Voices in your brain

Когда это случилось в первый раз, Майкрофт решил, что это все результат переутомления. Он тогда как раз сидел за столом в своем кабинете после возвращения из Чехии и просматривал пришедшие отчеты по наблюдению за бывшим сотрудником МИ6, который снова был замечен в Лондоне. Открыв новую папку, он мазнул взглядом по фотографиям и уже собирался перевернуть страницу, когда отчетливый голос в голове произнес: — А он ничего. Майкрофт от неожиданности дернулся в кресле и огляделся, видимо выискивая кого-то, кто мог быть свидетелем его испуга. Конечно, спустя более чем тридцать часов на ногах допустимы голосовые галлюцинации. Он посмотрел внимательнее на прикрепленные к отчету фотографии. На них был изображен Ричард Джеферсон, приехавший в Англию под псевдонимом Рикардо Кариолли, по официальным данным оказался в Лондоне в качестве туриста. Однако, приезд его сюда был до ужаса подозрительным. Странно было приезжать, когда за твою голову практически объявлена награда. Мужчина и правда, был красив: стройный, хорошо сложенный, темноволосый и кареглазый. Хорошая фигура была заметна невооруженным глазом. Действительно, не плох, подумал Майкрофт, вздыхая. — А я тебе о чем говорю? Особенно задница, на задницу посмотри, — прозвучало в голове. Майкрофт захлопнул папку и помассировал переносицу. Все, надо было заканчивать. Это было выше его сил. Еще и диалоги вести с самим собой. Это попахивало сумасшествием. Организму требуется отдых. — А еще неплохой секс. А голоса… Кому есть до этого дело? Ну, появился в голове еще один голос, и что с того? Будто, в этом есть что-то странное. Как будто ты думаешь только образами. Майкрофт выдохнул и поднялся. «Это все равно не нормально» — Ты никогда не был нормальным, — прозвучало в голове. — Кто угодно, но не ты. Майкрофт сложил папки и документы в сейф и, подавив зевок, отправился спать. Когда он лег в постель, на электронном табло прикроватного будильника было 23.59. Холмс устало прикрыл глаза: выматывающая командировка была закончена и он, наконец, мог позволить себе отдых. На завтра Антея специально ничего не назначала, чтобы он успел выспаться. Майкрофт хмыкнул, поворачиваясь на бок, а несколько приглушенный голос в голове, сказал. — Спи, иначе в двенадцать ты превратишься в тыкву, Золушка. Холмс неосознанно улыбнулся и почти сразу же провалился в сон. *** Утром, или скорее днем его разбудил назойливый солнечный луч, попавший ему на лицо, от чего он поморщился и со стоном прикрыл глаза рукой. — Вставай, сцать ужасно хочется, — снова раздался в голове голос и Майкрофт распахнул глаза, глядя на время. Половина второго. Неужели он не может нормально выспаться, чтобы мозг, наконец, очистился? — Да ну, брось, — снова проскочила в голове фраза, сказанная будто бы другим человеком. — Спать не хочется, а вот поход в туалет не помешал бы. Майкрофт молча поднялся с постели и, зевнув, поплелся в сторону ванной. Опорожнение мочевого пузыря, а потом душ помогли привести мысли в порядок, и он почти успокоился. Холмс успел сделать себе кофе, когда голос раздался вновь. — И все-таки, почему? Майкрофт вздрогнул и осторожно поставил чашку на столик. Что, черт возьми, с ним происходит? — Это же ты умный, — раздалось в голове. — Разберись. Холмс выдохнул. Судя по всему, его мозг снова решил сыграть с ним в какую-то злую шутку. Его разум был устроен странно, он требовал постоянной нагрузки. Последнее время ему удавалось себя занимать, но видимо недостаточно, если у него появился собственный голос, созданный мозгом… Для чего — это еще требовалось понять. На протяжении дня голос не комментировал все происходящие вокруг, он появлялся в самый неподходящий момент, чаще всего оставляя совершенно пошлые комментарии. Майкрофт старался анализировать. Собирать информацию о личности, которая