— Чонгуки, что я тебе сделал? — Прямо сейчас? Сжимаешь мою руку, например, до посинения.
*********************************************************************** Тэхён, наверное, единственный, кого так рьяно старается избегать Чонгук. Казалось, будто эгоистичный Тэ вообще никого за людей не считает. То одну выебал, то другую, и вдобавок никакого уважения к окружающим. Порой Чон уходил в полный шок, потому что ему казалось, что только он и замечает эту сущность старшего согруппника. В те моменты, когда парень просто наблюдает за происходящим вокруг, создаётся впечатление, будто он единственный реалист в долбаном кубле подстилок. Но он не будет вникать глубже, ни на йоту не собирается морально приближаться к теме: «Ким Тэхён», останется простым наблюдателем, забивая на дёргающийся из-за явной глупости окружающих глаз. Ким Тэхён слыл в университете как бабник, что не пропустит ни одной юбки и не только юбки. Каждый день в компании друзей рассказывал об очередной жаркой ночи со жгучей брюнеткой, страстной блондинкой, милахой с волосами, как в аниме, что так мило стонала. Редко, но у него проскакивали истории о том, как какой-то пидарок в очередной раз пытался соблазнить его, лечь под него, отсосать. И ведь ни у кого не возникало и малейшего подозрения, что это неправда, ведь девушки говорили: «Господи, Ким такой страстный, я давно так голос не срывала», а парни известной ориентации как бы между прочим упоминали, что не против отсосать тому, потому что «говорят, его слоник не маленький». Посреди пары в туалет выходить было привычно, особенно на философии, потому что сидеть и ничего не понимать — тупо. И была бы возможность, Чон совсем из университета ушёл бы сегодня, но на последней паре тест, чёрт побери этих преподавателей с их дебильным расписанием. Рано вставать очень больно морально, особенно в полседьмого, потому что тебе к первой, а ещё добираться. И всё бы ничего, если не играть в игры до трёх ночи со своим соседом по квартире. А потому сходить в уборную умыться было вполне себе хорошей и логичной идеей. Потому что от голоса лектора глаза сами собой закрываются, мысли улетают далеко от места нахождения тела на словах: «Философские категории не только составляют основу философского произведения, но также определяют многообразие его форм», и Чонгук сдаётся. Войдя в мужской туалет, Гук проходит к умывальникам и освежается холодной водой, пытаясь себя взбодрить, заряд бодрости поднимается до 10%. И настроение поднялось резко от внезапных звуков, доносящихся из какой-то кабинки. Кто-то там дрочит прямо посреди пары, и честно захотелось сказать спасибо, потому что казалось сегодняшний день не исправит уже ничего. Ан-нет. На пару возвращаться не хотелось, было решено посмотреть расписание и доску объявлений, потому что лучше быть застуканным деканом и соврать что-то, чем идти и слушать этот бред о Конте. И пока проходило изучение всей документации на доске объявлений, что-то проходит сзади Чонгука. До боли знакомый силуэт, Тэхён вышел из того самого туалета и, гордо задрав голову (с красными щеками), прошествовал в аудиторию. И как бы там ни было, лезть к нему всё равно не хотелось. Осознание, что это был именно Ким, ничуть не обрадовало. Потому что лучше просто игнорировать. Мало ли кто его там возбудил и не дал, а ходить со стояком в штанах тоже не особо прикольно, он как парень даже мог понять. Короче, сам неосознанно оправдал Тэхёна, и снова ноль градусов на эмоциональном градуснике. — Я таку-ую красотку ебал недавно! — Гук бы и не придал значения услышанному, привык уже к подобной болтовне вокруг, ведь о чём ещё могут