его чудесной голове. Он на Тэхёна не злится. Ни в коем случае. Он был ему должен. Больше нет.  — Пьеса была потрясающей. Ты тоже. Я могу идти? — Да, — вынужден ответить Тэхён, — но…  — До свидания, Тэхён. Чимин выходит из театра, думая, что всё на своих местах и ему не за что себя или кого-то другого винить. Но где-то на пятнадцатой ступеньке грёбанной лестницы замка Золушки Чимина тянут за лопатки убийственным голосом назад. Гусиная кожа под неудобным пиджаком собирается в несколько слоев, а мальчик поворачивается, меряя роль себе неподходящую — тому, которому плевать. Плевать на Тэхёна. На его блядские 180 сантиметров роста. На пальцы, которые Чимин так быстро научился представлять между своих. На ахуенно-дурацкие высветленные волосы, падающие на лоб и брови, которые хоть раз в жизни необходимо увидеть открытыми. На голос, услышав который, можно спокойно умереть, и слова, западающие туда, откуда их уже не выцарапать. — Прости за то, что соврал. Про друзей. Точнее про то, что их у меня нет. Я не собирался… я не хотел, чтобы ты чувствовал себя глупо. Я-я просто не знал, как еще заставить тебя прийти. Чимин думает о том, что сказать и как сказать это правильно. Медленно поворачивается, чтобы кольнуть побольнее обоих:  — Я пришел, потому что хотел как-то отблагодарить тебя за помощь. Мы больше ничего друг другу не должны. Мы едва знакомы, Тэхён. Я не имею права на тебя злиться. К тому же мы все равно не смогли бы стать друзьями. — Почему?  — Мы расстались, помнишь? — не получается усмехнуться весело, так что получается очень и очень жалко. — Насчет легенды не волнуйся. Я придумаю то, чему поверят.

***

— Как расстались? — Хосок роняет из пальцев карандаш, даже не думая опуститься за ним под ноги. Всё его внимание на одном-единственном Чимине, который сидит на их с Юнги постели и с какой-то щемящей трогательностью прижимает к своему животу подушку.  — Довольно мирно, кажется.  — Нет, я имею в виду… почему? Чимин скребет наволочку ногтями, жалея, что подготовился к этом разговору недостаточно хорошо. У него нет ответов на хосоковы вопросы, которых явно куда больше, чем мальчик мог себе вообразить. Он притворяется, что ему тяжело об этом говорить, и даже почти правдоподобно шмыгает носом, озадачивая друга следующим вопросом:  — Хён, а почему люди расстаются? Хосок подкатывается на своем кресле с колёсиками к углу кровати, чтобы нажать ладонью на чиминову коленку и серьезно предупредить:  — Если он тебе что-то сделал…  — Нет! Боже, нет, — машет головой мальчик. — Я думаю, что мы просто друг другу не подошли. Хосок выдыхает, но руку не убирает, продолжая поглаживать.  — Странно, — говорит почти шепотом, — наверное, я совсем не разбираюсь в людях.  — Почему?  — В тот вечер, когда ты нас с ним познакомил, он так на тебя смотрел всё время, что у меня даже сомнений не возникло, что у вас что-то не сложится. — Как «так»? — не понимает Чимин, вдавливая подушку еще дальше в грудную клетку, чтобы сердце перестало так громко биться о его кости. — Как будто бы он ни за что не собирался тебя никогда отпускать. «Потому что, встречайся бы мы по-настоящему, я бы никогда тебя не бросил» — вспоминает Чимин тэхёновы слова, сказанные тогда так легко и просто, будто бы они за собой ничего не несли. — Тебе могло показаться, — неуверенно предполагает мальчик, внезапно страдая от нестерпимой жары. Убирает подушку, стягивает с плеч толстовку и всё равно плавится перед лучшим другом, превращаясь в бесформенную массу.  — Это было слишком очевидно. Даже Юнги заметил. Потому что он и вел себя, как ревнивая подружка.  — Из-за чего? — Из-за того, как Тэхён с тебя глаз не сводил весь вечер, — объясняет Хосок, вспоминая, — как будто бы собирался сожрать тебя, стоило бы нам на одну минуту оставить вас наедине. Юнги боялся за твою незапятнанную честь, — коротко смеётся, а в собственных глазах — блеск ярче звезд на небе только об одной мысли о любимом человеке. Можно любить так же сильно, как делают это они? — невольно задается вопросом Чимин, наблюдая за лучшим другом. — Может, вам стоит еще раз поговорить? — предлагает Хосок через какое-то время. Чимин сомневается, но всё-таки доверяет своему дерьмовому шестому чувству, которое еще ни разу не становилось правым. Отвечает:  — Не думаю, что это хорошая идея. И Хосок больше не пытается.

