Рождество

      Омега Бён Бэкхён всегда верил в любовь с первого взгляда, потому что считал, что понять, твой ли истинный находится рядом, очень легко. В этом его никто не переубеждал — даже родители так и познакомились. Именно поэтому парень никогда не заводил отношений с теми, кому нравился — дожидался своего соулмэйта, которого обязательно узнает сразу же. Поначалу это были просто подростковые заскоки, которые потом переросли в твёрдое убеждение. Именно поэтому к двадцати годам он ни разу ни с кем не встречался, не говоря о поцелуях. Впрочем, самого Бэкхёна это устраивало.       С самого детства будучи довольно ярким ребёнком, он был окружён людьми, а с некоторыми даже остался лучшими друзьями, и поэтому отсутствие отношений его не сильно расстраивало. Разве что иногда, когда не было настроения и наваливалась депрессия, парень позволял себе немного поныть на тему того, что спустя столько лет так и не нашёл своего истинного. Всё же, любви хотелось. Все его друзья так или иначе уже были в парах, и чувствоваться себя лишним было неприятно, как бы не старался этого не показывать Бён.       В последнее время даже его лучший друг, Исин, советовал найти себе парня, потому что оставаться одним в рождественские праздники было бы совсем не весело. Отмахиваясь от этого, Бэкхён переводил разговор в другое русло.       Но в конечном итоге в канун Рождества омега просто прогуливался по ночному городу в одиночку, слушая музыку в наушниках, — все знакомые праздновали в паре, и навязываться не хотелось.       Заглядевшись на небо (раньше Бэкхён даже и не замечал, какое оно красивое ночью, заполненное блестящими звездами, и поэтому минут десять стоял, задрав голову и любуясь на этим), он, как оказалось, помешал кому-то, тоже полностью погруженному в свои мысли — а как иначе можно было объяснить то, что посреди пустынной улицы в него умудрился врезаться человек? Чуть не упав от неожиданности, Бэкхён, сняв наушники, недоуменно обернулся на нарушителя спокойствия. Им оказался высокий, даже слишком, парень с натянутым на голову капюшоном в спортивном костюме.       — Прости, не заметил, — хрипло прошептал тот, не показывая своего лица. Но затем более уверенно спросил: — Почему не празднуешь с кем-то?       — Потому что не с кем, — грубо ответил Бён и, развернувшись, собрался уходить, как на его плечо опустилась тяжелая рука.       — Это замечательно! В смысле, мне тоже не с кем отмечать, так что мы могли бы сделать это вместе, — быстро и даже радостно проговорил незнакомец, снимая капюшон. Его лицо нельзя было назвать идеальным, но симпатичным и привлекательным — вполне. — Я Пак Чанёль, приятно познакомиться.       Наслышавшись о праздничных чудесах, Бэкхён пару минут вглядывался в лицо нового знакомого, надеясь на них, но не ощущая никаких особых чувств. А он был уверен, что, встреть истинного, сразу бы смог это сказать. Так что, несколько смущенно отведя взгляд в сторону (разглядывать людей в упор всё-таки неприлично), он ответил:       — Бён Бэкхён, — и, так как терять ему было нечего (хотя кое-какие опасения были, мало ли кем являлся этот Пак), добавил: — Я согласен.       Счастливо — с чего бы? — улыбнувшись, Чанёль взял его за руку и потащил в неизвестном направлении, тут же начиная без умолку трещать. Уже подходя к небольшому домику примерно через полчаса, омега, казалось, знал всё, что только можно об этом человеке. «И это меня ещё называют не в меру общительным», — промелькнуло у парня в голове, когда Ёль (так он попросил себя называть) прекратил разговаривать, чтобы перевести дыхание.       — Это моя обитель, — произнёс он. — Добро пожаловать.       Следующие часа два-три продолжал разговаривать именно Пак, не обращая внимания на то, что в начале Бэку было очень неуютно. Разговаривать о своей жизни, о проблемах в университете, о друзьях-подонках, которые бросили его одного несчастного в такое время, о семье и о многом другом. Но когда дело дошло до музыки и парень рассказал о своих умениях, Бэкхён попросил сыграть того на гитаре. Выбрав какую-то сказочную по настроению мелодию, Чанёль начал легко перебирать струны. Играл он на удивление хорошо, и, немного поразмышляв, Бён начал тихонько подпевать — всё-таки, пение было его любимым занятием. Если альфа и удивился, то виду не подал.       Закончив мелодию, Пак, видимо, решил перейти в наступление — вопросы посыпались на голову Бэка со скоростью света. Пришлось парню вступить в диалог, очень неловкий, к слову, диалог. Удовлетворённый его ответами Чанёль глянул на часы, резко вскочил и убежал в соседнюю комнату, вернувшись с бутылкой шампанского.       — А какое Рождество без алкоголя? — спросил он, наблюдя за ошеломленным резкой переменой темы Бэкхёном.       И в итоге омега, никогда не считавший себя зажатым человеком в отношении к людям, осмелел и активная беседа продолжилась, только теперь уже поддерживаемая двумя парнями и совсем немного алкоголем.       Именно так и прошло двадцатое Рождество Бён Бэкхёна.       Придя домой под утро, парень устало упал на кровать, желая поскорее заснуть. Чанёль выпроводил его как раз потому, что «видок у тебя больно уставший».       