говорить оболтусы на втором курсе? Но просто эта фраза была произнесена голосом Тэ, отчего стало ну о-очень смешно. Парень даже поднял взгляд, чтобы удостовериться, и пока со стороны слышались вопросы вроде: «когда успел?», Гук впервые, наверное, подал признаки своего существования при Ким Тэхёне. Возможно, он и громковато выразил свои эмоции, но не смог не усмехнуться услышанному. Такого, что сразу все головы развернулись к нему, поглядывая укоризненно, не случилось, так, лишь пару человек оглянулись мельком, но Тэхён… Тэхён просто уставился на младшего, даже прищуриваясь иногда, но ни слова не сказал тому. А Чонгука жестко жгло от этого острого взгляда. С одной стороны, если бы Ким хотел, он бы уже поставил парнишу на место, может, даже зачмырил бы. Но. Ничего не происходит. Эта пара длилась дольше, чем вообще все за всю жизнь, Чон просто ждал перемену, как восьмое чудо света, а параллельно и побаивался её наступления, ибо мало ли что там старшему в голову взбредёт. Он вообще будто впервые Чонгука за все полтора года заметил, о чём последний теперь жалеет немало. Раньше жизнь особо тесно не сводила их, кроме как на парах в одном кабинете, и как-то не хотелось. Наслышан Чонгук был, предпочитал на себе не испытывать ничего, что связано с Ким Тэхёном. Но сейчас этот парень жёг взглядом, и это не особо приятно. Звонок с пары. Это спасательный круг или сигнал бедствия? Чонгук собирается, как метеор, или ему так просто кажется, потому что сам Тэ уже успел к нему подойти. — Гукки, — какой к чёрту Гукки, он вообще по-доброму бы не должен знать, как его зовут! — Как у тебя дела? Похерфейс в ответ, ибо это самый странный вопрос, который мог сейчас прозвучать. Чон от греха подальше решает продолжать следовать своей тактике и просто игнорирует, обходя парня, стремясь к выходу. — Эй, совсем собрался меня не замечать? Младший напоследок лишь вздёрнул бровь и кинул какой-то слегка презрительный взгляд перед тем, как скрыться за дверью. Хёну обидно. Тэхёну вообще обидно, что Гук никогда в жизни не проявлял ни малейшей доли интереса к его персоне. В общем-то, почему он должен, но Чонгук нравится Тэхёну, и вообще старший его не трогал никогда, так зачем же смотреть так, будто Тэ — кусок херни? У каждого свой способ проживать молодость. Кто-то предпочитает спать со всеми, веселиться, быть в центре внимания и, так сказать: «брать от жизни всё», а кто-то — тихий Чонгук, предпочитающий спокойно отучиться в университете, проводя свободное время со своим другом и соседом по квартире с парой его друзей и ждать от судьбы подарок в виде любви на всю жизнь. Собственно, сейчас он и собирается отвлекаться от происходящего за просмотром фильмов вместе со своим другом. А на следующее утро очень не будет хотеть идти в университет, как и каждый день. Но в этот вообще что-то странное творится: небо серыми тучами затянулось, туман, как в лучших фильмах ужасов, и в универе повсюду включен свет, впечатление позднего вечера. — Привет, Чонгук. Серьёзно? Ким Тэхён поздоровался? Прямо возле входа? Подозрения закишили в голове, но презрительный вид уже как самозащита. По логике, чем больше Чонгук будет игнорировать Тэ, тем больше тот будет зол, тем хреновее должны стать последствия для младшенького. Кажется, Чон логикой не пользуется и снова проходит мимо, не забыв задеть второго плечом. Очередная не особо скучная пара, по крайней мере, не хуже философии, а Чону бы снова выйти в коридор, и уже не потому, что в сон клонит, чувства как раз-таки противоположные, а для того, чтобы скрыться от проедающего взгляда Кима. Уже вторую полуторачасовую Гук чувствует, как на