была порождением его сознания. Чаще всего комментарии были обрывочны и ничего толком не проясняли. Ничего не было сказано голосом и по поводу документов к будущему совещанию, Холмс надеялся, что утром все прояснится. Либо голос исчезнет, либо станет яснее, что с этим со всем делать. Но утро не прояснило ровным счетом ничего. Майкрофт проснулся по звонку будильника и вздрогнул от раздавшегося в голове голоса: — Вставай, спящая красавица. Твоего внимания требует одна важная часть твоего тела, — Майкрофт сел в постели и уставился на топорщащееся совершенно конкретным образом одеяло, а затем застонал и откинулся на подушки. Утренние неожиданности были не так часты, как раньше, и часто больше раздражали, чем приносили удовольствие. Напряжение он привык сбрасывать во время принятия ванны, в определенные дни, но никак не так, внезапно. — Надеюсь, ты в душ? Он проигнорировал голос, поднялся с постели и потряс головой, чтобы прогнать наваждение. Сегодня была назначена встреча с китайской делегацией, нужно было обдумать и решить множество вопросов. — Нашел время. Давай. Просто расслабься. — Майкрофт включил контрастный душ и начал обдумывать предстоящую встречу. Эрекция сошла на нет, и, наконец, он вышел из ванной комнаты. Большинство комментариев голоса Холмс просто игнорировал: еще не хватало вестись на бессмысленные реплики, чаще всего откровенно пошлого содержания. Начало разговоров с представителями китайских инвесторов было нормальным, но к концу, когда беседа уже стала не столь напряженной, а основные вопросы были разобраны, голос появился вновь. — Говорят, при выступлении перед публикой, стоит для снятия напряжения, представить их голыми. Хотя с этими китайцами я бы поостерегся, на твоем месте. Они такие мелкие, могут посчитать за педофилию. Майкрофт неосознанно бросил взгляд на сидевшего напротив китайца и мысленно ухмыльнулся. Комментарии были даже приятны. В последующие дни голос не пропал, а все также продолжил донимать Холмса, который отмечал все намеки, чтобы составить непосредственно личности, которую создал его мозг. То, что он вывел — было интересно. Скорее всего, его возникновение несло некий сексуальный подтекст. Возможно потому, что у него давно никого не было, а самоудовлетворение он не особо любил. Но то, что этот голос появился — было занятно. Его способ мыслить исследовали давно и не один раз. Гений своего времени, с проблемами социализации, что и понятно. Но даже спустя сорок лет все новые и новые возможности — это было занятно. Особенно, если мозг решил именно таким образом избавиться от внутреннего сексуального напряжения. Он взял со стола банан и принялся его чистить, отстраненно подумав, не ответит ли его голос что-то на это действие. — Иногда банан — это всего лишь банан, — с каким-то смешком сказал голос. — Нельзя же все-таки опошлять все вокруг? Он никак не называл его. Какой в этом смысл, он же не потерял связь с реальностью? Да, его мозг отличался от миллионов, описанных в литературе, и не было ничего удивительного, что для борьбы с прогрессирующим чувством одиночества, его сознание создало какую-то псевдо-личность. Вряд ли это привычный инфантилизм, он все-таки не оторван от реальности. И не кидалтизм, это уж точно. Возможно, эта фонема — симптом чего-то еще, но он прекрасно осознавал, что и какие границы имеет, и в какой ситуации следует обращаться к специалистам. Пока это явление не вышло за рамки установленные им самим — он был абсолютно нормален. Некоторые замечания этой личности были настолько точными, что самому Майкрофту эти выводы на ум не приходили. Правда, в основном замечания касались обыденных вещей. Он мог охарактеризовать этот голос, как более эмпатически точный, отличный от того, как он сам обычно мыслил. *** Спустя неделю, он уже свыкся с постоянными