Bermuda Triangle

#нп zico – bermuda triangle Ханбина Чживон встречает одним весенним утром совершенно (не) случайно. Ему – Чживону – хватает пятнадцати минут, чтобы выбраться из салона газели и дойти до супермаркета. Знаете, вся прелесть крупных гипермаркетов в том, что с большей вероятностью тебя пропустят с сумкой или портфелем на спине, не заставляя всё оставлять в камере хранения около входа. Но и вероятность того, что тебя остановят – тоже есть. Поэтому тут следует полагаться скорее на везение, и Чживону явно фартит – толстобрюхий охранник с нелепыми усищами на пол-лица сонно зевает и продолжает безынтересным взглядом следить за потоком снующих туда-сюда людей. Ровной и неторопливой походкой он вышагивает к отделу со спортинвентарем, плавным движением руки сбрасывая с плеча петлю от рюкзака и оставляя его в кучке других таких же, отточенным движением руки хватая другой – такого же цвета и фасона, надевая его себе на плечо. Он улыбается – сегодняшний день явно удачный, а завтра выходной и можно будет от души выспаться и встать где-то днем, чтобы до самой ночи убивать время за просмотром сериала с банкой пива в руке и коробкой пиццы под боком. Чживон останавливается, когда маленькая девчушка лет семи проливает на него часть содержимого из стакана с молочным коктейлем и, хмуро сдвинув бровки, неуверенно что-то мямлит про «простите, я случайно». И даже тогда Чживон ей искренне улыбается и рукой треплет по макушке. – Да ладно, ничего, бывает. По его подсчётам у него в запасе еще целых двадцать минут. Он добирается до туалета, где сгребает воду из-под крана ладонями и мочит рубашку, смывая молочное пятно, а после старательно всё затирает салфетками. В зеркале он случайно встречается с хмурым взглядом какого-то парня, тот стоит около раковины минуты две и молчаливо смотрит вроде бы куда-то в зеркало, а вроде и сквозь него – хер поймёшь. – Денёк не задался? – Вообще, пустые разговоры в его работе – это лишнее, но и оставить без единого словечка такую мрачную статую возле раковины он не может. Ответа не следует. Чживон только жмёт плечами, мол, ну как хочешь. Когда дверь туалета хлопает, по залу пронзительно начинает завывать пожарная тревога, а дикторша что-то нервным голосом быстро тараторит о срочной эвакуации и заложенной бомбе. Люди кричат и, наверное, в их толпе спокойно вышагивающий Чживон выглядит как-то совсем странно и не к месту, словно ягуар в стае взбесившихся буйволов. Он смотрит на часы – по его подсчётам остаётся от силы минут восемь. Люди бегут, толкаются, пихаются, кричат что-то в панике, сирена только подливает масла в «огонь». И тут он ловит себя на странной мысли. Дверь туалета после него не открывалась и не закрывалась. Он останавливается и сквозь бегущих людей смотрит на неё. Семь минут. – Эй, парень, тут всё сейчас к херам на воздух взлетит, давай, выходи. Чживон рукой держит дверь и ждёт, пока до парня наконец-таки дойдёт то, насколько херово сложилась ситуация. Но ответа не следует, тот лишь меланхолично настраивает поток струи в кране, то включая, то выключая воду, будто ничего не слышит совсем. – Да выходи ж ты, блять! – срывается всё же Чживон и кричит. Он бы, наверное, полностью бы прочувствовался всепоглощающей грустью незнакомца, если бы не тот факт, что времени осталось совсем мало и взрыва (к слову, устроенному им самим) не миновать. Пять минут. Он за шкирку тянет того за собой, выбегая, как можно скорее. Тот еле-еле успевает перебирать ногами, скользя по кафелю и путаясь в собственных конечностях. Чживон бубнит что-то матерное и тяжело дышит – дыхание сбилось. Минута. Они чуть дальше парковки – там, где проезжая часть. Толпы людей кричат что-то друг другу, тревожно трезвонят по телефону родственникам и близким. Тот странный незнакомец сидит на асфальте – Чживон саморучно его туда вывалил, как только добежал до более-менее безопасного места. Так и случается его с Ханбином знакомство. Здание взрывается. Бетонная конструкция рушится и ошмётками железа и цемента разлетается в стороны, а из-под серой массы выбираются жадные языки пламени, поглощая всё вокруг и, подобно сахарной вате на палочке, обвиваясь вокруг супермаркета. Чживон смотрит на незнакомца – у того в глазах отражаются искры огня и волосы взъерошены жутко. – Ну и где моё хотя бы «спасибо»? Ты сейчас бы там вместе со всякой мебелью полыхал, если бы не я, – звучит чертовски самодовольно, но что поделать, если Чживон и вправду собой горд – не каждый день выдается шанс не лишить кого-то жизни, а наоборот – уберечь от смерти. Но в облике того самого незнакомого парня его ждёт явное разочарование. Тот не очень-то и торопится рассыпаться в благодарностях и только смотрит, как на идиота какого-то. – А может, я был бы не против. Чживону хочется леща ему отвесить, а Ханбину умереть. Ну, разве не прелесть?