него нагло кто-то палит, и этот кто-то — чёртов Ким Тэхён. Раньше вот всё прекрасно было: жили они в разных мирах, первый радовался, что его не замечают и просто мысленно осуждал все действия Тэ, а второй наслаждался своей жизнью и лишь изредка посматривал на Гука, чтобы увидеть красивую улыбку или подметить новый цвет волос и прокол в ухе. «Есть хочется неистово», — думается Чону, потому что кто-то, похоже, из него энергию высасывает. Большая перемена как раз кстати, но сесть надо обязательно в дальний угол столовой, потому что. Чон даже выкинул все мысли из головы, пока слушал увлекательные звуки гудков из динамика, набирая Чимина. Они всегда вместе обедают, а тут кидалово уже пятиминутное. Крепкая хватка на плече заставила парня улыбнуться (как всегда при встрече с Чимом) и сбросить вызов. Зря он голову повернул вообще. Чего это Тэхён к нему приклепался? Хотел ударить, давно бы уже ударил. Где носит этого Чимина?! — Ого, Гукки, ты умеешь красиво улыбаться, — Тэхён на этих словах сам выдавил свою прямоугольную, присаживаясь рядом. Если его не хотят побить, значит его хотят затащить в постель. Неужели Тэхён перетрахал уже всё, что движется в этом универе? Или с кем-то поспорил? Мысли о том, что Ким просто хотел подружиться с таким, как Чонгук, даже не проскакивало. Зачем? — Какого чёрта тебе от меня надо? У Тэ глаза до европейских расширились. Чёрт возьми, он ведь всегда старался оградить Чонгука от всякой херни, исходящей от самого же Тэ. Разве он как-то обидел Чона? Может, тому и правда есть за что злиться, но ведь Ким не помнит ничего намекающего на это. Входящий звонок. С каких пор звонки, будь они на телефон или на урок, стали спасительной частью жизни? — Алло, Чимин, где тебя носит? Мог предупредить, что не придёшь сегодня. Не злой я! У Тэхёна только созрел план разговора с младшим, как тот уже и скрыться успел. «Да хрен там! Хочешь в прятки поиграть?», — Ким двинулся следом. Если и есть повод его недолюбливать, то парень должен об этом узнать. Силуэт Гука соблазнительно манил в темноте, и от этой мысли ТэТэ стало смешно. Единственный коридорчик, где не горел свет, в голове появляются почти развратные картинки. Для кого-то постарше это, может, и смахивает на эротический фильм, а вот для кого-то помладше снова ужастик наступает, когда его за руку хватают и тащат прямо в тот злосчастный туалет. Страшно и тогда, когда к стене припечатывают, и тогда, когда замочек щёлкает, а отпускает лишь когда Тэхёна напротив узнаёт. Да впервые в жизни вид этого одногруппника приносит облегчение! — Чонгуки, что я тебе сделал? — выдыхает совсем близко. — Прямо сейчас? Сжимаешь мою руку, например, до посинения. — Я не об этом, — раздражительный вздох, — почему ты от меня бегаешь? Чон спокоен, в отличие от Тэхёна, который борется с желанием всё же сделать что-то, за что его потом будут недолюбливать, и с мыслью, что нужно закончить этот бред и отпустить парня. — Могу спросить и у тебя. Зачем ты меня преследуешь? — конечно, с каждым словом уверенность пошатывается, но держаться как бы стоит. — Что нужно? Нервишек мне потрепать? Побить, может? Или чем ты там ещё обычно занимаешься? — С чего ты взял? — а голос хриплый, звучит красиво, почти мурашки. Потому в ответ тишина сначала. — Сам подумай, — усмехнулся Гук, — если бы это был кто-то другой, я бы задумался о дополнительных вариантах, но ты — Тэхён, не общаешься с такими, как я, а значит тебе от меня что-то надо. Или я не прав? — ухмылка. Полная уверенность в своей правоте. — Так что убери руки и перестань делать вид, что ты хоть как-то заинтересован во мне, я не поведусь. Тэхён и