комментариями, с новым взглядом на вещи, который имел созданная мозгом проекция. Жизнь шла своим чередом, и спустя десять дней он снова решил навестить брата. Он сидел в кресле, напротив Шерлока, обсуждая детали одного дела, которое собирался повесить на него, когда в квартиру вошел запыхавшийся Джон. — Добрый день, Майкрофт. Старший Холмс еле заметно вздрогнул: голос того показался ему смутно знакомым, за что получил подозрительный взгляд от брата. А потом последовал неожиданный комментарий внутренней личности. — А я ничего, правда? — голосом соседа Шерлока, вопросило его сознание. Майкрофту потребовалось все его самообладание, чтобы никак не выдать своего шока. Его мозг выбрал образ Джона Уотсона? Что это вообще значит? *** Вечером того дня, Майкрофт сидел у себя в гостиной в кресле и обдумывал последние подвижки по делу в своих собственных чертогах, когда, неожиданно что-то изменилось. — Это твои чертоги? А тут мило. Майкрофт отвлекся от разложенных перед ним бумаг-воспоминаний — с визуальными образами всегда работать было намного удобнее — и глянул на сидящего в возникшем из ниоткуда кресле визитера. Светловолосый мужчина с интересом оглядывал стоящие вокруг полки. — Прошу прощения? — наконец, очнулся Холмс. — Здесь мило. Майкрофт попытался это проигнорировать, только глубже погрузившись в отчеты. Голос же счел нужным добавить: — Ну, если у меня появилось имя, и ты узнал, кто я, не удивительно, что у меня появилась и форма, тебе не кажется. — Сумасшествие какое-то. — Ну, возможно, тебе просто нравится Джон Уотсон. Ты не думал об этом? А долгое воздержание… сказывается пагубным образом на мыслительных процессах. — Мне надо работать, — процедил Майкрофт, снова погружаясь в глубины разума. Когда спустя минуту он глянул обратно, никакого кресла и камина не было. Комната снова была просто заполнена стеллажами. Он распахнул глаза, сидя в своем кресле в гостиной и судорожно вздохнул. Это уже начинает казаться странным даже ему. *** В последующие дни Майкрофт всеми силами пытался игнорировать порождение сознания, и вроде бы это у него начало получаться. Голос почти не досаждал ему, и он уже вздохнул спокойно, полагая, что мозг снова вернулся к своей привычной схеме работы. В один из вечеров он сидел в кресле с бокалом виски и обдумывал прошедшие переговоры, когда Джон пришел к нему снова. Правда, на сей раз, не в голове. — Привет, сложный день? — голос прозвучал со стороны кресла, и Холмс вздрогнул, поворачиваясь к сидевшей там фигуре, глядя на нее расширившимися от шока глазами. Голосовые галлюцинации совмещенные со зрительными, создание эдакого воображаемого друга — это было всегда симптомом серьезных проблем. Он крепко зажмурился. — Да ладно, чего тебе. Во время твоих переговоров я тебе не мешаю. Сейчас ты один, нет никакого шанса на то, что ты будешь скомпрометирован. Ты осознаешь, что это далеко от нормы. Так почему тебе не поговорить со мной? — Зачем? — приоткрыв глаза и глядя на никуда не девшегося воображаемого человека, спросил Майкрофт. — Я волнуюсь. — Говоришь, как любящий супруг, — буркнул Холмс снова закрывая глаза. — Ты и так знаешь ответ на этот вопрос. Ты — мое сознание. — Ну и что? Твой мозг создал тебе невидимого для других собеседника, избрав форму отставного военного врача. И если он избрал, а ты осознал, то и я должен вести себя соответствующе. Поэтому я и интересуюсь. — Твоя личность становится более… личностью. Это странно, — Майкрофта действительно интересовал этот феномен. — Это не странно. Это нормально. Ты больше рационализируешь — ты больше получаешь. Ты же помнишь себя в шесть. До того, как у тебя появилось это… орущее недоразумение. Майкрофт хотел было уточнить, что тот имеет ввиду, когда внезапно воспоминания подкинули картинку. Его выдуманный образ… его проекция. Первая