***

— Сегодня один? — подходит Сокджин с готовым стаканчиком свежего капучино, без которого Чимин по утрам тяжело страдает. Мальчик в ответ тихонько кивает и сразу начинает взбалтывать пенку трубочкой, размешивая посыпки в беспорядке. Оба понимают, о ком идет речь, но имя как будто боится произноситься вслух.  — Твой друг, — снова говорит бариста, замечая у своей стойки парочку новых посетителей, — он приходил сюда несколько раз. Мне показалось, что хотел кого-то застать на этом самом месте. По тому, что Чимин упрямо отмалчивается и только осторожно дует на кофе, Сокджин перестает говорить и уходит. Чимин достает из сумки тетрадь с конспектами и собирается немного поучиться до того момента, как придет Юнги. Они договорились встретиться только через двадцать минут. Чимин всегда приходит заранее. История никогда не была чиминовым предметом, так что он пропускает абзацы, думая о совершенно неподходящих (людях) вещах. Перелистывает страницы одну за другой, а перед глазами вместо собственного ровного почерка: дурацкий Хосок с его неоправданными предположениями, а еще почему-то от обложки тетради наркотически сладко пахнет спелой вишней. Почему так и почему именно вишней — Чимин знает, но боится себе трусливому в этом признаться. А буквы вдруг переставляются местами, и больше не рассказ о династии Ван, а что-то вроде трогательного: «я просто не знал, как еще заставить тебя прийти». Чимин хочет положить голову между страниц и вдолбить в нее то, что поможет ему сдать экзамен, а не то, от чего не спится ночами. А стул перед ним вдруг скрипит, и мальчик думает, что Юнги выбрал самый неподходящий день, чтобы в кои-то веки заявиться пораньше.  — Хён, ты рано, — бубнит он, растирая покрасневший лоб. За ним краснеют уши, шея и даже кончик носа. Перед Чимином просто так сидит самый настоящий Ким Тэхён, и только от этого факта уже хочется где-нибудь сейчас же потеряться. — Наконец-то, — первое, что произносит вслух красивый мальчик, придвигаясь ближе. Чимина самую малость потряхивает. Мелко так, до дрожи в пояснице. Хочется схватить себя за шкирку и стать в кои-то веки сильным. Тем, кто не влюбляется в пальцы или голоса. Тем, кто отпустит и отпустится, не заморачиваясь. Но вот он здесь — слабый и задетый за каждый живой нерв на теле. До одури влюблённый и идеально неидеальный, в отличие от того, в направлении которого невозможно глухо и глубинно бьётся сердце.  — Тебе нельзя здесь быть, — произносит одними губами, загибая на листочке конспекта корявый треугольник. — Юнги вот-вот подойдёт. — И что?  — Мы расстались, — глупо напоминает мальчик. Тэхён ставит локти на стол, вытягивая ладони вперёд, прямо к чиминовым.  — Это было твоим решением. Не моим.  — Тэхён, мы больше не играем. Это не смешно. Пожалуйста, уходи. Чимин просит так хрупко и жалобно, что не послушаться кажется почти преступлением. Только вот Тэхён лучше станет плохим парнем, чем позволит себе убраться до того, как расставит всё по местам. — Давай начнем с самого начала для них, а для нас просто начнем. У Чимина кружится голова и замерзают милые, чувствительные пальчики, до которых Тэхён наконец-то достает своими. Ему хочется так много всего с этого предложения взять, вроде: замки ладоней; шепот дыхания, когда нос к носу и так жарко, что нечем дышать; становиться мягче оттого, что кто-то за тебя поставит с утра греться турку кофе и прокормит не только желудок, но и душу. Чимин так долго был сам по себе, что он не знает, как быть кому-то нужным. И тэхёновы слова о том, чтобы построиться вместе, бьют под самый дых, заставляя испытывать по-настоящему животный страх за себя и своё «я один и этого достаточно». А Юнги всё-таки приходит заранее, но не один, а с Чон Чонгуком, и это уже ни разу не весело. Чимин читает на лицах присутствующих так много непонимания, что хочется попросить планету остановиться и дать ему секунду перевести дух. Он ничего из этого не планировал, но тогда почему ощущает себя таким виноватым?  — Что ты здесь делаешь? — задает вопрос Юнги тому, от которого до сих пор сводит зубы. Тэхён же смотрит только на Чимина и, кажется, принимает только его присутствие. Ждет ответа, когда слышит, как Юнги представляет его Чонгуку как чиминового бывшего. А Чимин жаждет заткнуть рот хёна своей рукой и попросить не делать еще больнее.  — Подумай об этом, Чимин, — просит Тэхён и поднимается с места, поправляя пальто. — Я спрошу тебя еще раз. Позже. До встречи.  — О чём он? — падает на этот же самый стул Юнги, опуская рядом Чонгука. Чимин не отвечает, а глядит на раскрытый конспект и думает, когда он успел изрисовать поля чёрной ручкой одним простым именем?