правда отпустил, видимо, от шока. А вообще, больновато от таких слов. — Но почему ты ко мне так относишься? — даже голову опустил, усмехаясь горько. А вот второй глаза закатил, неужели так туго доходит? Но ничего не ответил. Он сказал всё что хотел, этого должно быть достаточно, чтобы всеми любимый ТэТэ наконец отвалил. Развернуться и уйти, направляться на пару, но случайно выйти из университета (всё равно Чимин не пришёл), воткнуть в уши наушники и… И фиг знает куда идти. И осознание, что его тоже повело от очарования проклятого придурка, приходит немного позже, когда парень ловит себя на мысли: «Может быть, Тэхён был серьёзен тогда? Его взгляд казался обеспокоенным». Но потом снова включалась логика, что говорила: «Он ебёт всё, что движется, а что не движется — двигает и ебёт. Не позволяй себя подвинуть, чувак!». Уже под вечер Чон пришёл домой и застал своего друга собирающимся куда-то, красивым, делающим что-то с волосами. А Чимин, кажется, был только рад увидеть Гука. — Вонхо хочет видеть меня на вечеринке в честь новоселья, а я хочу видеть там тебя, — выдал парень, заканчивая с волосами. — В честь чего? — вот не было настроения ходить по всяким вечеринкам, улыбаться, делать вид, что ты адекватный, любящий подобные тусовки парень, который не против выпить и поговорить со знакомыми. На самом деле хотелось выпить кофе, включить дурацкую музыку на фон (вот шансон, реально!) и делать проект. — Ты из дома когда выходил в последний раз, не в магазин за углом? — подняв одну бровь, спросил Мин. — Тебе нужно развеяться, выпить и потанцевать, как минимум, — друг улыбался так искренне и широко, что ему хотелось верить и хотелось верить в лучше будущее, в вечную любовь и мир во всём мире. А потому Чон всё же решил пойти ненадолго. В конце концов, там халявная выпивка. — Сколько ты говоришь там человек будет? — Всего тридцать. — Всего? Это в честь новоселья или будущего разгрома? — Поздно негодовать, друг мой! Ты посмотри, какого красавчика из себя сделал, покажись уже кому-нибудь! Действительно, что за ломка, вдруг там его будет ждать бухая любовь всей его жизни! У Гука чёрные штаны, что круто облегают задницу, и на пару размеров больше белая футболка с надписью: «Ненавижу людей, люблю кофе», и чёрные кеды. Серебряные массивные украшения всегда на месте. Для студента как раз самое оно, ещё и Чимин сделал неплохую укладку и глаза подвёл, потому что: «Сейчас так модно», да, более ярко, вроде даже ничего так смотрится. Первое время было не просто всё хорошо, а всё отлично! Давно себя Гук так одухотворённо не чувствовал, может, Чим прав, и нужно чаще выходить из дома? Да нет, бред какой-то. Решено было сильно не напиваться (потому что кто устраивает вечеринки по средам?), да как-то и не хотелось. Если Чону напиваться не хотелось, то на кого-то другого это явно не распространилось. 3,2,1, Тэхён. Кто бы сомневался? Что этот общительный Тэхёшка окажется тут чьим-то знакомым? Вообще всё-таки выходить в общество опасно, да, теперь точно, надо заучить как правило. ТэТэ обожает состояние, когда он пьяный. Сразу смелость проявляется с двойной силой. Можно делать то, что обычно не делаешь, от слова «можно». А ещё сразу губы такие чувствительные становятся. Ты пьянеешь, тело замедляет свои движения, а язык нет: он хочет разговаривать и целоваться. Кому надо объяснять ощущение, когда возбуждение как бы есть, и тебе почти всё равно с кем, но лучше всё-таки с «тем самым», и это не просто лучше, это была бы эйфория. А Чонгук ясно понимает, что если ему кто-то предложит уединиться, то он просто пошлёт этого Тэхёна нахуй. — Пошли, — да никто и спрашивать