контролируемая визуальная галлюцинация. Воображаемый друг. Холмс распахнул глаза и уставился на мужчину, который смотрел на огонь. — Обожаю камины. И тепло люблю. После жаркого климата вернуться в стылый Лондон, где даже отопление сложно включить на максимум, спасают только камины и теплые свитера. — Я тоже… люблю тепло, — Майкрофт знал, что допускать разговоры вслух нельзя, это чревато. Но это было так… правильно. Ведь это был не чужак. Это был он сам. И это было верно. Тем более, когда он вспомнил, что в детстве, страдая от одиночества, он создал себе воображаемого друга, с которым собственно и проводил время, общаясь, обсуждая и споря, в то же время полностью осознавая, что воображаемый друг, как назвали его родители, — это просто плод его сознания. Но, в отличие от многих — удивительно точный. — Ты устал, — раздалось сбоку. — Переговоры были сложные. Майкрофт вздохнул, а спустя мгновение его глаза закрылись, и он провалился в сон, прямо так, как сидел. В кресле. — Спи, — было последнее, что он слышал. *** После этого воспоминания о том, что подобное состояние для него обычно, Майкрофт позволил себе немного расслабиться. Вечерние разговоры стали привычны. Они уже не сводились к пошлым комментариям, созданная личность обрастала все новыми и новыми слоями. И хоть Майкрофт понимал, что вероятнее всего его образ отличен от настоящего прототипа, как небо и земля, ему было приятно, что кто-то готов находиться с ним и вести даже, иногда, ничего не значащие разговоры. Это создавало иллюзию, что жизнь куда более полная, чем была на самом деле. И конечно это могло и дальше оставаться разговорами, если бы его сознание не решило перейти на уровень выше. Крепкое тело прижимало его к кровати, а сильные руки исследовали его, оглаживая самые нежные и чувствительные места. Его сознание плавилось от этих прикосновений и растекалось, как жидкий металл, теряясь в ощущениях. В первый раз этого хотелось, это не было стыдно. Это было обыденно и так приятно. Он ощутил, как чужие губы прикоснулись к его коже, прямо возле соска, слегка прикусив кожу, и это вызвало гортанный стон. Этот звук вызвал рычание у его партнера, который гладил и лепил из податливого тела то, что ему хотелось, создавая из него что-то новое. Казалось, еще движение — и он взорвется. Сознание поглощали вспышки, но он открыл глаза, чтобы видеть. Голубые глаза напротив улыбались, собрав вокруг себя тонкие линии морщинок, а светлые волосы были взлохмачены. Мужчина еще раз провел рукой по его телу, задерживаясь у истекающего смазкой члена, а потом наклонился и выдохнул прямо в ухо: — Кончи для меня. Сознание наконец расплавилось, сжалось и взорвалось сверхновой, окрашивая окружающий мир в новые, непривычные цвета и на грани сна и яви, он выдохнул имя. — Джон… *** Майкрофт сидел в офисе и пил виски. То утро, четыре дня назад, показало, что так дальше продолжаться просто не может. Это было ненормально, это было дико, но утреннее пробуждение от звука собственного голоса, выкрикивающего чужое имя, было поистине пугающим, постыдным и невероятно приятным. Потом пришло осознание того, что он кончил во сне с участием порождения собственного сознания, избравшего образ совершенно реального человека. И это было… Так не должно быть. Приходилось посмотреть правде в глаза. Он действительно ненормальный. Да, конечно, познакомившись впервые с Джоном, он посчитал того достаточно интересным. Возникновение его прототипа у себя в голове он посчитал занятным. Но сейчас, эротический сон с доктором в качестве его партнера — это было по-настоящему стыдно. Ведь он никогда не опускался до такого. А особенно его пугало то, что от одной мысли о Джоне Уотсоне, теперь, он ощущал странное возбуждение. Он не позволял себе ложиться спать, все эти ночи просиживая в офисе. Потому что повторения