Охотник

Глава 8. Тренировки и учеба.       Вот интересно, а как я мог не заметить слежку за мной моих будущих учителей? Уже который месяц, я мысленно восстанавливаю по минутам каждый день тренировок и экспериментов на памятной полянке. И никакого результата. Я их просто не видел. Не наблюдал за мной никто. Вот как? Как они это делали?? Годы тренировок текли незаметно, подобно широководной реке. Периодически, во время отдыха между занятиями и тренировками, я пытался готовить разные блюда. Нужно ли говорить что после фиаско с лембасами, Вэон пробует мои блюда только после меня? Слава Валар, вся получавшаяся еда была вкусной и съедобной, без всяких неожиданных сюрпризов. Пару моих рецептов Вэон даже добавил в свое меню. Но при этом, зараза такая, по прежнему сначала проверяет приготовленную мной еду на мне или ином добровольце, посматривая при этом на меня даже не скрывая добродушной усмешки. Во время учебы утонченный любитель поэзии Накилон превращается в демона, гоняя меня как блоху, ну или как сержант новобранца. Стрельба из лука обычными стрелами. Понимание важности и единства лучника, цели, расстояния, климата и погодных условий, окружающей обстановки. Стрельба на пятьдесят, сто, двести, триста, пятьсот, тысячу шагов. В стоячую мишень, двигающуюся мишень, передвигающуюся рывками мишень, в мишень за деревом, за щитом, в мишень-врага сражающегося с союзником. При сильном ветре, в дождь. Стрельба на слух, на движение. Стрельба в движении, стрельба балансируя на веревке, стрельба на скачущей галопом лошади, стрельба на катящейся бочке, стрельба в прыжке, с разворота, с кувырка. Фантазия у мастера была богатой. Упражнения постоянно менялись, не позволяя привыкнуть к рутине. После стрельбы шло метание ножей из всех мыслимых и немыслимых позиций и ситуаций. Затем, ножевой бой. Один на один и против нескольких соперников. В лесу, в помещениях, в пещерах. Одним ножом и парой. Самое сложное было научиться пользоваться обеими руками одновременно и не поранить себя в процессе тренировки. Первые несколько месяцев в спаррингах, я наносил сам себе больше ранений, чем мои противники. Слава эльфиской регенерации и терпению мастера Таурендила лечащего меня после каждой тренировки. К счастью, подшучивать надо мной по этому поводу стали только после того, как я стал амбидекстром и достаточно уверено вел бой. И только убедившись в моих успехах, учитель Накилон, наконец-то перешел к фехтованию мечами. Бой двумя мечами. Мечта моего детства и юности. Как я уже ранее говорил, эльфийское телосложение оказывает сильное влияние на развитие боевых искусств. В фехтовании эльфы предпочитают полагаться на скорость и точность. Отсюда и мечи, используемые большинством эльфов, длиной около метра, чуть изогнутые. Прекрасно подходящие для рубящих, режущих и колющих ударов. Я не был фанатом холодного оружия на Земле, но если мне не изменяет память, то примерно так выглядели земные сабли, пусть и с большим искривлением клинка. В отличие от тренировок с короткими клинками где я учился сразу на боевом оружии, фехтованию двумя мечами я начал обучаться на деревянных тренировочных мечах. Как пояснил Накилон, чтобы я не отрезал ненароком себе что-то нужное. Вбив намертво в память тела базовые удары и стойки с мечами, я начал учиться соединять их в единое целое. Сержант Накилон, то есть, прошу прощения, учитель Накилон объединил эти тренировки с обучением чувству дистанции. Другими словами он выбивал из меня пыль своими тренировочными мечами, пока я не смог почувствовать ту самую дистанцию боя на мечах. Не то чтобы мне это помогало. Мало уметь чувствовать, нужно еще и уметь передвигаться и держать пресловутую дистанцию. Большая часть победы в бою зависит именно от умения правильно двигаться. И Накилон в буквальном смысле слова вбивал в меня это умение. А чтобы я не привыкал к одному и тому же противнику и его стилю, а также оружию противника, он стал выставлять против меня других садистов, то есть благородных эльфов, жаждущих присоединиться к обучению молодого поколения, мастеров разнообразного оружия ближнего боя. И самое обидное, из-за обучения сразу у двух мастеров, у меня не оставалось ни сил, ни времени чтобы хоть как-то отомстить за синяки и ушибы, даже на самую маленькую пакость сил не было. Так и шло мое обучения боевому искусству эльфов в любых условиях, в дождь, по пояс в воде, прыгая по камням не касаясь воды, высоко в горах, в снег и вьюгу, а также с одним и несколькими противниками. Но это были лишь цветочки. Настоящее развлечение началось спустя несколько лет, когда я хорошо овладел базовыми навыками. За все это время я так и не разгадал как учителя наблюдали за мной и остались не замеченными. А поскольку некоторая инфантильность у меня все еще оставалась, я, освоившись с полученными навыками, начал приставать с расспросами к учителям. Лучше бы я этого не