не стал. Тянут за руку в неизвестном направлении, как будто так и надо. — Тэ-хён, — с ничего не выражающим лицом. — Что творишь? — Сам подумай, — передразнил он младшего. — А если я не хочу? — Не избегай меня, Чонгуки, — вполне себе уверенно. — Пожалуйста, — а вот это уже тихо, вряд ли тот услышал. — Буду. — Сколько? — Что «сколько»? — Сколько ещё минут будешь избегать? — Надцать. — Встретимся в кровати, — Тэхён повернулся и улыбчиво подмигнул Чону, скрываясь в какой-то комнатке. Он не будет его ни к чему принуждать. Только не его. Тогда вопрос: откуда столько уверенности, что младший согласится? Совсем ничего к этому не располагает. Интуиция? Чонгук вообще ни на секунду не отрывает взгляда от той двери. Целых надцать минут. Потом берёт бутылку чего-то там, вроде, прозрачного, делает пару глотков, потому что не хотел очень напиваться, так бы сделал четыре. Закусывает лимончиком и, отходя от стола, шлёпает какую-то уже не трезвую (тут вообще мало кто трезв) девушку по заднице. Та хихикнула, когда увидела, кто уделил ей внимание, и тупо не поняла кто, просто Гуки красивый очень. А ещё он подходит к комнате, в которой Тэ, заходит и закрывает за собой дверь. — Нахуй позвал? — На хуй и позвал. — И что? — вопрос. Хороший вопрос. — Проходи, не стесняйся, — улыбка очень искренняя, только не видна под слоем темноты. Теперь хочется пройти туда, в самую глубь этого омута и заглянуть в настоящие омуты Тэ. Разрешается утонуть. С одной стороны, хочется спросить: «Завтра можешь притвориться, что ничего не было?», а с другой стороны, послать всё, поцеловать ТэТэ, потому что не казалось тогда, очаровал, падла, теперь его хочется нежно целовать самому, а ещё по волосам проводить и пьяно улыбаться. Незаправленная кровать прогибается под вторым телом, но Тэхён приближается первым, шепча: «Гукки», и целует. А Чон чувствует, как под футболку проникают горячие руки, грубоватые, непривычно, но не противно. Зато губы Тэ нежные такие, и целуется он так ласково, что забываются все девушки, что были до. На самом деле, алкоголь уже подействовал хорошо, перед глазами всё плывёт, но ещё не плохо, не тошнит, только возбуждение в штаны давит, а ещё губы, как угольки, переходят на шею, оставляя влажную полоску от языка. Горячо. Пальцы старшего уже спускаются по спине, пролезают под резинку штанов и сминают ягодицы. Услышать первый стон парня — это как ту же эйфорию словить. Придвинуть ближе к себе, усаживая на колени, и поцелуй становится более развратным и пошлым, Гук, наверное, сам удивился, где научился. Второй рукой Тэ сдавливает запястья младшего, которые норовили стянуть с него одежду, Ким всё сделает сам. Футболка, выражающая ненависть к людям, летит в неизвестном направлении, губы спускаются по телу ниже, а зубы остервенело оставляют свои следы. Ким разворачивается, нависая над парнем, буквально выбивает из него стоны от столь резкого движения. Заглядывает в глаза всего секунду, и этого достаточно. Для всего достаточно, только бы вот наяву поверить, что это действительно не сон, и это Гук под ним. Пришлось себя укусить, чтобы удостовериться. — Ха-ха, Тэхён, ничего не перепутал? — младший не смог сдержать порыва смеха от этой картины. Слишком много Чон болтает, слишком страстно хён его затыкает. Следующей и футболка Тэ теряется где-то за шкафом. Тело старшего слишком притягательное, чтобы оставаться в своём уме. Импульсы срабатывают, а засосы на шее расцветают. Тэхёну, кажется, до миллиметра захотелось изучить тело младшего и руками, и губами, главное глазами запечатлеть. Звон одного ремня, другого, полуминутная остановка, которая показалась