не хотелось… Да кого он обманывает? Ему понравилось, притом понравилось настолько, что он хотел еще. Но, повинуясь, видимо, его желанию, больше не было ни образа, ни голоса. Только привычные мысли, расчеты. Никакого присутствия созданного образа. И он понял, что он привык к этому всему. А теперь ему хотелось большего… Намного большего. И от этого было прескверно. *** — Мне надо, чтобы ты передал это моему брату, — Шерлок бросил на стол папку с документами, и Джон оторвал глаза от монитора. — И почему этим должен заниматься я? Это ведь твой брат. — Я не хочу иметь с ним ничего общего. К тому же позвонила Молли, у нее появился новый невостребованный труп, а мне нужны его глаза. И печень, она говорила у него идеальная увеличенная печень, — увидев недовольный взгляд соседа, Шерлок закатил глаза. — И я куплю молока. Ты же все равно идешь на работу, забрось по дороге. — Хорошо. Только не смей ставить глаза в холодильник, — несколько раздраженно проговорил Джон, закрывая крышку ноутбука и отставляя его на стол. — Джон, мне необходимо провести эксперимент. — Ладно, только купи герметичный контейнер и подпиши его. И только попробуй оставить органы в открытой таре в кухне без заморозки. Выветривать помещение от запаха будешь сам, — проговорил Джон, вслед выбежавшему из дома Шерлоку. — Эй! Хоть бы сказал, куда мне ехать, — запоздало крикнул Уотсон, почти тут же получая СМС с адресом, а потом тихо выругался. — Ну, замечательно. Мне теперь что, прикажете, костюм надевать? Назло Холмсам-манипуляторам костюм он не надел. Он неспешно собрался, накинув парку, и вышел на улицу ловить такси. Спустя двадцать минут, идя по длинному коридору в сопровождении хмурого охранника, Джон думал о том, кем на самом деле является Майкрофт Холмс. Властный, уверенный в себе человек, привыкший командовать, нет, скорее, манипулировать так искусно, что его приказы люди выполняли сами в полной уверенности, что именно они решили сделать это. Джон, как бывший военный, видел много проявлений командного характера, и Майкрофт был… интригующим. А еще, он подумал о том, что заставить подчиниться самого мистера Британское правительство совсем не просто. И оттого безумно интересно. В просторной приемной сидела уже знакомая Джону помощница Майкрофта, Антея. — Добрый день. Меня прислал Шерлок, чтобы передать документы. Девушка кивнула и нажала кнопку на интеркоме. — Мистер Холмс. К вам Джон Уотсон с документами от Шерлока. Вы говорили, никого не пускать… — Пустите, — голос у говорившего был приглушен. Джон кивнул Антее, которая указала ему на вход в кабинет, подошел и, два раза стукнув, вошел, а затем затворил за собой дверь. — Добрый день, Шерлок просил передать… — начал было он, но оборвал себя на полуслове, глядя на пьющего виски прямо из горла старшего Холмса. Тот, отпив, отставил бутылку и вытер губы рукавом пиджака. — Майкрофт? — осторожно спросил Джон, удивленно поднимая брови. По всему выходило, что мистер Британское Правительство был просто мертвецки пьян. — А, пришел, наконец? — флегматично спросил Холмс, чему-то кивая. — Пришел? Как видишь. Шерлок просил… — Теперь и Шерлок? Очаровательно… О нем мы еще ни разу не говорили. И я не хочу начинать. — Хорошо, хотя когда ты меня похитил, ты хотел поговорить именно о Шерлоке, — Джон никак не мог понять, что происходит. — Что, ты себя уже считаешь полноценной личностью? — Что? — Ты не Джон! — Майкрофт покачал головой, тяжело вздыхая. Уотсон посмотрел на него растеряно. — А кто же я тогда, по-твоему? — Плод моего воображения. Странное порождение моего сознания. — Бред какой-то. Тебе явно противопоказано пить. Я это я. — Ну, замечательно, теперь еще собственное подсознание будет утверждать… — он сглотнул, — утверждать, что оно реально. Нет уж. На такое я точно не куплюсь. — Эм, признаться я в