Продлить день

Бесплотные тени витают, разнося по комнатке тяжелую, свинцовую тишину. Лишь человеческое дыхание протискивается сквозь клубы табачного дыма. Две сигареты дотлевают в пепельнице, к которым даже не притронулась рука сидящих. Полная бутылка на столе. Умирающий свет уличного фонаря слабо разливается по комнате, оставляя все черно-серым. - Сегодня весело, - говорит девушка, прерывая тишину. Ее «собеседники» ничего не отвечают. И она зажигает еще одну сигарету, которая после одной затяжки медленно догорает, обжигая тонкие, изящные пальцы. – Сгорела… Шелест по комнате. Точно сгорела. Они сгорели. Каждый из них троих. Пепел дотлевающей сигареты. Ничего от былых времен, историй, славы и величия. Призраки прошлого. - Кто мы теперь, - Даже не вопрос, который девушка с глазами цвета выгоревших фиалок, вроде и не задала. -Сама знаешь ответ, - Мужчина с аристократическими чертами и королевской осанкой печально-снисходительно смотрит на нее, сквозь толщу стекла строгих очков. - Ничто… - Альбинос откидывается на спинку стула и прикрывает глаза. - Не совсем. Да уж. Какая ирония судьбы. Когда-то они были друзьями. Когда-то врагами. Когда-то они были. Прогибая изменчивый мир под себя. Носили титулы империй, хранимые переменчивой удачей, а может и самим Богом от низких участей третьесортных государств. Сейчас лишь расплывчатые силуэты, черные буквы на страницах учебников и карт на которых указаны 1XXX года. Сухие данные без чувств, эмоций, боли и крови, которую послушно впитывала захлебываясь, влажная земля. Без сотен шрамов, без сотен судеб, без уважения и сострадания, без гордости, без осознания. Какая жалкая судьба. Какой яркий полет чистого, сияющего величия. Хотя законы физики все же работают. Медленные, мучительные закаты. Терзания, предсмертные агонии. Высота имеет свойство увеличивать и ускорять боль. Даже если кажется, что предусмотрителен, и умеешь крепко держаться. Только за что? За кого? Великие снаружи, гниющие внутри. Парадные мундиры сожжены, а медали за былые заслуги почернели и запылились, забытые в коробках на антресолях. Сейчас строгие костюмы и циничные ароматы французских парфюмов. Сейчас лишь предметы мебели в кожаных креслах за круглыми столами. Марионетки. Может и оборвали бы ниточки, да только ведь прошло их время. Жестоких, идущих прямо не опуская головы. Впечатывавших в свои тела боль тысяч отважных душ. Давно закончилась пора государственного эгоизма, странного романтизма и просто форменной глупости. Спектакли нынче показывают не на сцене, а за кулисами. Они забыты. Раздавлены. Страницы истории, исписанные их окровавленными руками, которые навечно впитали запахи соленого пота и горьких слез, смешанных со сладкой кровью и жженой плотью, вычеркнуты равнодушием и непониманием. Бесценные свободы, оплаченные миллионами оборванных судеб, как-то меркнут в сравнении с отважным героем, что спасает и дарует свободу измученным Ближневосточным странам. Ну что ж. После рассвета всегда наступает закат… -…но продлить день ведь может каждый?