вечной, для избавления от ненужного. Только боксеры и серебряные украшения. Идеально, можно в рекламу. А нет, боксеры тоже лишние. Тэ это исправит. Вот только выведет ещё какой-то узор языком на торсе второго, тяжело дышащего. Ловкие пальцы избавляют от последней ненужной ткани, и сдерживаться сил не остаётся. — Молись, чтобы в тумбочке лежала смазка, — ухмыляется Ким. А вот Чон не очень вдохновлён. — Испугался? У меня всегда с собой, — улыбка ещё шире, и тянется к ножке кровати, где в кармане джинс находится заветный лубрикант. С бананом. Тэхён любит. Чонгук же, кажется, начинает любить тело старшего, которое так изящно и красиво вытягивается, слишком много удовольствия наблюдать, может, когда-то попросить станцевать стриптиз? Ким в мгновение становится более властным, грубо кусает губу, тут же слизывая проступившую капельку, параллельно ловя не очень радостный визг. Отстраняется на секунду, рассматривает, запоминает: Чонгук такой растрёпанный, с горящими щеками, пухлыми красными губами, возбуждение ему очень к лицу. Но понимает, что его Гуку не очень доставляет наслаждение обычное рассматривание, поэтому тут же припадает к ключице, вслушиваясь в стоны. Проводит ладонью по бедрам, совсем близко, но не касается возбуждения, только лишь распаляя его. — Поцелуй меня, — шепчет Чон. Где вообще силы на голос нашёл? «Чонгук такой красивый, когда выгибается, такой чувствительный», — роем проносятся мысли у Тэ. Да и вообще, он ловит себя на том, что ещё никем так эстетически не наслаждался. Тэ сразу же выполняет просьбу, сначала лизнув по губам языком, а затем целуя, глубоко, жадно. При этом одной рукой поглаживает тело, бока, бёдра, закидывая ногу себе на талию. Второй же зарывается в волосы и несильно оттягивает, переходя поцелуями на шею. Гуки податливый такой, силу применять не хочется и не приходится, он уже сам трётся возбуждённым членом о член Кима. Чон не в состоянии глаза открыть, а Тэхён ни на секунду веки старается не смыкать. Кто-то, кажется, слишком долго ждал. Хотелось чувствовать больше Кима, сейчас было действительно плевать на всё. Сердце бешено стучало, всё тело горело, перед глазами плыло, а дыхание давно спёрло. В момент, когда Тэ начал вводить первый палец, перед этим смазав его и дырочку смазкой, Гук думал с ума сойдёт, потому что чувство дискомфорта, желания и возбуждения совершенно перемешались, проявляясь то все одновременно, то вразброс по одному. Засосы растут в геометрической прогрессии, а вот синяков старший старается не оставлять, и вообще он не хочет делать больно. Тэхён уже предвкушает эти стоны, но чувствует, что сперва последуют вскрики, так как его слоник, и правда, не маленький. Презерватив XXL и банановый запах почему-то сильный. Презерватив Чонгук выкинул к чёрту. — Тэхён-а, — стонет негромко, — хочу тебя сейчас, как никого никогда, — просто пьяный, и ему действительно хорошо. Како-ое же это наслаждение для слуха, если бы младший только знал, точно бы опасался подобное произносить. Ким входит медленно, но парню под ним от этого не легче. И легче одновременно. Ким Тэхён парадоксальный. Слишком ошеломляющее чувство. Пока делает первые движения, старается всячески отвлекать, проводя мокрые дорожки по пульсирующим артериям, рукой поглаживает щёку и сам, наверное, крышу теряет от протяжного «Тэ-э». Со временем уже кровать шатается от темпа, а Гук просто заходится в стонах. Когда головкой проходятся по комку нервов, вообще голос срывается. Только вот у хёна ножки затекают, и смена позы необходима жизненно. Выйдя из парня, нагло переворачивается на спину, усаживая того на себя. Чонгук не неопытная