***

*** В здании суматоха и секретарши с документами бегают с этажа на этаж, второпях что-то пытаясь донести до собеседников по телефону. Если честно, то Чживону в основном офисе нравится больше, но кто его спрашивает. А ещё дома, подобно щенку, оставленному в одинокой и пустой квартире с миской молока около подстилки, его ждёт Ханбин – тот самый вчерашний недалёкий. Единственное, что из него смог вытянуть Чживон – это то, что до недавнего времени тот жил и работал в том самом супермаркете, который недавно Чживон саморучно разнёс в ебеня. Пребывал он там, конечно, не совсем законно и не долго – как только мать скончалась, отчим сразу поторопился от него избавиться. А ещё, для не сильно хотящего жить, Ханбин на удивление быстро слопал всё, что ему предложили. И вот сейчас Чживон берет очередную кипу бумаг, чтобы разгрести ее дома. Работа на полставки, но как прикрытие для якобы нищего студента – самое то. После он идёт на встречу с заказчиком. Им оказывается старый толстозадый мужчина с залысиной на голове и в огромных черных очках, на удивление даже неплохо на нём смотрящихся, вкупе с гигантским чёрным костюмом, больше похожим на мешок для картошки. Чживону вручают плотный конверт и он расплывается в улыбке, оголяя зубы. – Молодец, хорошо поработал, – говорит мужчина, и парню хочется блевануть только от одного взгляда на то, как любвеобильно тот натирает своё пузо неказистой ладошкой с жирными пальцами-сардельками. – Обращайтесь, – добродушно бросает он и с поклоном ретируется как можно быстрее, чтобы не пришлось жать этому верзиле руку. А дома всё на удивление прекрасно. Вообще, Чживон процентов на пятьдесят был уверен, что как только он уйдёт – его наглым образом обчистят и свалят куда подальше, а тут... Ноздри щекочет запах жареной говядины, отварного риса и…чего-то ещё (но с учётом того, что это «чего-то ещё» определенно вкусное и в чживоновском рационе не пребывало уже давно). Квартира чистая. Серьезно. Ему казалось, что, когда он придёт домой, его встретят раскрытые двери, вываленное содержимое шкафов, битое стекло, а тут мало того, что ничего не стащили – так ещё и клиннинг-услугу оказали и еды наготовили. Ханбин смотрит на него безынтересно, будто на деталь двери или часть узора на обоях. В его голове так-то тоже не укладывается несколько вещей: а) как так случилось, что он проебал шанс расстаться с жизнью; и б) почему какой-то левый тип его приютил. И если за первый пункт он был не очень-то и благодарен, то за любезно отданную ему на съедение еду – вполне. Чживон ест не аккуратно: руками хватает мясо, по подбородку течёт масло и чавкает громко. Спрашивается, кто тут еще и на правах собачонки живет. Новоиспечённая хозяюшка с явным отвращением шипит и кидает в того полотенцем. Чживон же его ловит и с улыбкой вытирается. – Спасибо. – Не за что.

***

C каждым месяцем заказов У Чживона становится всё больше и больше. Создаётся впечатление, что люди с годами только и делают, что портятся да надоедают друг другу, в конечном итоге попадая по неслучайным связям на Чживона и заказывая очередную аферу с подрывом или поджогом здания. А ему-то только и в радость – время зря не проходит и деньги текут. Поначалу он самостоятельно выбирается в супермаркет, по своим наблюдениям составляя примерное меню полюбившихся Ханбину продуктов – следовательно тех, которые в обиходе его кулинарной деятельности страдали чаще всего. Потом, пока тот смотрел какую-то айдольскую передачу или читал что-то из чживоновского – пыльного и давно забытого на книжных полках, он стал выдавать Ханбину лист с карандашом, где последний аккуратным почерком выводил всё ему нужное и душе потребное. – Я могу пойти с тобой? – звучит однажды на одной из таких процедур, и Чживон, на секунды полторы подзависнув, утвердительно кивает головой. – Да, конечно. Домашняя одежда владельца квартиры на Ханбине сменяется на его (Чживона) повседневную. Широкая футболка, потёртые джинсы – Ханбину даже нравится, но он лишь молча оглядывает себя с разных ракурсов в зеркале и серьезным взглядом смотрит Чживону в глаза. – Спасибо. Последний отшучивается, хлопает того по плечу и вытаскивает из квартиры, закрывая входную дверь. Жить с Ханбином – удивительно. Очень. Вроде бы прошло приличное количество времени, как они уживаются в одной квартире, но их диалоги можно пересчитать на пальцах. Да и совсем плохой атмосферы полного игнора в доме нет. Чживон с Ханбином разговаривает, рассказывает что-то, а тот в своё время, подобно домашнему питомцу, всё выслушивает, глядя умными глазами в лицо, но в ответ не произносит ничего. И так раз за разом. В магазине Ханбин держится Чживона и лишний раз не отходит от него, даже рискуя столкнуться с какой-нибудь пухлощёкой мамашей с огромной продуктовой корзинкой в руке. Он молча вышагивает следом, взглядом изучая прилавки и иногда застопоривается возле чего-то, будто взглядом пытается испепелить жалкую упаковку какого-либо продукта. Так обычно коты делают, чтобы их накормили. – Клади сюда, – призывно хлопает по тележке Чживон, и Ханбин отцепляет взгляд, кратко кивая. В определенный момент хозяину квартиры даже кажется, что Ханбина он содержит на правах жёнушки. Чживон от этой мысли прыскает в кулак под непонимающий и вопросительный взгляд Ханбина, и, ничего, ничего, всё нормально, берёт битком набитые пакеты из его рук и самостоятельно доносит их до квартиры.

