он тобой весь запачкан и заклеймён

Он, тобою запятнанный, заклеймённый, под руками твоими дрожит, как лист. Грейвс, признайся, тебе же больно, оттого, что он невозможно чист. Ты на нём оставляешь свои касанья, словно метки пожара в твоей груди. Грейвс, признайся, его дыхание обжигает и рушит твои мосты. Пусть ему ты и лжешь, и слова на ветер, пусть не раз ты обманешь его, предашь, он всё также до одури будет светел, ты всё также за свет его всё отдашь. Пусть касанья твои растворятся в боли, затерявшись в рубцах, уходя в ничто, вновь всю нежность вернут лишь твои ладони, и ты станешь ему неземной мечтой. Он — безбожник и тварь, ты — его мессия. Верь-не-верь, а признайся, он стал твоим. Стал внезапно, безудержно и стихийно, обратив всё кругом в чёрно-серу пыль. Ты пытаешься вспять провернуть всё время, чтобы только не рядом и не… любить. Но он вновь ждёт тебя, неустанно веря. И теперь всё сложней просто уходить. Ты его пятнаешь из встречи в встречу, ты его клеймишь тьмой своей души. Он, послушным зверьком, за тобой по следу, под ладонями жёсткими задрожит. Его руки и плечи тобой клеймённы, он тобой весь запачкан и осквернён, он кричит очень громко от дикой боли, прячет взгляд свой солёный в твоё плечо. Ты пытаешься свет этот адский выбить, он нутро режет словно тупым ножом, ты его разобьёшь, чтобы только выжить, пусть оставшись навек лишь простым лжецом. А мальчишка развеется чёрным пеплом, горьким дымом по ветру его мечты, его свет растворится с рассветным ветром. И запятнанным здесь будешь только ты.