девственница вообще-то, надавливает руками на плечи старшего, проводит ладонями вниз к кистям и сжимает запястья, слишком резко и, может, чуть больно для второго, прижимает к деревянной спинке кровати. У Чона ноги уже дрожат, но он насаживается всё быстрее и быстрее, а одна рука Тэхёна вырывается из захвата для благого дела, между прочим, начинает водить по всей длине Чонгука, подстраиваясь под ритм. Сердце слишком быстро бьётся и не позволяет услышать судорожный вздох младшего, сообщающий о скорой разрядке. Тот наклоняется и целует Тэ в губы, позволяя излиться в себя, а уже высвобожденные руки жадно и собственнически мнут ягодицы младшего. Буквально пара движений и громкий стон, тут же заглушаемый чужими губами. Чонгук невероятно прогибается в спине и обессиленно падает сверху. Проходят минуты, тела остывают, дыхание восстанавливаются, а веки смыкаются. Почти блаженство там царит, в этой комнатке, освещённой серебристой луной.***
Утро после пьянки никогда и ни у кого ещё не было приятным, по крайней мере, первые пять минут так точно. Чон просыпается не у себя дома, и в голове начинают возникать отрывки вчерашней ночи. Да, он был пьян, но не в дрова, и всё прекрасно помнил. Вот только сожаление по поводу случившегося всё равно есть. Ким Тэ — трахает почти каждого, а Чонгук только что стал одним из. Это нисколько не радовало и не повышало самооценку, напротив, начинался период самобичевания. Но он сам пошёл вчера в эту комнату, сам стонал под этим парнем, сам позволял ему делать с собой все те вещи. Было приятно, невообразимо, безумно классно вчера с ним, но этот парень только в начале первого курса встречался с девушкой полтора месяца, после этого никто не задерживался больше, чем на три дня. Отличная перспектива быть одним из тех шлюшек, которые так мечтают, дабы их поимели ещё раз этим большим слоником. И вообще, может, не все любят большие! Поваляться ещё хотелось и в душ тоже хотелось, вчера в него кончили, и он не мылся. Но это непонятно чья комната, и неясно кому парень попадётся на глаза, когда выйдет. Хорошо, хоть замок на двери был, и Чон вчера закрыл её, так бы их ещё и увидела добрая половина народа, и да, их было больше тридцати. Как только парень хотел встать и хотя бы найти свои вещи, проснувшийся от шорохов, Тэхён не дал этого сделать. — Тэ, давай… Давай сделаем вид, что между нами ничего не было, ладно? — на полном серьёзе, опустив взгляд. Смешно, мило и больно. — Мне ни к чему репутация очередного использованного тобой. Возможно, несдержанный хохот сейчас был не самой адекватной реакцией. — Давай ты сейчас прикусишь свой язык, или это сделаю я. Нахера притворяться? — Тэ всё ещё подхихикивает, немного нервно уже, смотря на то, как напрягся парень напротив. Гук прикусывает губу и понимает, что не будет так, как хочет он. А на что надеялся? Что Тэ не похвастается перед своими дружками тем, кого и как он трахнул на вечеринке? Ну да, скорее Чимин станет геем, чем Тэхён нормальным парнем, который… — Ты мне нравишься, Гукки, очень, — подвигается и целует в плечо. — Я не хочу притворяться, я встречаться с тобой хочу, — теперь уже сел ближе, обнимает и водит носом по растрёпанным волосам. — Целовать тебя хочу, обнимать, слышать, как ты стонешь и видеть, как улыбаешься мне, как тогда Чимину. Чонгук не ожидал такого поворота, совсем, абсолютно. Но приятно, от слова «очень». И уходить куда-то желание пропало, от Тэхёна и вообще. Оказывается, приятно, когда тебя целуют в щёку, так по-детски, мило. А ещё у Кима улыбка смешная, от неё самому улыбаться хочется, как дураку, но иначе вести себя влюблённым и не положено.