Растворяйся

В костюме всегда жарко, а галстук только делает всё хуже. Юнги сидит за барной стойкой какого-то бара, в котором играет джаз, и он растворяется в этом джазе со стаканом виски в руках. Юнги сбежал. Нет, он принимает вызов судьбы, но не в этот раз. Он сбежал со светского мероприятия, на котором его мать хотела сделать объявление о том, что парень женится на девушке, которую совсем не знает. А Юнги нравится музыка, в которой он медленно растворяется, становится частью. Музыка — океан, в котором он тонет, но не умирает. Музыка — небо, в котором он свободно летает. Музыка — это всё. И он не один так считает. В баре играет джаз, в котором Юнги растворяется, медленно, постепенно — истинное блаженство. Мужчина играет на саксофоне, отчего у юноши мурашки по коже. Он отпивает немного напитка, который слегка жжёт горло, но оно к лучшему, так быстрее можно раствориться в воздухе. Парень снимает чёртов галстук, и кладёт в карман, расстёгивает первые две пуговицы. Запускает руку в свои волосы, взъерошивая чёрные, как смоль, пряди. В одной руке до сих пор держит стакан, наклоняя его из стороны в сторону, чтобы создать некие волны медового цвета в нём. Юнги трёт глаза и сжимает губы в тонкую полоску. Закрывает глаза. И начинает растворяться в сладкой музыке этого, никому неизвестного, бара. Парень совершенно случайно наткнулся на него, идя по шумной улице Сеула. Он даже не знает, в какой части города это вообще находится. Юнги просто пытался найти место, где музыка даст ему раствориться, и нашёл. Нашёл этот бар, где за столом сидят бедняги, жалуясь на свою жизнь, работу, семью. Все растворяются здесь, все забывают о том, кто они. Действительно, это место идеально для Юнги. Сколько он себя помнит, алкоголь — его лучший друг, а музыка — подруга. Парень включал пластинку, в квартире играл джаз, он щелкал пальцами в такт мелодии, выпивая немного терпкого напитка из бутылки. Нет, у Юнги нет проблем в семье, в личной жизни его всё устраивает — никого у него нет, да и зачем композитору какая-то девушка, которая только мешать будет? Именно. Она ему не нужна. Но сейчас, вся проблема в том, что парень не может найти то, что даст ему хоть каплю желания писать. Юнги просто растворяется в композициях Армстронга, Эллингтона и в голосе Элла Фитцджеральд. Ничего личного, Юнги просто ценит музыку больше, чем своё окружение. Парень отнюдь не джазмен, он просто композитор, а джаз — то, что помогло ему сделать выбор и найти мечту. Юнги вроде бы успешен, вроде бы альбомы продаются с невероятной скоростью, да и денег более чем достаточно. Но ему не нравится результат, он хочет, чтобы все растворялись в его музыке, как он растворяется в джазе. Или это он такой самокритичный? Парень повесил пиджак на спинку стула, на котором сидит. — Повторите, — говорит он хрипло, устало. Бармен протирает стакан и наливает медовый напиток в стакан и подаёт его Юнги. Парень залпом его запивает и с шумом ставит стакан обратно на деревянную стойку. — Плохой день? — вдруг спрашивает бармен, наливая ещё напитка в стакан. Юнги усмехается. — Скорее, сознательная жизнь. — Тогда, Вам надо двойную порцию, — бармен заполняет стакан почти до краёв. — Сколько с меня за этот? — посетитель кивает в сторону почти полного стакана. — Этот — бесплатно. Бармен уходит к другому бедолаге, который хнычет о том, что ему задерживают зарплату, и жена этим крайне недовольна. Юнги снова усмехается, мечтая о его проблемах. Парень потёр переносицу и закрыл глаза, прислушиваясь к музыке — она поменялась. Сейчас играло пианино, вместе с саксофоном. Юнги приоткрывает один глаз и видит, как светловолосый парень в белой рубашке, верхние две пуговицы которой также расстёгнуты, стоит возле микрофона и начинает петь. Я прятал это — и кое-что тебе скажу, чтобы окончательно это похоронить. Юнги выпрямляется и смотрит в сторону незнакомца, бессовестно пожирая глазами, словно какой-то зверь лакомый кусочек. Парень слышит, как низкий голос певца берёт высокие ноты, заставляя руки Юнги трястись. Композитор чувствует волну мурашек от спины, до затылка и на