***

Почему-то в декабре кроме носов также много мёрзнут сердца. Можно закутаться под корень в несколько слоев тёплых носков от бабушки или каждое утро щипать подбородок, пристёгивая собачку на пуховике до самой верхушки, но как согреть то, что не видно? Чимин знакомится с прикольным Чонгуком, от улыбки которого рождается что-то цельное и хорошее внизу живота. Он смеётся от его шуток и розовеет от комплиментов, но это всё не то и не с тем. Потому что в Чимине успела отозваться душа на потрясающе лёгкий смех и привычку долго смотреть в глаза без причины. Потому что Тэхён оказался не просто именем в журнале. Чимин впервые за все эти годы хочет разделять с кем-то завтраки и когда-нибудь жилплощадь. Он уже не может перестать думать о том, каково это, когда поздним вечером встречают после занятий или без конца забрасывают сообщениями, потому что просто-напросто волнуются за твои кости! Чимин в Тэхёне до последней молекулы, и с этим не просто тяжело, а так плохо-хорошо, что рвет на куски сутки напролет. Тэхён обещал, что спросит снова. Он сдерживает обещание, когда ждёт Чимина у его дома, грея ладони без перчаток влажным дыханием, а пальто так бездумно распахнуто на груди. Нос красный, а губы простужены. Чимин становится перед ним и не специально тянется пальцами до больших глянцевых пуговиц, застегивая каждую по очереди. Он даже подумать об этом не успел, как тело само отозвалось. Такая больная необходимость — дурацкого Тэхёна уберечь. Чимин всё ещё ни в чём не уверен, он не знает, как с Тэхёном обращаться, в каком месте нужно притупить углы, чтобы не наделать в нём дырок. Но в этом же весь смысл, верно? В том, чтобы разбираться в этом вместе. Подбирать друг к дружке ключи, иногда сдирая с замочных скважин занозы, или спотыкаться о пороги другого, чтобы в следующий раз обойти стороной. И если уж с риском проваливаться в кого-то, пусть это будет тот, от которого мурашки даже за ушком. — Спроси меня еще раз, — просит мальчик, держась пальчиками за ворот его пальто. Тэхён улыбается глазами и также, как и Чимин, не может поверить. Они построили эту взявшуюся из ниоткуда влюблённость на парочке фраз и закрытых прикосновениях. Откуда-то распознали вот в нём свое. Так удивительно странно — успеть это сделать, когда иногда не хватает времени даже просто позавтракать перед тем, как начнётся твой день.  — Давай попробуем, — отзывается Тэхён, накрывая своими пальцами чиминовы, рисуя подушечками по следам прошлых лет. Чимин становится на носочки, признаваясь себе в том, что уже никогда не станет настолько сильным и самостоятельным, каким всегда хотелось. Да, он невысокий, худой и зачастую слишком нежный для того, чтобы биться кулаками в грудь и кричать о своей мужественности. Да, у него трогательно чувствительная кожа и боязнь темноты. Он не умеет терпеть боль или переживать предательства. Он легко признается в том, когда болит и когда душевные наросты не хотят заживать. Но главное признание — Чимину осточертело быть одному. Он больше не хочет, не может и, что важнее всего, ему больше и не нужно. — Я хочу тебя поцеловать. Можно? — глядит Тэхён сверху вниз, а губы, не дожидаясь ответа, опускаются на раскрытые чиминовы. Для первого поцелуя им пришлось расстаться. Чимин уверен, что ни за что не позволит этому случиться снова.