Переходный возраст.

      Там, где они находились не было предательства. Не было красивой лжи и витьеватых оправданий. Даже самим себе.       Она так и не понимала, хорошо это, или плохо. Не понимала, и не искала себе оправданий за это. Лишь грубая, прямая правда больно врезалась в сердце, раз за разом превращая его в кашу.       Правда, что любимый человек уже мёртв. Правда, что она не сумела его спасти. Правда, что не успела ничего сказать. А ведь так давно хотела. Вот только каждый раз останавливалась, боясь спугнуть. Сделать что-то не так и погубить годами выстроенное доверие.       Они никогда не предавали друг друга до этого. Всегда были рядом. Может не столь близко, как хотелось, но рядом. Из-за этого становилось лишь хуже. Всё, что было ей дорого находилось в двух шагах, но она этого не замечала. Практически ничего не замечала. Ни красоты спокойных, карих глаз, из которых по ночам градом катились слёзы. У неё самой слёз не осталось. Всё было выплакано. На поле боя. Над погибшими друзьями. Над неудавшимеся эксперементами. Над всем, хоть немного да заслуживающем слёз. Вот только на действительно важные вещи слёз уже не хватало.       Почему она не замечала этого раньше? Каменный и сильный Ривай с каждым днём разбивался сильнее и сильнее. Становился слабее и тускнел на глазах. Только она этого не замечала, ужасно расстроенная смертью Ирвина, Ханджи не заметила, как потеряла ещё одного близкого человека. А вместе с ними и себя.       Она предала, даже этого не понимая. Оставила его одного и ушла в собственные мысли. Риваю ведь было не легче. Он как всегда выглядел спокойным. Разве что мешки под глазами с каждым днём увеличивались. В последний месяц своей жизни он не спал вообще. Лежал на кровати. Пил старые таблетки снотворного и успокоительного. И продолжал лежать и плакать в подушку. Взрослый, казалось бы, мужчина, но вёл себя хуже подростка. Нервы. Слёзы. Глупая депрессивная музыка. Всё это его раздражало. Ему казалось, что он возвращается в подростковый возраст. Печальный, депрессивный возраст, когда ощущение собственной ничтожности возрастало в геометрической прогрессии, вместе с пониманием творящейся вокруг ерунды. В тот подростковый возраст, который был безнадёжно утрачен Риваем. Но это была лишь видимость. Видимость новой жизни, за которой скрывалась смерть. Он просто тускнел с каждым днём все сильнее и сильнее.       И ему казалось, что вместе с Ирвином он потерял и Ханджи. Она нечего не делала. Сидела в комнате и рисовала какие-то почеркушки вперемешку с формулами. Сидела в комнате не осознавая, что теряет за эти часы. Словно песок сквозь пальцы уходило самое дорогое.       Чёрт. Она ещё могла бы его спасти. Добавить в его жизнь красок. Заставить наконец заснуть хоть на пару часов. Вытащить из этого лже переходного возраста. Оставит здесь и ни когда, никогда не отпускать.       Да только поняла Ханджи это слишком поздно. Когда вернуть всё назад было невозможно. Когда Ривай казалось сломался на две части от зубов титана. Когда его кровью было забрызгано всё вокруг. Когда под громкий вопль кадетов на землю падали его клинки. Когда он погиб. Погиб как герой. В этом чёртовом переходном возрасте.