***

– Ты взрываешь, – как-то невзначай во время ужина говорит Ханбин. И это даже на самую малость не походит на вопрос – он утверждает. Он знает наверняка. Чживон давится овощами, нелепо прикрывая рот руками, и слегка кривит губы в неловкой улыбке. – Что? – У тебя в шкафу, я всё видел. И в тот раз. Звучало бы непонятно, хаотично разбросанными словами, но вот только в том случае, если бы всё это было не правдой. В шкафу Чживон иногда прятал какие-то заготовки из пороха (другие обычно скрывал в сейфе под столом), да и в тот раз. Ханбин был прав на все сто процентов, и оспаривать это было глупо. Единственным вопросом, вставшим ребром, было только то, что теперь с этим Ханбином делать. А тот сидит и будто мысли его читает. Вдруг его губы совсем немного искажаются в каком-то подобии улыбки. – Ты меня теперь убьёшь? Несмотря на полуулыбку, взгляд у Ханбина серьезный. Чживон выдерживает паузу в лучших жанрах боевиков и бесстыдно заливается смехом. – Нет, дружок, не дождёшься. На это его сожитель только кивает и отводит взгляд в сторону окна. Там, за стеклом, по вечернему небу тянется оранжево-жёлтое зарево, местами мелькающее красным.

***

Ханбин его целует. Неожиданно, спонтанно; потрескавшимися от мороза губами. Они стоят посреди парка, на аллее – Чживон решил, что раз завёл зверюшку, то её нужно и выгуливать. Букет из собранных листьев в его руке медленно осыпается на землю и уносится ветром далеко-далеко. Дыхание у Ханбина тяжёлое, рот теплый и глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, прикрыты. Чживон сжимает его в объятьях и чувствует, как Ханбин дышит ему в шею – в углубление между шеей и шарфом. От него пахнет хвойным гелем для душа, и новоявленному питомцу это до одури нравится – он мажет носом по шее, растворяясь в сосновом лесе. – Мне с тобой классно, - говорит Чживон, и ему в ответ вроде бы кивают – с такого расстояния не разобрать толком. Дома они пьют малиновый чай и Ханбин сидит возле батареи, вот уже созерцая одну точку в течение десяти минут. О чём он там думает – хозяину квартиры невдомёк. Ему вообще кажется, что тот непонятный парень (он удивительным образом превращается из зверушки в человека – из плоти и крови, со своими непонятными мыслями и эмоциями на уровне зацелованного дементорами человека) становится его – чживоновским – наваждением. Появился внезапно и также внезапно… а что будет дальше?

***

Дверь однажды открывается без стука. Ханбин не успевает и с дивана подняться, когда незнакомые вламываются в квартиру. Он впервые, наверное, говорит не тихо и без былой безмятежности в голосе – орёт во всё горло, пока один из вошедших не ударяет его наотмашь, от чего тот падает на пол. Боковым зрением он видит, как успевает выбежать Чживон, видит страх и ужас в уже ставших родными глазах и слышит выстрел. Мгновение – ещё один выстрел. Мужчины выходят, когда Ханбин начинает давиться из-за подступающего к глотке потока крови. Чживон неестественно сидит около стенки, опираясь на нее спиной, и пустыми, стеклянными глазами смотрит в его сторону. Ханбин хочет сплюнуть, но сил уже не хватает. Он даже не замечает, как так получается, что на его щеках слёзы мешаются с кровью. Слишком не вовремя всё это произошло – Ханбину только начало нравиться жить.