растерянности… И я не знаю, что мне делать. — Это мой бред. Мой. Так что можно, как всегда. Поговорить. Только не надо повторения того, что было на прошлой неделе. Пожалуйста, — на последней фразе голос Майкрофта дрогнул. — На прошлой неделе? — Джон удивленно поднял брови. Но ведь они не виделись около месяца. А если этот бред про порождения сознания, не причуда пьяного мозга, а реальная галлюцинация? Воображаемый друг? — Хорошо, тогда давай поговорим. — О чем? — Почему бы тебе мне не рассказать, что я такое? — Ты и так знаешь. Я. — Видишь ли, я действительно ощущаю себя как Джон Уотсон. Не мог бы ты пояснить? — Да что ты? — Майкрофт прищурился, а потом вытянул палец. — Ты — порождение моего сознания. Привычное. Первый раз мое сознание создало проекцию, когда мне было шесть лет. Ее называли воображаемым другом. А в этот раз — ты. Привлекательная проекция, которую породило мое сознание из-за накопившегося сек.ного… напряжения. — Какого напряжения? — переспросил Джон. — Сексуального, — Майкрофт уронил голову на руки. — Что… — Джон пораженно уставился на мужчину. Это же… надо. А просто проявить хоть какое-то обычное подобие интереса нельзя было? Одно слово. Холмсы. Чтобы их всех. Доводить себя до появления воображаемого друга? Идиотизм. — Эй, Майкрофт, — он посмотрел на прикрывшего глаза мужчину. — Майкрофт! Тот распахнул глаза и возмущенно и как-то рассеянно уставился на Джона. — Что я натворил опять? — Кроме того, что напился до невменяемого состояния? — ответил Джон, осторожно кладя папку в кресло для посетителей рядом с дверью. — Ты снова начинаешь читать нотации, — пробормотал Холмс, утыкаясь в сложенные руки. — Как же я устал. — Знаешь, я думаю, тебе стоит взять отпуск. — Отпуск нельзя… — Ну хотя бы пару дней выходных. — Не могу. — Я настаиваю. Как врач. Тебе надо отдохнуть… — Да не хочу я отдыхать. Мне надо работать, иначе мне снова придется переживать это… — Майкрофт неопределенно махнул рукой, от чего лежавшие на столе документы и папки свалились на пол. Холмс встал, но собственное тело отказалось слушаться, и он, пошатнувшись на нетвердых ногах, вынужден был схватиться за стол, чтобы не упасть. Джон в два шага оказался возле мужчины, подхватывая его и давая так необходимую ему поддержку. Холмс некоторое время просто стоял, а потом медленно повернул голову и посмотрел на него внимательно, как будто видел впервые. Джон поморщился от обдавшего его запаха перегара, сдавлено кашлянув, и отвернулся, сморщившись. — Хорошая вещь, — Холмс потянулся за стоявшей на столе бутылкой, но его рука была перехвачена крепкой ладонью. — Вот уж нет. Тебе хватит. — Так не интересно. Надо было выпить раньше, если теперь твое тело обрело такую… форму. — Не думаю, что тебе бы это помогло, — пробормотал Джон, ведя мужчину к стоявшему в кабинете дивану. — Пойдем, тебе надо лечь. — Прямо так? Сразу? — Тебе надо лечь спать, Майкрофт. А не то, о чем, как я думаю, ты подумал, — Уотсон усадил мужчину на диван и помог снять пиджак. — Мне нравится твой настрой, — Холмс вытянул руки, засовывая их под свитер Джона, пытаясь подлезть под рубашку. — Не так быстро, — проговорил Уотсон, стараясь уйти от прикосновений. Странное дело, но руки мужчины творили с его телом что-то невообразимое. Он сглотнул. — Прекрати. Ты слишком пьян. Плюс, я так не могу, в первый раз и без свидания. — А может, можешь? — Майкрофт глупо хихикнул, упал на диван и, протянув руку, призывно огладил себя. — Э, нет, — Джон улыбнулся, перехватывая чужую руку и отводя в сторону. — Это больше будет похоже на то, будто я воспользовался положением. Так что нет. В другой раз. Сначала я приглашу тебя на свидание. Как минимум. — Обещаешь? — Я не привык нарушать слово. — Хорошо, — пробормотал Майкрофт. — Эй, давай ты ляжешь на бок, идет? — Джон помог мужчине повернуться. — А