ногах. Нервно глотает слюну, продолжает пожирать глазами певца. Всё глубже, всё глубже, лишь глубже становятся раны. Необратимые, они похожи На куски битого стекла. Композитор кусает нижнюю губу, смотря на выступающие вены на шее певца, лицо его полно сожаления, но ещё Юнги чувствует некую пустоту внутри него. Как у него. Лишь всё глубже с каждым днём становится боль в груди. Ты, понёсшая за меня наказание, Всего лишь была слабой. От того, как певец дышит на микрофон, набирает воздух в легкие, чтобы продолжить петь — сердце композитора замирает. Он растворяется, растворяется слишком быстро и желанно, как в первый раз, когда услышал джаз. И певец тоже растворяется в мелодии, исходящей от саксофона и фортепиано, но продолжает петь, наслаждаясь этим. — Извращенство, — говорит Юнги. Но ему это чертовски нравится. — Эй! Бармен! — на вызов композитора подходит бармен, который стоял уже с бутылкой напитка, который часто обжигает Юнги горло. — Мне не наливать, — отмахивается он, — только узнать кое-что хочу. — Он протягивает работнику несколько купюр и положил их в передний карман его жилета. — Кто он? — Юнги кивает в сторону певца и отпивает немного виски. — Местный певец, он поёт везде, но только с одной песней. Я даже имени его не знаю. — Дашь пройти за кулисы? — Юнги облизывает нижнюю губу. — Любой каприз за Ваши деньги. Юнги даёт ещё несколько купюр, в это же время певец закончил петь. Композитор смотрит на незнакомца и встречается с ним взглядом. Как он и думал — в глазах этого парня та же пелена, которая бывает в глазах Юнги, когда он ловит кайф, растворяясь в музыке. Певец кусает губу и быстро уходит со сцены, Юнги направляется за ним. Ну, уж нет, сегодня он точно не упустит шанса найти то, что даст ему раствориться окончательно. Юнги открывает дверь и видит светловолосого парня, который стоял возле граммофона, из которого доносилась песня Луи Армстронга «Let My People Go». — Что-то хотели? — низким голосом спрашивает он. Юнги подмечает, что этот голос совершенно не идёт его невинной мальчишеской внешности. — Поговорить. Юнги садиться на кожаный диван, сжимая кожаную ручку своими костлявыми холодными пальцами. — О чём? — О растворении. — Вы про физическое явление? — певец усмехнулся и сел на кресло. — Я про тебя. — Певец хотел что-то достать, продолжая ухмыляться, но после фразы Юнги его лицо стало серьёзным. — Я всё прекрасно видел, можешь даже оправдываться, — композитор подошёл к юноше и наклонился к нему, чувствуя обжигающее дыхание на своих губах. — Мне нужен твой голос. — Зачем? — Потому что я хочу раствориться в своей музыке, но мне не хватает подходящего голоса. — Вы говорите, как какой-то старый извращенец, — подмечает певец. — Ты сам выглядел как извращенец на сцене. Певец сжал губы. — Соглашайся, это только на один раз, — Юнги, опираясь о рядом стоящий стол, сгорбился. — А я получу что-нибудь взамен? — говорит он тихо. — Получишь, — сделав небольшую паузу, пообещал Юнги. — Даже Вас? — Ты мне сначала имя скажи, — застонал композитор, закатывая глаза. — Ким Тэхён. Теперь я могу получить Вас? — нагло ухмыляется Тэхён. Юнги сравнивает эту ухмылку с ухмылкой дьявола, даже скорее демона-искусителя. — Да, но что ты именно хочешь? — спрашивает Юнги, ухмыляясь в ответ Тэхёну. — Раствориться в музыке, — он делает паузу, — с тобой. Тэхён тянет Юнги к себе за воротник и целует. Жадно. Желанно. Страстно. А композитор не сопротивляется, наоборот — отвечает и поддаётся певцу. Юнги чувствует, как никотиновый привкус. А Тэхён чувствует сладкий вкус виски. Сейчас эти двое поддаются искушению в виде растворения в музыке и друг друге, что доставляет им обоим эйфорию. Юнги чувствует, как Тэхён изучает своими пальцами, уже горящую, от его прикосновений, бледную кожу Юнги. Сам композитор запускает руки в золотистые волосы певца, чуть оттягивая их и прижимая к себе парня. Тэхён прижимает Юнги к стене, начиная изучать губами шею парня, заставляя его издавать тихие стоны, поднимая голову вверх навстречу поцелуям певца. Они растворятся друг в друге и джазе, вкусив запретный плод из райского сада.