Проснувшись в обед, Бэкхён понял, что не знает ни телефонного номера Чанёля, ни какой-то конкретной информации — тот умудрялся рассказывать всё детально, но не указывая конкретно. В общем, встретиться вновь казалось невозможным, потому что в никаких соцсетях парня не было, а с фотографической памятью в темноте у Бёна было всё более чем плохо. Было бы просто чудом, если он смог бы найти его дом. Не сильно расстроившись — всё-таки, своих знакомых ему хватало вполне, — омега продолжил жить как обычно, лишь немного чувствуя благодарность за проведённый вместе вечер и надеясь на встречу с истинным.       Встречи так и не происходило, жизнь текла своим чередом, и странный Пак Чанёль медленно забывался. Вплоть до следующего Рождества.       Вновь оставшись один, Бэкхён опять решил прогулять весь вечер, не найдя более подходящей альтернативы. На небе не было ни звездочки, так что любоваться чем-то, кроме ярких огней гирлянд, не представлялось возможным.       В этот раз его резко схватили за плечо и развернули к себе. Шокированный парень с облегчением узнал в возможном маньяке того самого Пака.       — Я так понял, тебе опять праздновать не с кем. Всегда к твоим услугам, — рассмеявшись и даже не дождавшись простого кивка омеги, альфа потащил его к себе домой.       Это Рождество прошло как встреча старых лучших друзей после долгой разлуки. Несмотря на то, что парни не особо думали друг о друге весь год, им было интересно обмениваться новостями и событиями. Но обменяться номерами опять ни одному не пришло в голову, так что последующий год опять прошел в разных компаниях. Правда, на этот раз, в течение месяца Бэкхён всё же говорил себе, какой он идиот, ибо встретиться не представлялось возможным. С Чанелём было уютно находиться, он бы мог стать отличным другом, но, видимо, не судьба. Компании разные, увлечения тоже. Лишь странные рождественские встречи объединяли их.       Завидев на следующее Рождество знакомую высокую фигуру, Бэкхён сам первый подошёл к Ёлю, вслух удивившись, почему они не встречаются на протяжении всего года, зато в канун праздника — пожалуйста, причем в самых разных местах. Пак на это лишь рассмеялся, предложив провести эту ночь в прогулках на улице.       В этот раз Бён, честно, пытался узнать номер телефона, адрес или хоть что-нибудь, но Чанёль, как оказалось, сотового не имел, а тот дом, в котором они встречались прошлые два года, был домом его родителей, в этот раз захотевших остаться на праздник. А сам Ёль жил, по его словам, очень далеко, да и название улицы зубодробительное. Было такое чувство, что он не хочет продолжать общение, но Бэкхён быстро отмел эти мысли, смирившись с встречами лишь под Рождество .       Только вот на следующее Рождество они не встретились. Несмотря на то, что обошел омега, наверное, полгорода, никого похожего на Ёля не было видно. Это было в какой-то степени страшно и непривычно, так что двадцать четвертый праздник он провёл в гордом одиночестве, размышляя о том, почему встречи не произошло, да и почему Чанёль не хотел оставлять более конкретную информацию о себе. Снег медленно кружился в воздухе в эту ночь, залетая во все щели, даря неприятную прохладу.       В итоге он прокручивал у себя в голове сцены с парнем, три их встречи, наполненные искренностью и свободой. Теперь на протяжении всего года не проходило ни дня, когда он не вспоминал Чанёля. Зато сбылась мечта идиота — объявился истинный, Ву Ифань. Действительно, понять, что он именно его не составило труда, вот только радости это особой Бэкхёну не доставило, и пришлось начать встречаться — истинные ведь, как никак. Сам Ифань был противным типом, который, к тому же, не походил на опрятного семьянина и прочие образы, придуманные Бёном в детстве и подростковом возрасте. В его представлениях, настоящий альфа должен быть заботливым, верным, милым в какой-то степени, защитником и открытым человеком. С ним должно быть приятно находиться рядом, должно хотеться всё больше и больше узнавать его. Ву под эти качества не подходил. Зато подходил Чанёль. Сравнивая этих двоих долгими вечерами, Бён понимал, что был куда более счастлив, если бы истинным оказался Пак.       Выслушавший его нытье по этому поводу Исин лишь произнес, что необязательно быть истинными, чтобы быть счастливыми. Всё-таки его лучший друг выдавал очень полезные вещи. На следующий день Бэкхён порвал с Ифанем (которому, в принципе, было всё равно) и стал дожидаться Рождества как никогда раньше.       И, наверное, стоило благодарить всех богов за то, что на в своё двадцать пятое Рождество Бэкхён заприметил Пака, сидящего на стуле, сгорбившегося и всего незаметного.       — Что-то случилось? — коснувшись его плеча, спросил Бён. Чанёль поднял на него усталый взгляд.       — Истинный случился. Которого я не люблю. Еще пять лет назад случился. Узнал про две наши встречи и житья не давал, в прошлом году дома запер, — всё-таки ответил он. — Решился его открыто бросить — намеков ведь не понимает, — так закатил истерику, что я чуть не оглох. Родителям всё равно, друзья поддерживают, а всё равно противно, — высказался Ёль.       — Так ты тоже своего истинного не любишь? — задумчиво пробормотал Бэкхён, присаживаясь рядом. Заметив на себе удивлённый взгляд, добавил: — Просто в этом году со своим познакомился. Расстались через неделю. Я в другого человека влюблён.       — И кого же? — Чанёль выглядел так, будто от ответа его жизнь зависит.       — Тебя.       Сначала до Бэкхёна не дошло, что он так быстро и не задумываясь ответил. Затем настало время стремительно краснеть под пристальным взором Пака.       — Значит, судьба, — философски протянул Чанёль, притянув к себе омегу и медленно поцеловав.       «И правда, судьба», — согласился Бэкхён, отвечая на поцелуй.