делал. Было бы не так больно. Все началось достаточно банально. Учитель Накилон, элегантно одетый для чтения стихов, пришел на тренировочную площадку и прочитал мне лекцию в стихотворной форме о чувстве опасности и чувстве взгляда, развитые у опытных воинов в опасных сражениях. Пока я, собрав глаза в кучку и уйдя в себя, пытался разобраться с аллегориями и сравнениями очередного стихотворного шедевра Накилона, этот м-учитель незаметно зашел мне за спину и завязал глаза. Не успел я возмутиться непонятным поползновением, как получил чувствительный такой удар в плечо и последующее за ним пояснение: повязку не снимать, с сегодняшнего дня начинается новый вид тренировок. Я точно не мазохист, однако день за днем после тренировок повышения мастерства моего комплекта оружия, я завязывал глаза и пытался увернуться от летящих в меня камешков, вырабатывая чувство опасности и чувство взгляда. Со временем, я научился уворачиваться от всех летящих в меня камней, но это была скорее неудача, чем успех в обучении, поскольку ориентировался я на звук летящего предмета. Задумчиво покивав головой на мои объяснения, Накилон решил поднять ставки. Его новая идея заключалась в охоте друг на друга с учебными луками и стрелами. По факту я выступал в роли дичи, поскольку первые несколько лет я просто не мог никого обнаружить. А мои противники не оставались на месте после выстрела, сразу же меняя свое месторасположение. Несколько темных лет, наполненных муками моего тела и растоптанной гордости до прорыва, и открытия умений чувство взгляда и чувства опасности, каждый день моя задница была так исколота стрелами, словно я сел на дикобраза. Не то чтобы остальное тело не было потрепано, но стрела в мягкой точке почему-то сильнее била по гордости. При этом, мои загонщики каким-то образом умудрялись не поражать в жизненно важные точки несмотря на все мои прыжки и попытки увернуться от стрел. Тем не менее, умения я открыл. И учитель, убедившись в действенности метода, решил начать обучение в уходе от погони и бою против отряда врагов. Теперь в охоте на меня приняли участие отряды пограничников. Изображая гоблинов и орков, они гоняли меня по лесам и долинам. Днем и ночью, в любых погодных условиях. Мои попытки ставить ловушки игнорировались (однако, во вкладке умений появилось создание ловушек), стрелы отбивались. После нескольких позорных поражений в ближнем бою, я начал опять изображать из себя зайца. В бешеном темпе тренировки на выживание проходящей далеко от Ривендела, я несколько раз вырезал, почти не заметив попыток сопротивления, несколько небольших отрядов орков. Остановил затянувшуюся тренировку голос горна на востоке от нас. Не сговариваясь, мы объединившись в один отряд, поспешили на помощь попавшим в беду. Однако, достигнув места оказалось это был учитель Накилон, издалека наблюдающий за моими успехами и довольный прогрессом, он решил устроить перерыв и дать мне отдохнуть. Во время отдыха пограничники со смехом попеняли мне в излишней жестокости и посоветовали в будущем оставлять одного-двух врагов в живых для получения сведений. Собственно так и шло мое обучение Пути Меча и Лука. Вечерами в Ривенделе я учился играть на лютне и флейте. Оба моих учителя были тверды в своем требовании гармоничного развития. Развивая тело в тренировках с мастером Накилоном, разум в обучении с мастером Таурендилом, я не имел права позорить своих учителей не прикоснувшись к культурному наследию своего народа. Так что по вечерам, я наравне с другими эльфами пел древние песни и баллады, изредка аккомпанируя на лютне. На флейте я играл в одиночестве, вспоминая оставшихся в другом мире семью и друзей, чаще всего сидя в тени старого дерева у водопада. Учеба у мастера Таурендила, по сравнению с безжалостными тренировками Накилона, не была такой интенсивной, никто не выдавливал из моего тела последние соки, заставляя биться до потери сознания, преодолевать препятствия, поражать немыслимые мишени. Таурендил всего лишь учил познавать природу и окружающий мир. Хоть подобное обучение было отдыхом для измученного тела, мозги мои кипели только так. Искусство эльфов не было насильным изменением, подчинением и насильной переделкой Творения; оно было естественным явлением, творчеством, живым и непринужденным. Понять это было сравнительно легко, но вот осознать, принять и начать правильно применять было гораздо сложнее. Прорыв произошел спустя годы, когда я учился врачеванию. Собирая вместе с учителем целебные травы, я наконец понял как усилить целебный эффект растения Искусством, а затем и пришло понимание принципа исцеления, как физического, так и духовного. Пусть передо мной лежал долгий путь освоения одной из сложнейших граней Искусства, пусть на овладение другими гранями также потребуются годы, радость от осознания Прорыва в обучении и возможности научиться исцелять переполняла меня.