если твое подсознание тебе подсказывает так настойчиво, может, стоит подойти к самому Джону? — Нет. — Почему? — Он откажет. — Почему ты так уверен? — Он же… Что я ему скажу. Джон, давайте пойдем на ужин? И что он ответит? Я не гей? Небось, Шерлок всю жизнь потом припоминать будет… — Я, то есть Джон, би, вообще-то. — Может, можно было попробовать… — Майкрофт закрыл глаза. — Я иногда представляю, что он сам ко мне интерес проявит. Это было бы хорошо. — Проявит. Это точно. — Обещаешь? — Спи. Джон посидел на полу возле дивана еще несколько минут, дождавшись, когда Майкрофт уснет, а потом потянувшись, взял брошенный на спинку дивана пиджак, укрыл спящего и, прихватив папку, тихо вышел за двери. — Антея, — проговорил Джон в полголоса, прикрывая дверь. - Его сегодня ни для кого нет. — В смысле? — секретарша быстро подошла к дверям оттолкнув Уотсона и, распахнув двери замерла в проходе, а потом, тяжело вздохнув, вышла в приемную. — Идиот. — Простите? — Босс не спал уже четыре ночи… — Сколько? И еще почти литр виски? — Джон покосился на дверь кабинета. — Проспит до завтрашнего утра. Антея, я бы хотел вас попросить. Не говорите, что я был у него. Скажите, что я приходил, но документы вам оставить отказался. — Зачем это вам? — Хочу пригласить его на свидание. — Со мной не получилось, так вы с мистером Холмсом? — Эй. Я был напуган. Плюс, хотел поддержать разговор, — Джон улыбнулся. — Мне нужно его расписание на завтра и на сколько заказывать столик. Антея несколько минут подозрительно смотрела на Джона, а потом глянула в свой Блекбери. — Завтра в 19.15 у мистера Холмса заканчивается совещание. Но договариваться будете сами. — С этим я как-нибудь разберусь. Спасибо, я у вас в долгу, Антея. Пока. — Удачной ночной смены, мистер Уотсон. *** Джон как раз дремал на кушетке в клинике, когда раздался телефонный звонок. Он вздрогнул и пошарив рукой в кармане халата, поднес мобильник к уху. — Слушаю, — голос со сна был хриплым, и Уотсон прокашлялся. — Добрый день, Доктор Уотсон, прошу прощения, что разбудил. Шерлок писал, что вы передадите мне документы, — голос Майкрофта развеял морок, и Джон против воли улыбнулся. — Я готов вас принять сегодня после вашей смены… — Привет. Я передам документы, если ты согласишься сходить со мной на ужин. — Прошу прощения? — Ужин, Майкрофт. В восемь, устроит? В трубке повисло молчание, а потом он услышал тяжелый вздох. — Значит, мне не приснилось… — Нет. Я же обещал. — Прошу прощение, доктор Уотсон, но вы меня не так поняли. Это все бред… — Как можно не так понять, если меня хотят настолько сильно, что даже берут мой образ для воображаемого друга? — Я очень сожалею, что вы стали свидетелем. Но я прошу не насмехаться… — Майкрофт… - …над этим. Было бы дерзко с моей стороны просить забы… — Майкрофт! — Что? — Слушай. Не знаю, что на тебя нашло. Но это ужасно возбуждает. То, что было вчера. И я действительно хочу пойти с тобой на ужин. Я не знаю, что из этого выйдет. Но пожалуйста, давай попробуем. Я не насмехаюсь. — То есть ты хочешь пригласить меня на ужин… — Да. Я, правда, хочу пригласить тебя на ужин. Это все ужасно интересно. Плюс, если тебе нужна мотивация… Я отдам там твои документы, что таскаю с собой, только тебе лично в руки. На том конце провода послышался тяжелый вздох. — Хорошо. — О, тогда замечательно. Я заказал сегодня столик в Эрнесте на восемь. Тебе добираться туда всего десять минут, так что после конца совещания будет время. — Ты даже узнал мое расписание… — Видишь, какой я предусмотрительный? Ну, так что? — Хорошо, я подъеду, — выдохнул Майкрофт, а Джон не сдержал довольной улыбки. — Ну, тогда до встречи. Пока. — До встречи. Джон положил трубку и откинулся на стену. Все-таки такой Майкрофт был очень интересен. Он в предвкушении улыбнулся, облизав губы. Это будет замечательно.